Тарелка с недоеденным ужином стыла на белой скатерти. Пар от картофельного пюре давно растаял в воздухе, оставив после себя тяжёлую тишину. Анна медленно опустила вилку. Металл тихонько звякнул о фарфор, и этот звук прокатился по кухне, словно гром.
— Я люблю другую, — повторил Олег, избегая её взгляда. Его пальцы нервно теребили салфетку, превращая её в бумажное крошево.
Анна откинулась на спинку стула.
Вечернее солнце било в окно, заставляя щуриться, но она не отворачивалась. Интересно, как давно она не видела его настоящего? Когда перестала замечать, что муж смотрит сквозь неё? Что его плечи напряжены, будто держат невидимую тяжесть? Что он машинально проводит рукой по волосам — жест, выдающий его неуверенность с университетских времён?
Олег замер, готовый к буре. Его глаза метались по кухне, словно в поисках укрытия. Наверняка представлял себе крики, слёзы, битьё посуды — весь набор оскорблённой жены из дешёвой мелодрамы.
— Я рада за тебя, — произнесла Анна тихо, но твёрдо.
Вилка в руке Олега замерла на полпути ко рту. Он моргнул, явно не готовый к такой реакции.
— Что?
— Я сказала — я рада за тебя, — она встала из-за стола, собирая посуду. Тарелки тихо звякали в её руках, пока она составляла их в раковину. — Ты нашёл то, что искал. Это хорошо.
— Анна... — он попытался что-то сказать, но она покачала головой.
— Не надо объяснений. Правда не нуждается в оправданиях.
Она включила воду.
Струя ударила в нержавейку раковины, заполняя кухню привычным шумом. Олег всё ещё сидел за столом, растерянный и потерянный, как школьник, получивший неожиданную пятёрку вместо заслуженного нагоняя.
Ночью Анна не спала.
Лежала, глядя в потолок, где метались тени от проезжающих машин. Рядом сопел Олег — он всегда крепко спал, даже в самые трудные времена. Интересно, снится ли ему та, другая? Теперь это уже не имело значения.
Перед рассветом она тихо встала, собрала самое необходимое в небольшой чемодан. Паспорт, деньги, любимый свитер, который связала бабушка, фотографию родителей. Остальное — потом.
Или никогда.
На кухонном столе она оставила записку. Всего несколько слов, выведенных твёрдой рукой: "Я не потеряла мужа. Я нашла себя."
Хлопнула входная дверь. Внизу ждало такси. Небо на востоке уже светлело, обещая новый день. Новую жизнь. Новую Анну.
А где-то в квартире на пятом этаже спал человек, который скоро проснётся и поймёт, что его идеальный план пошёл совсем не так, как задумывалось.
Но это уже не её история. У неё теперь своя дорога.
***
Море штурмовало берег, разбиваясь о каменистый пляж. Анна стояла у окна съёмной квартиры, прижавшись лбом к холодному стеклу. Три недели. Всего три недели прошло с того вечера, а кажется — целая жизнь.
Телефон снова завибрировал. Очередной пропущенный от Олега. Двадцать семь. Нет, уже двадцать восемь. Она провела пальцем по экрану, стирая его номер — медленно, будто прощаясь с частью себя.
В отражении окна она видела незнакомку. Когда-то ухоженная женщина превратилась в тень. Отросшие корни крашеных волос, тёмные круги под глазами, острые плечи под растянутой футболкой.
— Ну и кто ты теперь? — спросила она у своего отражения.
Ответом был только шум прибоя.
Анна отвернулась от окна и решительно направилась в ванную. Через час в раковину падали пряди крашеных волос. Ещё через два часа она вышла из салона с короткой стрижкой своего натурального каштанового цвета.
— Хочу прыгнуть с парашютом, — заявила она инструктору в местном аэроклубе на следующий день.
— Вы уверены? — он с сомнением оглядел её хрупкую фигуру.
— Более чем, — Анна улыбнулась. — Знаете, когда твоя жизнь уже рухнула, страх высоты кажется милой шуткой.
Ветер свистел в ушах, когда она летела сквозь облака. Сердце колотилось как безумное, а она хохотала, чувствуя, как страх превращается в эйфорию. Внизу расстилалось море — бескрайнее, свободное, зовущее.
— Классный прыжок, — похвалил инструктор после приземления. — Для новичка вы удивительно спокойны.
— Я не новичок, — отозвалась Анна, сворачивая парашют. — Просто давно не практиковалась. Лет пятнадцать.
Вечером она сидела в прибрежном кафе, когда услышала знакомый голос:
— Анна? Анна Верхова?
Она подняла глаза. Перед ней стоял высокий мужчина с проседью на висках и удивительно живыми карими глазами.
— Сергей? — она не могла поверить. — Сергей Астахов?
— Собственной персоной, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой когда-то таяли все девчонки в университете. — Можно присесть?
Анна кивнула, и он опустился напротив, внимательно глядя на неё.
— Ты изменилась.
— Да, — она провела рукой по коротким волосам. — Решила начать с причёски.
— Я не о причёске, — покачал головой Сергей. — Помнишь, какой ты была в университете? Вечно с какими-то безумными идеями, готовая сорваться в приключение в любой момент.
— Ты всегда был первым, кто срывался со мной, — улыбнулась она.
— А потом появился Олег, — в его голосе не было обиды, только констатация факта.
— А потом появился Олег, — эхом отозвалась она. — И я стала "удобной".
— Ты всегда любила жить на полную катушку. Что случилось?
Анна задумчиво помешала остывший кофе.
— Я забыла, кто я...
— И теперь вспоминаешь?
— Пытаюсь.
Сергей внезапно встал и протянул ей руку:
— Пойдём.
— Куда?
— Вспоминать.
Телефон зазвонил, когда Анна раскладывала краски на подоконнике. Закатное солнце превращало море в расплавленное золото, и она спешила поймать этот момент на холсте. Незнакомый номер. Обычно она не брала такие звонки, но что-то заставило её ответить.
— Анна... — голос из прошлого ударил под дых. — Я был идиотом. Вернись.
Она молчала, глядя, как киноварь заката растекается по воде. Кисточка в её руке замерла над палитрой, оставляя крошечную красную кляксу.
— Ты слышишь? — в голосе Олега звучало отчаяние. — Марина... она... — он запнулся. — Она ушла к другому. Какой-то бизнесмен из Питера. Я как последний дурак...
Анна опустила кисть. За полгода она почти забыла его интонации, его манеру спотыкаться на сложных фразах, его привычку часто дышать в трубку, когда нервничает.
— Я осознал, как ты мне нужна. Как я был слеп... — он говорил и говорил, а она смотрела на море. — Помнишь, как мы познакомились? Ты тогда...
— Нет, Олег, — тихо перебила она. — Не надо воспоминаний.
— Но я люблю...
— Ты любишь воспоминания, — она улыбнулась, понимая, что улыбка эта отзывается не болью, а лёгкой грустью. — Ту девочку, которая боялась быть собой. Которая старалась быть удобной. Которая растворилась в тебе так глубоко, что забыла своё имя.
— Анна...
— Я благодарна тебе, — она макнула кисть в красную краску. — Если бы не ты, я бы никогда не встретила себя.
Первый мазок лёг на холст — яркий, уверенный.
— Прощай, Олег.
Она положила трубку и продолжила рисовать. За спиной скрипнула дверь — Сергей вернулся с вечерней пробежки.
— Всё в порядке? — он встал рядом, положив руку ей на плечо. — Я слышал, ты с кем-то разговаривала.
— Да, — она повернулась к нему. — Знаешь, я только что поняла одну вещь.
— Какую?
— Когда отпускаешь прошлое, оно возвращается. Просто чтобы убедиться, что ты действительно свободна.
Сергей присел на подоконник, разглядывая начатый рисунок.
— И как? Свободна?
Анна посмотрела на него — внимательного, спокойного, понимающего без лишних слов. На море за окном, которое они полюбили вместе. На краски, которыми она научилась рисовать свои чувства.
— Как никогда, — она взяла его за руку. — Слушай, а помнишь, ты обещал научить меня кататься на сёрфе?
— Помню, — он рассмеялся. — И также помню, как ты сказала, что это слишком опасно.
— Я передумала, — она отложила кисть. — Поехали прямо сейчас?
— Сейчас? Солнце садится!
— Именно! — она уже натягивала любимый свитер. — Самое время учиться чему-то новому.
Сергей покачал головой, но в глазах плясали знакомые озорные искры:
— Ты неисправима, Верхова.
— И слава богу, — она потянула его к двери. — Слава богу...
***
Книжный зал гудел как растревоженный улей. Анна стояла у небольшой сцены, рассматривая пёструю толпу. Три года. Кажется, целая вечность прошла с того вечера на кухне. Она машинально поправила лацкан белого пиджака, когда в конце зала мелькнуло знакомое лицо.
Олег. Осунувшийся, с заметной сединой на висках. Их взгляды встретились через зал, и время словно споткнулось, замерло на мгновение.
— Дорогая, пора начинать, — шепнул подошедший Сергей, целуя её в висок.
Анна кивнула и поднялась на сцену. Микрофон тихонько загудел, когда она взяла его в руки.
— Знаете, — её голос разнёсся по притихшему залу, — я никогда не думала, что буду стоять здесь. Что напишу книгу. Что она станет бестселлером...
Она помолчала, глядя на море лиц перед собой.
— Три года назад я сидела на кухне и слушала, как рушится моя жизнь. Муж признался, что любит другую. — Она увидела, как Олег дёрнулся, пытаясь спрятаться за спины других гостей. — И знаете, что я сделала? Я пожелала ему счастья.
По залу прокатился удивлённый шёпот.
— Нет, я не святая, — Анна рассмеялась, и её смех — лёгкий, звонкий — эхом отразился от стен. — Я просто наконец-то поняла одну простую истину: иногда нужно потерять всё, чтобы найти главное.
Она взяла со стола бокал с шампанским.
— Самый страшный день в моей жизни стал лучшим днём. Потому что в тот день я родилась заново.
Краем глаза она заметила, как Олег двинулся к выходу. Его плечи были опущены, словно под тяжестью всех упущенных возможностей.
— Эта книга — история не о предательстве, — продолжала Анна. — Это история о любви. О любви к себе. О храбрости быть собой. О свободе выбирать свой путь.
Она подняла бокал:
— За вторые шансы. За новые начала. За смелость отпускать. И за чудо быть собой.
Зал взорвался аплодисментами. Анна спустилась со сцены, где её встретил Сергей. В его глазах плескалась нежность и гордость.
— Потрясающая речь, — он протянул ей букет полевых цветов.
— Как красиво, — улыбнулась она, зарываясь носом в ромашки и васильки.
— Знаю. Поэтому я и здесь.
Анна огляделась. Книжный зал постепенно пустел. У выхода мелькнул силуэт Олега — он уходил, не оглядываясь. Она проводила его взглядом без сожаления. Это была уже не её история.
— Пойдём домой? — спросил Сергей. — Море сегодня чудесное. Можно успеть на закат.
— Домой, — кивнула она, беря его под руку.
Они вышли на улицу, где пах жасмин и шумело море. Где-то вдалеке садилось солнце, окрашивая небо в те же цвета, что и три года назад. Но теперь это было совсем другое небо. И совсем другая Анна.