Кто-то написал, что историки пишут или сочинения, или изложения. Не судите строго. Я напишу сочинение...
Её портретов не сохранилось. Этот тоже, как и многие другие, всего лишь фантазия художника. Но мне он нравится. А Марий Гамильтон в истории было несколько.
Само собой разумеется, что сентиментальный роман, созданный из достаточно мимолётной любовной истории государя нашего Петра Алексеевича воображением некоторых писателей, так и остается фантастическим романом. Примите это во внимание.
Как известно, Гамильтоны - одна из ветвей большого шотландского рода, соперничавшего с Дугласами, переселились в Россию в эпоху, предшествовавшую большому эмигрантскому движению в XVII веке и приближающуюся ко времени Ивана Грозного. Род этот вступил в родство со многими русскими фамилиями и казался совсем обрусевшим задолго до вступления на престол царя-реформатора Петра Первого. Девица Мария Даниловна Гамильтон была внучкой двоюродного брата жены приёмного отца матери Петра Первого царицы Натальи Кирилловны (Нарышкиной), Артамона Матвеева. (О, наговорила! А когда-то для окружающих это было близким родством...)
О любвеобильности царя ходили легенды. Даже в поездки царь Пётр брал с собой небольшой гарем "метресс", которые не перевелись и после его женитьбы на Екатерине Алексеевне. Из их переписки следует, что царица сама посылала Петру таких девушек из своего окружения. Да и знатные дамы не оставались для царя неприступными.
Девица Мария Гамонтова (так произносили тогда её английскую фамилию) появилась при дворе Петра в 1709 году. Предположительно было ей тогда около 15-ти лет. Эта красивая, стройная, весёлая девушка сразу понравилась Екатерине Алексеевне (тогда ещё невенчанной жене царя, родившей ему двух ещё не признанных дочерей), и она сделала её своей фрейлиной. Обеих дам объединили тяга к роскоши, страсть к нарядам и новым французским модам - со временем они так сдружились, что к 1715 году Мария состояла в "ближних девицах" императрицы. И совсем неудивительно, что такую красивую и интересную девушку вскоре заметил и сам самодержец.
Личный токарь царя Андрей Константинович Нартов так упоминает о ней:
"Впущена была к его величеству в токарную присланная от императрицы комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: „Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло“. После сел и начал точить"
Но Мария вызвала только мимолетную вспышку страсти царя Петра. Овладев ею мимоходом, Петр тотчас же её бросил.
Ну, как сразу? несколько месяцев всё же прошло... Однако, царь оставил её при дворе, что уже сулило Марии хорошую "карьеру" и безбедную жизнь. Но ей это было мало! Она хотела занять место Екатерины Алексеевны. Монарх же уже искал новых любовных побед на стороне, а Екатерина знала, однако, что никакие новые фаворитки не могли заменить Петру его "драгоценную Катеринушку".
К несчастью Марии Пётр засобирался заграницу. Естественно, он взял с собой своего денщика: красивого, статного и сообразительного Ивана Орлова. Взяли в поездку и фрейлину Марию Гамильтон, которая уже до этого "имела отношения" с Орловым. Гамильтон и Орлов не были парой. В пути они настолько сильно "сдружились", что Мария стала носить под сердцем ребёнка. Пишут, правда, что женщина удачно избавилась от плода.
Вернувшись они продолжили встречи. Вне дворца Орлов и Гамильтон вели весьма праздную жизнь: шумные развлечения, кутежи, дорогие подарки... Как выяснится позже, за Марией числился ещё один грех: в то время она стала воровать драгоценности царицы, продавала их и на эти деньги покупала дорогие подарки своему возлюбленному. Они оба играли с огнём, ведь чтобы спать с любовницей царя, хоть и бывшей, нужно было и впрямь быть орлом!
Возможно, это никогда бы и не вскрылось, если бы не стечение обстоятельств. По нелепой случайности во время розыска по делу царевича Алексея, подозрение в утере доноса, написанного самим Орловым, пало на него же. Не разобравшись, в чём его обвиняют, денщик пал ниц, и признался царю в сожительстве с Марией Гамонтовой, рассказав заодно, что она имела от него двоих детей, родившимся мёртвыми.
И тут началось!
При дворе было известно, что царь Пётр не прощал измены даже бывшим своим фавориткам, а потому и им грозила смертельная опасность. Иван Орлов, выгораживая себя, настойчиво во всём обвинял Марию. Тут, весьма кстати, царь вспомнил, что недавно в дворцовом саду нашли трупик новорождённого младенца, завёрнутый в дорогую салфетку, и соотнеся сей факт с Гамильтон, приказал схватить фрейлину.
На допросе под кнутом Мария призналась, что двоих зачатых детей она вытравила каким-то снадобьем, а последнего, появившегося на свет, сразу утопила в ночном судне, а тельце велела служанке выбросить. Да, она скрывала свой живот, и родив младенца около 15 ноября 1717 года, тайно утопила его, о чём знала лишь горничная Катерина Екимовна Терповская, которая рассказала:
Сперва пришла Мария в свою палату, где она жила и притворила себя больною, и сперва легла на кровать, а потом вскоре велела мне запереть двери и стала к родинам мучиться; и вскоре встав с кровати, села на судно и, сидя, младенца опустила в судно. А я тогда стояла близ неё и услышала, что в судно стукнуло и младенец вскричал… Потом, став и оборотясь к судну, Мария младенца в том же судне руками своими, засунув тому младенцу палец в рот, стала давить, и приподняла младенца, и придавила.
Потом Гамильтон позвала мужа своей горничной, конюха Василия Семёнова, и приказала ему труп младенца выбросить.
Вот так...
Собственно такое отношение к новорождённому ребёнку не было новостью. Матери избавлялись от младенцев всеми доступными и недоступными способами. Поэтому до сих пор не совсем понятно, что вызвало такую не совсем адекватную реакцию у Петра Первого. Может он подумал, что это были его дети? Кто знает теперь, что там было у него в голове.
Однако ещё в Указе 1715 года о госпиталях, царь повелел, чтобы в государстве были учреждены больницы для содержания "зазорных младенцев, которых жёны и девки рождают беззаконно и стыда ради отметывают в разные места, отчего оные младенцы безгодно помирают"... И далее грозно постановил: "А ежели такие незаконно рождающие явятся в умервщлении тех младенцев, и оные за такие злодейства сами казнены будут смертию"
Так что Мария Гамильтон, изменявшая царю (хотя ну какая же это была измена, если он ей уже не интересовался?), со своей историей просто попала под показательный суд.
Пять месяцев спустя после начала следствия, 27 ноября 1718 года, царь Пётр подписал приговор:
... девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию.А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала не ведал — о чем она, девка, с розыску показала имянно.
Но прошло ещё несколько месяцев, прежде чем Марию Гастингс казнили.
Современники происходящего написали, что в то хмурое мартовское утро 1719 года Мария Гамильтон шла на плаху, как на праздник: в белом шёлковом платье, накинув на плечи бархатную мантию, а её роскошные пепельные волосы украшали чёрные ленты. Она действительно была красива. Белизна её наряда символизировала радость, и сама обречённая была, казалось, исполнена веселья. Значит, была ещё жива надежда на спасение. Ведь наряжалась и прихорашивалась она не для всех, а только для него одного – для главного своего судьи и повелителя, царя Петра Алексеевича. Увидит государь такую красавицу и вспомнит о своей прежней страстной любви к ней и, конечно, помилует... Почему бы и нет?
Однако всё случилось совсем не так, как ей мечталось.
На эшафоте, где уже стояла плаха, Марию ждал палач. Она несколько раз оглянулась на толпу: неужели царь не придёт?
Он появился. Женщина встала на колени. Царь Пётр подошёл ближе и разглядывает её - дрожащую от сырости и мартовского холода, но с такой мольбой в глазах о спасении. А оглядев, безучастно отходит назад, сказав лишь то, что топор палача не коснётся её головы. Государь что-то прошептал на ухо застывшему в ожидании приказа палачу, и тот вдруг взмахнул широким мечом и в мгновение ока отсёк голову стоящей на коленях женщине. Так царь Пётр, не нарушив данного Марии обещания, заодно опробовал привезённый не так давно с Запада меч палача - новое для России орудие казни, впервые использованное вместо грубого топора.
По воспоминаниям современников, после казни государь поднял голову Марии за её роскошные волосы и поцеловал в еще не остывшие губы, а затем прочёл всем собравшимся, замершим от ужаса, толковую лекцию по анатомии (об особенностях кровеносных сосудов, питающих мозг человека), в которой был большим любителем и знатоком...
Говорили и писали, что после этого показательного урока анатомии голову Марии Гамильтон было приказано заспиртовать в Кунсткамере, где она в банке вместе с другими монстрами коллекции первого русского музея пролежала почти полвека. Проводя здесь ревизию, княгиня Екатерина Романовна Дашкова обнаружила рядом с уродцами в двух банках заспиртованные головы. Одна из них вроде принадлежала Виллиму Монсу, другая была подписана как голова любовницы Петра, камер-фрейлины Гамильтон. Государыня Екатерина II приказала похоронить их с миром…
Были сплетни, что к казни Марии приложили руки Александр Меншиков и Екатерина Алексеевна. Однако они оба понимали, что у них уже назревает более серьёзная опасность, ведь не известно к чему может привести смена фавориток. Да и не все они просто жадны и глупы...
***
Но если вы думаете, что эта история закончилась, то очень зря.
В начале 1930-х годов Джеймс Мэдисон Карпентер записал несколько версий народной баллады «Mary Hamilton» в Шотландии.
СкАжите - где наша история и где Шотландия?
Текст баллады анализировали разные учёные на протяжении семидесяти лет! Что же в ней такого? А там рассказ девицы Марии Гамильтон о том, как она убила своего ребёнка. В песне фрейлина королевы Шотландии, рассказывает как она забеременела от короля Шотландии и что с ними было потом... В английском варианте баллады девушку повесили. И было это якобы во времена Марии Стюат.
И всё бы ничего, да только известно, что первым эту балладу спел только в XVIII веке Чарльз Воган, которому в 1715 году было поручено организовать восстание в Северной Англии в поддержку Якова Стюарта, претендента на престолы Великобритании и Ирландии. Однако молодой человек успешно бежал на континент, связался там во Франции с другими "революционерами", а поэтому, чтобы его не убили по случаю, вынужден был принять предложение совершить поездку по малым дворам Центральной Европы в поисках подходящей невесты для будущего короля. В 1718-1719 годах Чарльз Воган был в России с миссией Джеймса Фрэнсиса Эдварда Стюарта, и через него новости об инциденте могли достичь Шотландии. Ведь казнённая особа носила фамилию Гамильтон...
В 1731 году Чарльз Воган, осевший после службы в Испании, отправил свои сочинения... Джонатану Свифту. Просьба была одна - опубликовать их по возможности. Тогда её - возможности в смысле - не случилось. А рукописи Вогана "пошли по рукам".
Балладу «Mary Hamilton» с удовольствием перепевали в Великобритании, Шотландии, Канаде и Соединённых штатах весь XX век. Не поверите, но она изменилась до неузнаваемости, хотя канва её осталась той же. Одной из последних версий была баллада, которую исполнила в 1972 году традиционная певица Альмеда Риддл из Арканзаса. Есть даже ещё более осовремененная вещь, где главной героиней стала .... Ну, угадайте! ... чернокожая женщина, погибшая из-за любви к белому мужчине.
А то! Думаете сюда политика не добралась? Сегодня слушая балладу-песнь вряд ли можно вообще соотнести её содержание с историей, случившейся в России в начале XVIII века...
Ну, а я предлагаю вам маленький кусочек текста, который лингвисты отнесли именно к первой половине 18 века:
О, мало ли думала моя мать
В тот день, когда она качала меня на руках
О землях, по которым мне предстояло странствовать
О смерти, которой мне предстояло умереть
О, завяжи салфетку на мои глаза,
Не дай мне увидеть смерть,
И пошли меня к моей дорогой матери,
которая далеко за морем.
Но я хотела бы лежать на нашем кладбище
Под тем старым дубом,
Где мы рвали рябины и нанизывали рябины
Мои братья, сёстры и я.
Вроде здесь и нет ничего такого... Сама удивляюсь...
Спасибо тем, кто дочитал до конца! Лайки помогают развитию канала! И не пропустите новые Истории, ведь продолжение следует!