Состояние армии Российской империи к 1917 году. Часть 1 -снабжение, снаряжение, техника

Давно на канале мы не погружались в тему Великой войны и участия в ней Российской империи. Последняя статья наглядно раскрывала виновников развала русской армии в 1917 году (и внезапно это не только большевики). Но что насчет собственно положения русской армии к 1917 году? Часто звучит, что к 1917 Российская империя находилась на грани разгрома на фронтах, а тыловое снабжение не удовлетворяло даже минимальных армейских нужд. Поэтому выход из войны был неизбежен, и в 1917 году только разгром союзниками Блока Центральных держав мог спасти положение. Попробуем посмотреть на цифрах, как же было на самом деле.

Кто считал, что мы на краю поражения?

1 ноября 1916 г. по старому стилю депутат Государственной думы, лидер Партии народной свободы и почетный доктор Кембриджского университета Павел Милюков поднялся на трибуну Госдумы и произ­нес зажигательную обличительную речь. Оратор, историк и будующий член Временного правительства Милюков разразился крайне резкой кри­тикой правительства и армии в том числе. Считаю нужным привести довольно объемный фрагмент речи.

«Мы теперь перед новыми трудностями, и трудности [...]. Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас при­вести к победе. (...) Возникают слухи о признании в правительствен­ных кругах безцельности дальнейшей борьбы, своевременности окон­чания войны и необходимости заключения сепаратного мира. (...). Когда вы целый год ждете выступления Румынии, настаиваете на этом выступлении, а в решительную минуту у вас не оказывается ни войск, ни возможности быстро подвозить их по единственной уз­коколейной дороге, и, таким образом, вы еще раз упускаете благо­приятный момент нанести решительный удар на Балканах — как вы назовете это: глупостью или изменой? Когда враг наш, наконец, пользуется нашим промедлением — то это: глупость или измена? Выбирайте любое. Последствия те же. Когда со все большею настой­чивостью Дума напоминает, что надо организовать тыл для успеш­ной борьбы, а власть продолжает твердить, что организовать — зна­чит, организовать революцию, и сознательно предпочитает хаос и дезорганизацию — что это, глупость или измена? Мало того. Когда на почве общего недовольства и раздражения власть намеренно занимается вызыванием народных вспышек [...] и при том знают, что это может служить мотивом для прекращения войны — что это делается сознательно или бессознательно? (...) Все частные причины сводят­ся к одной этой: неспособность и злонамеренность данного состава правительства».

Павел Милюков. Из открытых источников

Очень напоминает критику большевиков, неправда ли? Более того, уверен, что если бы я не указал автора строк, то многие из читающих приписали бы слова Ленину. Можно понять, что «не может подлежать ни малейшему, абсолютно никакому сомнению, что наименьшим злом было бы теперь и тотчас — поражение царизма в данной войне» звучало не только от большевиков или меньшевиков. Но насколько это соответствовало действительности?

Для начала стоит отметить, что после Великого отступления 1915 г. линия фрон­та все же не проходила по территории собственно современной России — почему, например, сегодня в нашей стране нет фронтовых захоронений вре­мен Первой мировой: бои шли в Прибалтике, Польше, Белоруссии, на Украине. А например в тяжелый 1941 г., когда советским сол­датам ценой героических усилий удалось остановить немцев под Мо­сквой, никто не говорил о «полном поражении в войне». При этом, по подсчетам русского историка-эмигранта А.А. Керсновского «за три года исклю­чительно тяжелой борьбы русской армией было взято 2 200 000 плен­ных и 3850 орудий. Из этого числа германцев — 250 000 пленных и 550 орудий, австро-венгров — 1 850 000 пленных и 2650 орудий и турок — 100 000 пленных при 650 орудиях. За то же время Францией было взя­то 160 000 пленных и 900 орудий, Англией — 90 000 пленных при 450 орудиях, а Италией — 110 000 пленных и 150 орудий». Разница налицо. Таким образом, надо говорить либо о провальности действий Антанты вообще, либо признавать, что действия русской армии — особенно в 1916 г. в ходе Луцкого прорыва и наступления Юго-Западного фронта — были, как минимум, более успешны, чем у наших западных союзников.

Для примера, вот мнение одного из лидеров белых армий, а в феврале 1917-го командира корпуса генерал-лейте­нанта А.И. Деникина: «Русская армия к марту 17 г., невзирая на все свои недочеты, представляла внушительную силу, с которой против­нику приходилось весьма считаться. Благодаря мобилизации про­мышленности, деятельности Военно-промышленного комитета и отчасти несколько оживших органов Военного министерства, боевое снабжение достигло размеров доселе небывалых»

Австрийские пленные и русские конвоиры в открытом вагоне перед отправкой в тыл. Из открытых источников

В целом состояние русской армии к февралю 1917 г. было лучше, чем в начале 1916-го, и давало почву для больших надежд на благо­получное окончание войны именно в этом году. Как раз этот вопрос обсуждался на совещаниях как военных, так и политических пред­ставителей в конце 1916 — начале 1917 гг. Причем разногласия меж­ду союзниками были по большому кругу вопросов — время насту­пления, силы, которые планировалось задействовать и т. д., кроме одного: никто не сомневался, что это наступление будет последним. С этим были в целом согласны и противники. Самый информиро­ванный человек в Германии, 1-й генерал-квартирмейстер генерал Э. фон Людендорф в 1918 г. писал о феврале 1917-го: «Огромная тя­жесть свалилась у меня с плеч... революция обозначала, ввиду не­избежно связанного с ней понижения боеспособности России, зна­чительное ослабление Антанты и существенное облегчение нашего столь тяжелого положения». Союзная Германии Австро-Венгрия к осени 1916-го в результате поражений на фронте, а также экономи­ческого кризиса внутри империи находилась на грани полного кол­лапса.

Мобилизационный ресурс

В летнюю кампанию 1916 г. русские войска в ходе уже упоминавшихся операций понесли достаточно серьезные потери, и к 1 сен­тября их численность снизилась до 6 млн 500 тыс. чел., однако по­скольку на фронте после сентябрьских боев наступило затишье, то уже начиная с октября численность русской армии начала быстро восстанавливаться. Согласно данным секретного отчета военного министра за 1916 г., по состоянию на 1 января 1917 г. она составляла 6 845 056 чел.: офицеров — 145 916; классных чинов и духовенства — 48 047; солдат —6 651 993. Уже с последнего месяца 1916 г. на фронт начали в широких масштабах отправляться запасные, подготовлен­ные в тыловых гарнизонах. Специфика мобилизационных органов Российской империи заключалось в том, что приходилось доволь­но долго держать в тылу большое количество запасных, это было об­условлено размерами империи, проблемами с логистикой и необхо­димостью сбора призывников из далеких населенных пунктов. Так, поданным Главного управления Генштаба, к 14 декабря пригодных для отправки на фронт в тылу насчитывалось 1 608 291 чел., причем к 25 января 1917 г. это число сократилось до 1 422 905, а к 1 марта — до 1 395 787 чел. Таким образом, можно сделать вывод, что потери прошлого года были полностью восполнены, а численность личного состава даже увеличилась. В тылу усиленными темпами шла подготовка запасни­ков, которые по мере завершения обучения сводились в маршевые роты и направлялись на фронт. При этом в процентном отношении от общего числа населения количество призванных было несравни­мо меньше, чем не только в Центральных державах, но и, например, во Франции.

Артиллерия

Ситуация непосредственно на фронте также в целом позволяла с оптимизмом смотреть в будущее, единственно, существовало се­рьезное отставание по количеству гаубиц и тяжелых орудий, но над этой проблемой Военное министерство усиленно работало.

Также сильно преувеличена зависимость России от союзников в области вооружения — никаких программ поставок вооружения по ленд-лизу в Первую мировую не существовало, за все Российская империя платила золотом, средствами, полученными по кредитам и т. д. Так, например, с начала войны по ноябрь 1916 г. русская армия получила 10401 орудие, из которых только 1118 прибыло из-за границы, иными словами, иностранные поставки составляли около 10%. Большая часть тяжелой артиллерии производилась в России и это число росло. Теме не менее, союзники и в 1917 году собирались поставить ограниченное число стволов, об этом ниже.

Если обратиться к реальным цифрам, а не к выступлениям де­путатов и политиков, то можно констатировать, что приложенные правительством усилия по увеличению производства вооружения дали свои результаты — пусть даже и ряд историков приводит це­лый ряд вполне разумных аргументов того, что они были недоста­точными. Налицо был устойчивый рост (а не снижение) производства и, как следствие, постоянное улучше­ния ситуации по обеспечению армии вооружением и снаряжением. Так, по мобилизационному плану 1914 г. на вооружении русской ар­мии должно было состоять 4990 пулеметов (некомплект составил 883 единицы, то есть фактически в наличии было 4152), а 1 января 1917 г. — 16 300 пулеметов. Что касается артиллерии — а это, как мы видели выше, для русской армии было наиболее больным вопро­сом, — то за 1916 г. в действующую армию поступило 7458 трехдюй­мовых легких орудий, 1218 трехпятидюймовых легких гаубиц, 275 четырехдюймовых дальнобойных орудий, 91 шестидюймовая поле­вая гаубица, 136 пяти- и шестидюймовых дальнобойных орудия, 29 восьмидюймовых гаубиц, 8 одиннадцатидюймовых гаубиц, 41 две­надцатидюймовая гаубица, 30 37-40-мм траншейных орудия, 13 209 бомбометов и минометов. Это в 3-4 раза превышало количество орудий, поступивших в войска в 1915 г., то есть можно с уверенно­стью утверждать, что за 1916 г. отечественная военная промышлен­ность перешла на новый качественный уровень, в целом преодолев тяжелейший кризис вооружений 1915-го.

Правительство, Военное министерство и Верховное командо­вание отдавало себе отчет, что несмотря на увеличение насыщенности войск артиллерией, ее все еще недостаточно, особенно когда речь шла о тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН). Ссы­лаясь на А.П. Жилина, ведущий исследователь снабжения русской армии историк М.В. Оськин приводит следующие цифры. Посколь­ку решающее наступление планировалось ближе к лету, то военное ведомство «рассчитывало на поступление к лету 1917 г. новых ору­дий, как с отечественных оборонных предприятий, так и от союз­ников. Согласно Программе снабжения армии, главнейшими пред­метами артиллерийского довольствия на период до 1 января 1918 г„ составленной в Главном артиллерийском управлении 14 января 1917 г., Восточный фронт должен был получить 400 120-мм и 100 155-мм французских, 152 5-дюймовых английских пушек, а также 100 8-дюймовых и 40 11-дюймовых гаубиц. Русские заводы [за это же время| должны были дать около 1200 орудийных стволов кали­бров выше 3-дюймового — от 42-линейных скорострельных пушек до 12-дюймовых гаубиц. К 10 июня 1917 г. русские фронты имели за­метное преимущество над противником в числе орудий, за исключе­нием тяжелой артиллерии».

Расчет пулемета Максим, армия РИ. Из открытых источников

Инженерное обеспечение и новая техника

Техническое обеспечение армии отнюдь не исчерпывается во­оружениями, поскольку в траншейной войне нового типа, каковой стала Первая мировая, важнейшую роль играло обустройство по­зиций. И здесь мы видим колоссальный прогресс. Если на 1 янва­ря 1916 г. в наличии было 3,2 млн лопат, 413 тыс. топоров, 477 тыс. киркомотыг, то за 1916-й в армию поступило 5,7 млн лопат, 2,2 млн топоров, 1,7 млн киркомотыг; впрочем, командование оце­нивало и это количество как недостаточное, но тем не менее обе­спечение шанцевым инструментом значительно улучшилось. Кро­ме того, в 1916 г. «часть потребностей армии была удовлетворена, а именно, было выслано 1 733 000 ручных ножниц [для проволоки]». В новых условиях резко возросла роль средств связи. Н.Н. Головин указывал: «К 1 января 1916 г. в действующей армии налицо состо­яло: 4000 телефонных аппаратов, запас телефонных и телеграфных проводов на 27 000 верст, станций искрового телеграфа — 240. За 12 месяцев 1916 г. было доставлено в действующую армию 105 000 телефонных аппаратов, 236 000 верст проводов и 802 радиостан­ции». По телефонным аппаратам рост в 101 раз, по проводам — в 10!

Двухбашенный ижорский броневик FIAT на легковом шасси. 1917 год Из открытых источников

Также в 1916 г. серьезно улучшилось обеспечение армии новой техникой. «К 1 января 1916 г. в армии было налицо 5300 автомоби­лей разного назначения, 1350 мотоциклов и 3500 самокатов. По­лучено было в течение 12 месяцев 1916 г.: 6800 автомобилей, 1700 мотоциклов, 8800 самокатов». К 1 сентября 1916 г. в составе русской армии было 75 авиаотрядов (эскадрилий), 36 воздухоплавательных рот, 716 самолетов.

Гораздо хуже дело обстояло с танками – их в 1916 промышленность РИ производить в сколько-либо ощутимом количестве еще не начала. Впрочем, тоже самое можно сказать и о ее противниках – Австро-Венгрии и Германии.

Таким образом, можно сделать вывод, что в целом уровень обе­спеченности русской армии вооружением, боеприпасами, снаряже­нием за 1916 г. значительно улучшился, и каких-либо негативных тенденций в этой области не наблюдалось. Скорее, наоборот, русская промышленность окончательно встала на военные рельсы и резко наращивала объемы производства. Рассмотрев дела "снабженченско-тыловые" в следующей статье посмотрим на положение на фронте.