– Что значит «нет денег»? – громко спросил я, глядя на отца. – Вы же всю мою жизнь говорили, что откладываете мне на будущее!
Отец сидел на краю дивана, скрестив руки на груди. Его холодный взгляд прямо говорил: он не собирается оправдываться. Рядом на подлокотнике устроилась мать, нервно поглаживая подол кофты. Я сжимал ладони так, что ногти впивались в кожу. Всю неделю я пытался выяснить, куда делись мои детские накопления, которые родители обещали сохранить до моего совершеннолетия. Я планировал внести ими первый взнос за квартиру, но, когда наступил решающий момент, оказалось, что на счёте пусто.
– Я не обязан тебе ничего объяснять, – бросил отец, поднимая бровь. – Да, счёт обнулился. Это наши семейные дела. Не нравится? Можешь уходить.
– Наши семейные дела? – горечь и обида хлынули из меня волной. – Но ведь деньги были моими! Вы же оформляли документы, мама рассказывала, что эта сумма – от моих родственников, от бабушки, от твоих сестёр. Подарки на дни рождения, мои собственные стипендии… Вы всегда говорили, что «откладываете на моё будущее»!
– Перестань читать лекции, – отец повысил голос. – Подумай лучше, кто тебе платил за еду, одежду и учёбу все эти годы. Семья – это общий котёл. Надо было, мы взяли. И всё.
Я почувствовал, как у меня внутри всё сжимается. Гнев затмил логику. «Так просто?! – мелькнуло в голове. – А как же все их обещания?» Но я понимал, что в гневе сейчас ничего не добьюсь. Отец раздражён, а мать, видимо, уже привыкла к его тирадам и предпочитала молчать.
– У меня сделка через неделю, – стараясь говорить ровно, сказал я. – Я подписал предварительный договор с риелтором и продавцом. Если не внесу нужную сумму к концу месяца, потеряю залог, а возможно, и меня оштрафуют. Откуда я возьму деньги, если вы всё потратили?
Отец в ответ только фыркнул и отвернулся к телевизору. Мать бросила быстрый взгляд в мою сторону, но тут же стушевалась, опустив глаза.
– Да ладно тебе, сынок, – её голос звучал неуверенно. – Мы ведь не чужие, мы всё вернём. Твой отец вложил часть денег в один проект…
– Хватит, – я не выдержал, перебив её. – Почему вы не предупредили меня, прежде чем распоряжаться моим будущим?
– Хватит и правда, – рявкнул отец, выключая телевизор. – Устал слушать твои упрёки. До сих пор жил за мой счёт, а теперь поумнел? Можешь благодарить, что я с тобой ещё разговариваю, а не выставил на улицу.
Я понял: сейчас он может выкинуть меня из квартиры в один миг. Идти мне особо некуда. Я только устроился на новую работу, толком не успел накопить самостоятельно. Оплатил залог – и вдруг вот такое предательство. Я сжал кулаки, чувствуя, что меня трясёт от несправедливости. Но надо успокоиться. Я развернулся и пошёл к себе, решив на время отступить, чтобы не спровоцировать ещё больший скандал.
«Почему они так поступают? – стучало в голове, когда я зашёл в свою комнату. – Неужели им так безразлична моя жизнь?» Я вспомнил о своей бабушке, которая постоянно переводила мне подарки на день рождения, уточняя: «Обязательно отложи на своё будущее, а то родители могут всё растратить». Её слова оказались пророческими.
Наутро я попробовал поговорить с матерью наедине. Она сидела на кухне, рассматривая семейный фотоальбом, будто надеялась спрятаться от реальности в воспоминаниях.
– Мам, – тихо заговорил я. – Пожалуйста, объясни, как так вышло? Разве я не заслуживаю хотя бы разговора без отговорок?
Она вздрогнула, закрыла альбом и посмотрела на меня красными от слёз глазами.
– Нам нужны были деньги, – проговорила она. – У твоего отца вырос кредит за машину, проценты погашать было нечем. Мы взяли с твоего счёта… Потом были долги, какие-то штрафы. Он верил, что инвестирует деньги в проект своего приятеля и вернёт их с лихвой.
Я тяжело вздохнул:
– И что в итоге?
– Проект провалился, – прошептала она. – Всё пропало. Нам не осталось ничего, кроме долгов. Но мы надеялись, что успеем вернуть, пока ты не узнаешь… Прости. Я не знала, что всё так обернётся.
– А папе всё равно? – спросил я, чувствуя, как во мне закипает возмущение. – Он даже не переживает, что оставил меня ни с чем?
– Он переживает, – мать отвела глаза. – Только по-своему. Ты же его знаешь – он ненавидит признавать ошибки. Может, сможешь дать нам время?
– У меня нет времени, – отрезал я. – Сделка по квартире срывается. Я могу потерять крупную сумму за залог. И, что ещё хуже, могу попасть в суд. А вы? Вы хоть понимаете, в какой абсурд я попал? Вы – мои родители, но вы потратили все мои сбережения и теперь даже не можете сказать, когда вернёте.
Мать замолчала, разглядывая стол. Я понял: рассчитывать на её помощь прямо сейчас бессмысленно. Она не решалась перечить мужу и явно не собиралась становиться на мою сторону.
В этот день я пошёл к юристу, которого мне посоветовал коллега по работе. Рассказал ему всё как есть: деньги формально числились на счету матери, но доказательств, что это мои личные накопления, было достаточно – переводы от родственников с пометкой «для сына», стипендии, которые я сам перечислял, а также мои официальные доходы от подработок. Юрист сказал, что шансы есть, но дело может затянуться: отец и мать могут утверждать, что все переводы были подарком им, или что они якобы тратили деньги на моё содержание.
«Однако у вас есть реальный шанс, – сказал юрист, – если вы сможете добиться от родителей письменного признания или собрать аудио- и видеодоказательства, что они считают эти деньги именно вашими, а не своими».
Я тяжело вздохнул. «Добиться письменного признания» от отца, который ведёт себя, как диктатор, – звучит как фантастика.
Когда я вернулся домой, отец сидел за кухонным столом, стуча пальцами по крышке в такт какой-то внутренней мелодии.
– Ты опять ходил к своим юристам? – сразу начал он, не поднимая на меня глаз. – Надеешься засадить отца за решётку?
– Я хочу вернуть своё, – ответил я, чувствуя, как внутри всё снова начинает закипать. – Вы сделали это тайком. Даже не предупредили. Я просто не могу оставить это так.
– Ну, тогда давай. Подавай в суд, – его голос звучал с сарказмом. – Мой дом – мои правила. Захочу – выгоню тебя хоть сейчас. А ты бегай по своим судам. Когда-нибудь поймёшь, что без семьи в этом мире ничего не добьёшься.
Его высокомерный тон ударил по мне сильнее пощёчины. Я понимал, что он давит на мою уязвимость: мне пока действительно негде жить, и он это отлично знал. Оставаться на улице или ночевать у друзей? Это возможно, но тогда я точно не смогу собрать документы и дальше общаться со своим юристом спокойно. «Надо искать другой путь», – решил я.
Наступил день, когда я должен был внести оставшуюся сумму за квартиру. В отчаянии я позвонил риелтору, чтобы попросить о продлении срока. Тот нехотя согласился добавить ещё три дня, предупредив: если денег не будет, сделка расторгается, а я лишаюсь залога и, возможно, буду обязан компенсировать дополнительные издержки продавцу.
В тот же вечер меня разбудил телефонный звонок: неожиданно позвонил «приятель», в чьей «схеме» отец обещал провернуть инвестицию. Оказалось, что проект с самого начала был на грани провала, а мой отец наврал о сумме вложений – почти всё он потратил на собственные прихоти и дорогую машину, чтобы пустить пыль в глаза. «Приятель» выдал мне это с явным раздражением, полагая, что я могу повлиять на отца и вернуть вложенные им копейки. Но услышал только моё молчание: для меня это было шокирующим разоблачением.
«Они врали с самого начала, – стучало в голове. – Говорили про какую-то выгодную сделку, а он просто промотал всё?»
Я выскочил из комнаты и увидел отца в коридоре. Он, видимо, слышал мой разговор, потому что стоял с перекошенным лицом.
– Зачем ты общаешься с моими друзьями? – прошипел он. – Хочешь всё испортить?
– Что испортить? – я с трудом сдерживал ярость. – То, чего нет? Ты потратил все мои деньги ради своей показной роскоши и сейчас хочешь свалить вину на меня?
– Не смей обвинять меня! – отец сорвался почти на крик. – Да, я взял твои сбережения. Да, я хотел казаться состоятельным, потому что устал быть бедняком! Ты должен был благодарить меня, что я воспитал тебя!
– Благодарить? За что? – я поднял голос, словно сама правда вырывалась наружу. – За обман, за сломанные планы, за то, что я теперь могу потерять возможность иметь собственное жильё? Ты лишил меня будущего, отец. Мог хотя бы предупредить, но ты…
– Да потому что знал, что ты не поймёшь, – отрезал он. – Ты слишком мелочный. Думаешь только о себе.
Я чувствовал, как всё рушится: сделка вот-вот сорвётся, а родители лишь усугубляют ситуацию. Но в этот миг я вспомнил совет юриста: «Попробуйте заставить их признать долг, подписать расписку. Это будет вашим главным козырем».
На следующий день я решился на отчаянный шаг. Включил на телефоне диктофон и положил аппарат в карман так, чтобы он записывал звук. Потом вышел к родителям в гостиную, где они смотрели телевизор.
– Давайте поговорим, – сказал я нарочито спокойно.
– Мы уже обсуждали всё, – буркнул отец, не отрывая взгляда от экрана.
– Нет, мы не обсуждали главный вопрос: готовы ли вы признать, что деньги, которые вы сняли со счёта, принадлежат мне?
Он резко выключил телевизор и встал.
– Ну и что это тебе даст? – произнёс он тоном, полным презрения. – Допустим, признаю. И что? Денег-то всё равно нет.
– Признай под запись, – ответил я, пытаясь сохранить спокойствие. – Потом подпишешь расписку, что взял у меня в долг и обязуешься вернуть к определённому сроку. Хотя бы так.
Отец вскинул голову, словно готовясь наброситься. Мать сидела на диване, кусая губу и переводя взгляд с меня на него.
– С какой стати я должен что-то подписывать? – процедил отец. – Мне не нужны бумажки, я никому не должен.
– Ты только что сказал, что деньги были мои, – мягко напомнил я. – Значит, ты взял чужое. А это уже серьёзное дело. Если ты не подпишешь, я буду вынужден обратиться в суд. У меня есть переписка с родственниками, которые переводили средства именно мне, есть банковские квитанции…
Я видел, что он побагровел. Он прекрасно понимал: не всё так просто, как ему хотелось бы. С одной стороны, ему страшно терять свой авторитет, признав, что он вообще допустил подобное. С другой – перспектива судебного иска, где его выставят эдаким «крутым отцом», присвоившим себе деньги сына, наверняка его не радовала.
Мать поднялась, шагнула к нему и взяла за плечо.
– Подпиши, – тихо сказала она. – Иначе будет хуже. Нам в любом случае придётся ответить за всё. Мы не можем отрицать, что это были его деньги.
Он сжал кулаки так, что костяшки побелели. Несколько секунд стоял, не дыша, а потом вырвался от матери и метнулся к столу.
– Ладно, будет тебе бумажка, – он почти плюнул это слово. – Пиши сам, я подпишу.
Я заранее подготовил шаблон расписки: «Я, такой-то, признаю, что взял у своего сына такую-то сумму, обязуюсь вернуть её к такому-то числу». Сунул ему ручку. Он быстро вывел свою фамилию и фамилию матери, написал суммы и подписи, а затем швырнул ручку об стол.
– Доволен? – выкрикнул он, глядя на меня с ненавистью. – Теперь уходи и прекрати мне мозги полоскать.
– Благодарю, – ответил я, вдыхая с облегчением. – Хотя бы теперь всё прозрачно.
Я понимал: этот документ – мой шанс не потерять сделку окончательно. Возможно, мне ещё придётся брать кредит или искать рассрочку, но теперь у меня было доказательство, что отец должен мне деньги. Если он не вернёт сумму к обозначенному сроку, мы встретимся в суде, и я встану уже не как сын-обиженка, а как официальное лицо с распиской на руках. Заодно я записал его признание на диктофон.
– Пап, – спокойно сказал я, складывая расписку в папку. – Я не хотел, чтобы всё дошло до этого. Но ты не оставил мне выбора.
Он не ответил. Лишь сжал губы, бросил на меня взгляд, полный ярости, и вышел из комнаты. Мать села обратно на диван и закрыла лицо руками. Я чувствовал, как внутри всё бурлит: смесь обиды, стыда, хоть и победы. Всё-таки отец поставил подпись, признав, что взял моё.
Я понимал, что, возможно, мне предстоит затяжная борьба. Отец может попытаться затянуть выплаты, скрываться от суда или придумать очередные хитрости. Но теперь уже не у него был контроль надо мной – теперь у меня имелся официальный документ, и я мог отстоять свою правоту.
«Это ещё не конец, – мелькнуло в мыслях. – Он может мстить, подстраивать пакости… Но я пройду через всё, лишь бы вернуть то, что моё». Вместе с распиской я обрёл свободу: от чужого диктата, от семейных манипуляций, от той болезненной зависимости, которая уродовала нашу жизнь.
Я подал заявление о продлении сроков сделки, приведя серьёзные аргументы, что вскоре получу деньги. Риелтор сообщил, что мы можем договориться на индивидуальных условиях: небольшую рассрочку, плюс частичное увеличение первоначального взноса чуть позже. Это был шанс.
Отец три дня ходил мрачный, словно грозовая туча. Я лишь старался не ввязываться с ним в новые ссоры, понимая, что каждый наш конфликт теперь может стать взрывоопасным. Но страх и внушённое годами почтение к родителю растворялись во мне. Я видел, что его «власть» над моей жизнью трещит по швам. Его угрозы «выгнать меня» я больше не боялся: меня поддерживали документы, мои родственники, готовые свидетельствовать, и бабушка, которая уже гневно говорила, что если отец осмелится что-то сделать против меня, она сама доведёт дело до суда и привлечёт ещё больше внимания к его махинациям.
На четвёртый день, поздно вечером, отец, кажется, хотел ещё раз заговорить со мной, но вместо этого только бросил взгляд, полный злобы, и тяжело вздохнул. Он понял, что уже не сможет ломать меня, как прежде. Это его бесило, но ничего сделать он не мог. Возможно, наши отношения никогда не восстановятся. А может, когда-нибудь, осознав вину, он попытается попросить прощения.
Но сейчас для меня важнее другое: я спасаю свою сделку на квартиру и больше не намерен терпеть несправедливость. У меня есть то, чего у меня отобрать уже не смогут, – моя решимость и правота.
Я закрыл папку с распиской и вздохнул: «Я победил», – промелькнуло в голове. Не окончательно, но достаточно, чтобы вернуть чувство собственного достоинства. Если родители не захотят жить со мной в мире и по справедливости, их ждут серьёзные последствия. Это была жёсткая, но необходимая мера.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.