Расположена наша станица на правой нагорной стороне Хопра, под высокой, местами почти отвесной, меловой горой. Тянется она (с юга на север) длинной вереницей домов сперва в одну улицу, потом раздваивается и оканчивается двумя улицами. Внизу, под крутым берегом, прильнув к самой станице и извиваясь блестящей серебряной лентой, по белому песчаному руслу бежит чистый, как слеза, и прозрачный, как зеркало, красавец – Хопёр. За Хопром сейчас же начинается и, насколько глаз хватает, тянется кудрявый лесок, с изредка возвышающимися среди него корявыми великанами – вязами, жалкими свидетелями былого могучего леса.
Природа достаточно щедро наградила станицу своими дарами. Земли здесь хотя и немного, но вся она – прекрасного качества: с правой стороны Хопра – жирный чернозём, производящий, кроме всех сортов хлеба, превосходные кормовые травы; на левой – чернозёмный супесок, на котором произрастает лучшая во всей округе по полноте зерна, цвету его и тяжести пшеница. Кроме того, здесь же в изобилии произрастают арбузы, картофель и другие огородные овощи. Раздваиваясь в юрте станицы Зотовской, в Федосеевский юрт Хопёр вступает и на всём протяжении юрта течёт двумя рукавами. Здесь рукава эти расходятся местами вёрст на 5-7 и тем образуют громаднейшую луговую пойму или займище, покрытое лесом с обширными между ними полями превосходных сенокосов. Тут же, в пределах юрта протекает речка Ядовля (Едовля), которая, при впадении в Хопёр, займище его, а, следовательно, и луг, увеличивает ещё больше. По всей луговине Хопра и Едовли, там и сям, разбросана масса больших и малых глубоких и мелководных озёр, изобилующих рыбой и всякого рода дичью. Тут ловятся и сазаны, и карпы, и караси со щуками; тут же в камышах и других зарослях прячутся всевозможные породы диких уток, составляющих богатую добычу для охотника. В самом Хопре не мало ловится жирных лещей, окуней, судаков, вкусных ершей и стерлядок и прочей ценной рыбы. По-над лугами Хопра и Едовли, вплотную к ним, сидят богатые хутора, окружённые левадами, вишнёвыми садами, вербными и тополиными рощами.
Но, за всем тем, знаменитая историческая фраза: «земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» - приложима здесь, как нельзя более.
Начнём с главного богатства станицы – лесов и лугов.
Лес у наших станичников составляет самое больное место. Это ведь они, станичники, в мае 1896 года выпустили целый отряд своих жён, вооружённых дрекольями, на лесоустроительную партию, прибывшую сюда для распределения леса, согласно положению 22 апреля 1877 года, на правильные лесосеки. Разогнанная лесоустроительная партия уехала и больше не возвращается, а беспощадное лесоистребление, начавшееся ещё задолго до её приезда, продолжается, то ослабевая, то усиливаясь, вплоть до настоящего времени. И сколько за всё это время погибло понапрасну леса, пошло за бесценок в соседние безлесные станицы – Кумылженскую и Глазуновскую, сколько теперь его пропадает – ведает один Бог. Целые лесные урочища, величиной в несколько сот десятин, ещё лет 25 тому назад покрытые лесом, стоят теперь совершенно голые. Такой печальный вид являют собой, между прочим, урочища Малая и Большая Ендова.
Лесоистребление принимает здесь иногда вид самый варварский. Так, пользуясь тем, что подчистка и собирание подрубленных веток местными властями почему-то не преследуется, догадливые федосеевцы подрубание ветвей довели до художественного совершенства: на первый раз с деревца срубаются не только все ветки, но и верхушка его, и на месте дерева остаётся, таким образом, лишь обезображенный и неспособный к жизни лесной остов. Однако, и этот остов на корне оставляется ненадолго: скоро и он срубается под предлогом полнейшей непригодности к дальнейшему росту.
Параллельно с уничтожением лесов шло растаптывание скотом и размывание рекой оголённых песчаных берегов. Бурливый Хопёр, чуть не ежегодно меняя во многих местах своё русло, бежит теперь на полной воле, оставляя на пути своём громадные рытвины и водомоины и выбрасывая массы песка, которым ежегодно засорялись луга в количестве нескольких десятков десятин. Таким путём в последние годы из федосеевских лугов были почти окончательно уничтожены два травяных «улеша» - Верхний Излов и Рассохи.
Немало и других бедствий причинил и до сего времени причиняет нашим станичникам оголённый ими Хопёр. Сотни лет здесь существовали две водяных мельницы – Мурушка и Попова. Эти мельницы составляли славу Федосеевской станицы, сюда за десятки вёрст съезжались для помола жители окрестных станиц. Но вот, с уничтожением лесов, когда оголённые песчаные берега не в силах уже были сдерживать разрушительное действие весенней воды, началось ежегодное обмывание и разрушение мельничных плотин, - и пропали мельницы! К настоящему времени от этих, ещё лет 14-15 тому назад известных по всей округе, мельниц не осталось, как говорится, и «камня на камне». Но и этим опять-таки Хопёр не окончил своих разрушительных действий.
Уничтожив Мурушку и срыв её плотину, он всей силой своего течения устремился затем на станицу. Дело в том, что Мурушка, будучи расположена несколько выше станицы, плотиной своей не только сдерживала течение реки, но и способствовала некоторому уклонению её от поселения станицы. Теперь же, лишённая преграды, вся сила течения, как уже сказано, направляется в крутой берег поселения станицы, подмывая и постепенно разрушая его.
Насколько ощутимо идёт разрушение берега, можно видеть из следующего. В 1886 и последующих годах, при перестройке станицы после большого пожара 1885 года, проезд, с незапамятных времён существовавший между рекой и поселением станицы, снова был оставлен и даже расширен; тем не менее, к настоящему времени проезд этот настолько подмыт, что местами годен лишь для сообщения пешком.
На эту разрушительную работу Хопра нельзя, наконец, было не обратить внимания. И вот недавно на станичном сборе был возбужден вопрос об укреплении берега станицы. К положительному заключению по данному вопросу сбор, однако, не пришёл. Злые языки говорят, что косвенной причиной этой общественной невнимательности к надвигающейся беде родной станицы послужило, будто бы, то обстоятельство, что ближайшим разрушением дома Хопёр грозит проживающему здесь «иногородцу», некоему Спиридону Панкову. А так как иногородние – элемент для казачьих станиц вообще нежелательный, то и решили пока: пусть-де этот иногородец отправляется себе в Хопёр со всем своим домом и другими пожитками. А что будет дальше, увидим после.
Впрочем, подобное решение всяких «вопросов» составляет существенную черту федосеевцев. За что бы они ни взялись, путного почти никогда и ничего у них не выходит. Луга начнут делить – непременно останется масса не получивших пая; здание общественное начнут строить – либо окно прорубят не там, где следует, либо дверей совсем не оставят…
Приведём примеры.
До конца 80-х годов станица наша изнывала под тяжестью неоплатных долгов бывшему своему почтосодержателю, некоему П. Этот ловкий человек, в течение многих лет получая лично с подлежащих плательщиков (почтовая повинность в хопёрском округе отбывается натурой), так запугал простодушных федосеевцев, что они прямо-таки сделались было вечными и притом неоплатными его должниками. Выручил из беды выбранный в середине 80-х годов в атаманы Р. П. Калинин. Сделавшись атаманом, он начал с того, что отказался платить П.; когда же тот предъявил к обществу несколько судебных исков, Калинин их выиграл и тем окончательно снял со станичников иго их бесконечного платежа.
После этого у федосеевцев завелись даже кое-какие общественные деньжонки. И вот в 1890 году станичники решили купить общественный дом для своего приходского училища. Решено – сделано. Дом был куплен недорого, всего за 1500 рублей. Но и тут станичников постигла полнейшая неудача: купленный под училище дом – сырой и тёмный, сделанный, как потом оказалось, наполовину из мела, вместо кирпича, - в том же году начал понемногу разрушаться: то стена даст где-нибудь трещину, то, смотришь, кирпич или кусок размокшего мела вывалится. С тех пор дом этот ежегодно ремонтируется и, тем не менее, становится всё хуже и хуже, и не ныне-завтра грозит окончательным разрушением.
Стараниями другого бывшего станичного атамана П. собралось было у федосеевцев несколько тысяч рублей. И закутили было на радостях федосеевцы! Не долго думая, они решили открыть у себя ни больше, ни меньше, как ссудную кассу с собственным основным капиталом. Весь 1896 год толковали про эту кассу, но проку от этих толков не получилось ни тогда, ни после. Теперь же над учреждением кассы нужно, по-видимому, окончательно поставить крест, так как имевшиеся в наличности общественные деньги почти все куда-то ушли, и федосеевскому общественному сундуку, говорят, грозит прежнее подобие торричеллиевой пустоты…
Газета «Приазовский край» № 185 от 17 июля 1899 года.
Навигатор ← Хопёрский округ