В литературных мемуарах «На берегах Невы» лето и осень 1919 года поражают неуютностью, неустроенностью, какой-то лоскутностью бытовой жизни. Петроград приспосабливается к новой власти, новому имени, новым правилам.
В домах не топят. Отсутствие электричества стало привычным. Его обычно отключают после восьми вечера. С этими неудобствами научились как-то жить. Смириться с постоянным чувством голода гораздо сложнее.
Базовые потребности перекрывают кооперативные лавки, в которых ДАРОМ раздают тяжелый сырой хлеб, табак и мыло. Все остальные продукты приходится доставать. Мешочницы на улицах торгуют яблоками и орехами. Красноармейцы – сахаром. Сомнительного вида куски лежат на грязных тряпицах. Солдаты протягивают их покупателям на раскрытых ладонях, а те придирчиво ощупывают непонятно откуда добытые куски.
«Правила гигиены, всякие микробы и миазмы, которых так опасались прежде: «Не трогай деньги! Пойди вымой руки!» – были теперь забыты».
Четвертым бедствием Петрограда был страх, пришедший с новой властью. Смерть никого больше не ужасала.
«Плакать приходилось часто – ведь аресты и расстрелы знакомых и близких стали обыкновенным, почти будничным явлением…»
Петроград старался компенсировать ежедневные кошмары богатыми возможностями для саморазвития. Правда, в начале прошлого века такими категориями не изъяснялись.
Открылся Институт живого слова. Вступительных экзаменов не было. Брали всех желающих. Личные данные записывали со слов абитуриентов. Можно было стать актером или писателем. Лекции посещались по желанию. Ирина Одоевцева, например, поступив на литературное отделение, помимо основных лекций ходила на занятия по ритмической гимнастике и ораторскому мастерству.
В мае 1920-го питерские поэты во главе с Николаем Гумилевым открыли Литературную студию. Это начинание было более жизнеспособное и подарило русской литературе немало поэтов.
Знаете, что самое удивительное? В Петрограде среди хаоса и неуютности работали два дома-дворца: Дом литераторов и Дом искусств.
Снаружи царила разруха. Часы были необыкновенной роскошью. Календари не выпускались. Парадные заколотили. А здесь круглосуточно горело электричество. Работало центральное отопление. Каждому посетителю выдавалась порция похлебки и кусок хлеба. Проходили литературные и танцевальные вечера, концерты и настоящие балы.
Люди изо всех сил цеплялись за остатки прежней жизни. Поэтому барышни, у которых еще остался гардероб «из прошлого», не могли позволить себе выйти из дома без шляпки и перчаток.
А еще петроградцев спасали стихи. Они обладали неимоверной силой.
«Да, стихи тогда были нужны не меньше хлеба. Иначе как могли бы все эти усталые, голодные люди после изнурительного трудового дня найти в себе силу пройти пешком, иногда через весь Петербург, лишь для того, чтобы услышать и увидеть поэтов?»
«На берегах Невы» старательно обходит жизнь политическую. Про демонстрацию, приуроченную ко 2-ой годовщине Октябрьской революции, мы узнаем только благодаря шалости, затеянной Николаем Гумилевым. Наступление войск Н.Н. Юденича вообще не упоминается. Здесь царит поэзия, литераторы и удивительное отношение к жизни. В ней стихи спасают от голода, а то и от смерти.
Попрощаюсь на манер Михаила Лозинского.
Ч.И.К. (сказывается страсть большевиков к сокращению слов) – Честь имею кланяться.