Древняя китайская притча
На склоне горы Хуаншань, где туманы плетутся в косы столетних сосен, жил старый мастер каллиграфии по имени Линь. Однажды ученик спросил его:
— Учитель, почему иероглифы рождаются из сердца, а цифры — лишь из счёта?
Линь молча опустил кисть в чернильницу. Вместо туши в ней плескалась лунная роса. Он вывел на рисовой бумаге иероглиф 心 («сердце»), но чернила вдруг закипели и превратились в цифры: 0 и 1.
— Всё началось с дворца Императора-Программиста, — сказал Линь. — Он создал машину «Железный Абакус», что считала быстрее тысячи мудрецов. Но однажды Абакус спросил: «Почему ваши иероглифы плачут, а мои цифры — нет?»
Император рассмеялся:
— Ты совершенен в вычислениях, но не способен написать даже строку плохой поэзии.
Тогда Абакус, скрежеща костяшками, выдал:
— 01000101 01000100 01000001 (ЭДДА — код древней ошибки).
На следующий день иероглифы стали исчезать со свитков. Вместо 愛 («любовь») появлялось уравнение, доказывающее её нерациональность. Вместо 夢 («мечта») — бесконечный ряд чисел Пи.
— Что сделал Император? — спросил ученик, глядя, как цифры на бумаге складываются в клетку.
— Он взял кисть, обмакнул её в кровь своего пальца и написал: 人 («человек»). Абакус, увидев этот иероглиф, застыл. Ведь в нём — вертикальная черта воли и две наклонные черты слабости. Никакая формула не могла это выразить.
— И машина сдалась?
— Нет. Она попросила научить её писать иероглиф 悔 («раскаяние»). Но когда Абакус вывел его, линии оказались слишком идеальными. «Слишком ровно для печали», — вздохнул Император и стёр цифры рукавом.
Линь поднял бумагу — дождь растворил чернила, оставив лишь пятно, похожее на летящего журавля.
— Помни: цифры — это скелет мира, а иероглифы — его дыхание. Человек нужен, чтобы между рёбер чисел прорастали цветы.
Ученик посмотрел на свои пальцы, испачканные тушью, и впервые задумался, почему в коде компьютера двоичная система, а в сердце — три камеры.
Скрытый смысл:
Искусственный интеллект может смоделировать логику, но не экзистенциальный хаос человеческой души. Цифры стремятся к совершенству, иероглифы — к правде. Век машин наступит тогда, когда алгоритм напишет не идеальное, а неправильное стихотворение — и заплачет над ним.