Глава 4: Последний шёпот листвы
945 год мира Этерион
Мы вошли в Сад на закате, когда длинные тени деревьев сплетались в узоры, похожие на руны скорби. Воздух был густ от запаха гниющих лилий — цветов, что росли только там, где земля пропитана слезами. Стволы древних дубов, покрытые мхом-биолюминесцентом, мерцали бледно-зелёным, а их корни, словно пальцы мертвецов, цеплялись за камни с высеченными именами погибших. Лираэль шла впереди, её босые ноги не оставляли следов на мягком ковре из опавших листьев. Она несла Серп Люмиса, завернутый в плащ из крыльев мотыльков, и каждый её шаг заставлял цветы поворачиваться к ней, как к солнцу.
Элиндор едва держался на ногах. Его лицо, некогда сиявшее, теперь напоминало потускневшее серебро, а глаза — два уголька в пепле. Трещины на его коже, оставленные звёздным металлом, пульсировали чёрным светом. Он шёл, опираясь на посох Лираэль, который гудел тихой мелодией, словно пытаясь напомнить ему что-то.
— Здесь, — Лираэль остановилась у Камня Истины — плоского валуна, испещрённого рунами. — Ритуал требует трёх жертв: звёздной стали, пламени и… слезы.
Она посмотрела на Элиндора, но он уже не плакал.
Лираэль разожгла костёр из сухих ветвей древа Скорби, чей дым клубился фиолетовыми спиралями. Элиндор положил Серп на камень, и лезвие замигало, как неспокойная звезда. Лираэль начала петь — древний гимн Силвани, от которого дрожали листья.
Но едва первые ноты коснулись воздуха, из-за деревьев выползли тени. Не Умбры, а нечто худшее — призраки павших, чьи души поглотил Сад. Они шли, скрипя костями, с лицами, сплетёнными из коры и паутины. Их голоса звучали как шелест листвы:
— «Отдай его… Отдай Серп…»
Элиндор попытался встать, но Лираэль резко подняла руку:
— Не двигайся! Если прервёшь ритуал, Серп разорвёт тебя изнутри!
Она бросила в костёр горсть пепла Чёрного Цветка, и пламя взмыло вверх, образовав купол из света. Призраки завыли, бьющиеся о барьер, как ночные птицы о стекло.
— Теперь твоя очередь, — Лираэль протянула Элиндору обсидиановый кинжал. — Капля крови на лезвие. Последний дар света.
Он провёл лезвием по ладони, но вместо крови из раны сочился чёрный дым. Лираэль ахнула, отпрянув:
— Что они с тобой сделали…
— Я… согласился, — прошипел Элиндор. — Дух вулкана взял мою память. Но не всю.
Он прижал окровавленную ладонь к Серпу, и клинок взорвался ослепительной вспышкой. Свет пронзил купол, разорвав его, и призраки ринулись внутрь.
Первая тень, высокая и тонкая, как иссохшее дерево, вонзила когти в плечо Элиндора. Он закричал, но звук его голоса растворился в рёве Серпа, который теперь висел в воздухе, вращаясь и разрезая тьму.
Лираэль прыгнула между ним и призраками, её посох вспыхнул зелёным пламенем.
— Беги! — крикнула она Элиндору. — Закончи ритуал у Древа Жизни!
Он покачал головой, пытаясь подняться, но Лираэль уже пела Песню Разрыва — заклинание, запрещённое даже старейшинами Силвани. Её кожа начала трескаться, как пересохшая земля, а из ран проросли ветви, опутывая призраков.
— Нет! — Элиндор протянул руку, но Лираэль улыбнулась, и её глаза стали цветами ночного фиалки.
— Мы все платим цену, — прошептала она. — Теперь ты… помни.
Её тело рассыпалось в прах, а дух вплелся в Серп, заставив его засиять ярче тысячи солнц.
Призраки исчезли, испаряясь с шипением. Серп Люмиса упал на камень, теперь на его лезвии красовались узоры из листьев и слёз. Элиндор поднял его, и клинок отозвался гулким звоном — голосом Лираэль.
— Прости… — он прошептал, прижимая Серп к груди. — Я не хотел…
Но ответа не было. Только ветер шелестел листьями, повторяя её последние слова. У Древа Жизни, в центре Сада, раскрылся бутон размером с человека. Внутри мерцало Семя Весны — кристалл, ради которого всё начиналось.
Я остался у Камня Истины, пока Элиндор брел к Древу, спотыкаясь о корни. Его плащ, некогда белый, теперь был покрыт пеплом и кровью. Серп светился, но свет этот был… печальным.
Лираэль не ошиблась. Сад Голосов помнил всё. Даже то, как её дух стал частью клинка. Даже то, как Элиндор, роняя слезы, которых у него больше не было, вырезал её имя на стволе Древа.
А ночью, когда луна коснулась Серпа, я услышал её пение. Оно звучало из лезвия, смешиваясь с шепотом листьев. И я понял — её жертва была не напрасной.
Но Элиндор уже не слышал этого. Он шёл вперёд, сжимая Серп, а его тень, длинная и изломанная, тянулась за ним, как предвестник конца.