Вечер в полутемной комнате.
Тишина густая, как кисель. Яна, моя дочка, забилась у стены и тихо посапывает. Её кулачок зажат в маленькой ладошке — спит, будто спряталась от всего мира. Я стою рядом, не решаясь тревожить покой.
Позади послышались осторожные шаги. Артём не спеша подошёл, сел на край кровати. Глаза у него… есть в них что-то мягкое, но в то же время неотступно-колючее.
– Кристин, только посмотри на Яну… Как же нам с тобой повезло, а? Такая девочка, да ещё и ты… настоящая, светлая мама, – выдал он нежным голосом.
Я попыталась ухмыльнуться, получилось странно. В уголках сознания закралась тоска, да и радость в этих словах звучала натужно.
– Ты правда так считаешь?.. Иногда мне самой кажется, что во всём ошибаюсь… Я же не всесильная, Артём, – призналась я, едва слышно.
Он сжал мою руку, обвёл пальцами запястье. Жест без тепла – как будто пытается вспомнить, как когда-то любил.
– Ну что ты, Крис! Кто если не ты? Яну нам подарила… ты сама чудо. Я только мечтаю, чтобы их у нас было больше! Представь — Яна и ещё один малыш… он тоже будет твоим отражением.
Радость искрилась на поверхности. Внутри же… хочется кричать: “Нет!” Мне одной бы Яну вытянуть, а он о втором ребёнке мечтает.
– Ты серьёзно?.. Артём, ты хоть раз остался с ней один? Ты ведь, кажется, даже коляску не умеешь складывать…
Он напрягся, скулы заходили ходуном.
– Сейчас опять начнёшь… Кристин, ну чего ты? Хочешь же ты сама — семейности, уюта… А иначе чего бояться? Всё у нас хорошо, чего ещё желать?
Я смотрю на него и будто снова попадаю в ловушку. Хочется верить – но уже не выходит.
– Просто иногда страшно. Я хочу быть нормальной… хорошей мамой, но сил уже нет.
Он прижал меня: крепко, решительно, будто перекрывая все вопросы.
– Ты – самая лучшая. Поверь, я только с тобой себя настоящим чувствую! Хочу, чтобы наша семья росла…
Я не знала тогда, что мы стоим на краю. Всё, что было потом, стало длинной холодной ночью.
****
Время текло, как вода через дырявую банку. Отчаяние густело. Яна кричала часами, Артём сидел в телефоне – будто нас с дочкой не было и вовсе. Экран светился в темноте, а я становилась всё меньше.
– Артём, мне не справиться… Вторая ночь подряд, Яна совсем изнемогла. Можешь подержать её хоть полчаса?
Он даже не глянул. Комната озарилась лишь синеватым светом монитора.
– Ты же мать… Разве у тебя на это рецепта нет? Не мешай мне, смысл драматизировать!
У меня полились слёзы, хотя уже сама не знала, то ли от злости, то ли от бессилия.
– Ты всегда занят. Всегда! Ты для неё папа – только на бумаге…
Артём взорвался.
– Опять твои жалобы! Может, очередной приступ? Я устал от твоих “переживаний”!
***
Шли месяцы. Артём практически переселился в смартфон, а Яна была героиней в детском одиночестве. Я ходила тенью, на автомате.
– Чем ты вообще занималась сегодня? Яна вся перепачканная, ты как мать вообще разучилась справляться?.. – язвил он вечером.
От усталости я только выдохнула.
– Да ты не видишь, как я за вами слежу! О чём ты?
– Всё у тебя драма, истерика, ты себя жалеть научилась шикарно! Один ребёнок – а бардак на пять!
Я не выдержала:
– Знаешь что, за тобой посуду мыть – целый день уходит! Сам бы разок попробовал!
Слово за слово – громкий скандал, Яна в слезах, у меня сердце на тряпке.
– Приведи себя в порядок, – отрезал он. – Не хочу, чтобы ребёнок тебя такой запомнил. Тебе нужна помощь. К врачу сходи.
Он собрал Яну, хлопнул дверью. Странное дело: вдруг стало тише, чем обычно.
Я просидела так, в собственном ничто, долго. Потом всё-таки послушалась – и врача, и своё сердце. Психолог стал для меня не спасителем, а началом возвращения себя.
Я уехала к родителям, взяла маленькую Яну за руку. Мы стали жить тихо, внимательно друг к другу, без истерик и вечного второго плана.
Я снова увидела небо и почувствовала под ногами землю.
Конечно, Артём сначала кружил вокруг, писал, приходил, то умоляя, то давя жалостью. А потом пришла бумага: явиться на развод. И я впервые не испугалась.
Но это… уже совсем другая глава.
Читай дальше...