- Отец, задержись ещё на минуту, пожалуйста. Я хочу кое-что с тобой вместе сделать.
Василий Степанович нахмурил брови, и, всем своим видом дав понять сыну, что он совершенно не хочет задерживаться на кухне, всё же подошёл к столу и, кряхтя, опустился на стул (после ночного марш-броска по снегу, с теленком в руках, у него сейчас ощутимо болит спина и мышцы на ногах).
- Господи. Ни днём, ни ночью нет покоя. Что тебе надо от меня?
Путеводитель по каналу можно посмотреть здесь
Свидетельство о публикации №225021801319
********************************************
Дом Кощея
Звонок будильника на телефоне выдернул Василия из крепкого сна, вынудив раздраженно и недовольно рыкнуть. Но уже в следующую секунду, вспомнив о том, что совсем скоро у него в кармане будет лежать кругленькая сумма за проданного теленка, он не позволил себе вновь погрузиться в сон. Сев в кровати и спустив ноги на ковёр, Василий потянулся рукой за своей одеждой.
****
Пройдя мимо комнаты сына без опаски, так как, скорее всего, Виктор в этот утренний час ещё на ферме (сейчас время утренней кормёжки), Василий, кряхтя и почёсываясь, спустился по лестнице на первый этаж.
В его планах: незаметно выйти через центральные ворота, чтобы случайно не встретится с сыном на хозяйственном дворе. Перекупщики должны уже, с минуты на минуту, подъехать к дому Гошки. Но, как бы не спешил Василий, желание выпить воды после сна, заставило его повернуть в сторону кухни.
*****
- Доброе утро. – Произнёс Виктор, увидев зашедшего на кухню отца, с заспанным лицом и всклоченными волосами на висках и затылке.
- Привет. – Буркнул в ответ ему отец совсем неприветливо, и, шаркая подошвой домашних тапок, поплёлся к крану с водой.
- Зачем встал в такую рань? Ты ж лёг всего пару часов назад.
Выпив воды и отставив стакан в сторону, Василий Степанович ответил на вопрос сына всё так же неприветливо:
- Пить захотел. Вот и встал. Ладно. Пошёл я ещё посплю.
Василий, в мыслях своих, всё ещё надеялся ускользнуть из дома незамеченным. Главное – усыпить бдительность сына.
Пусть думает, что я спать пошел в свою комнату.
И только он сделал несколько шагов, направляясь к двери, как сын его остановил, произнеся:
- Отец, задержись ещё на минуту, пожалуйста. Я хочу кое-что с тобой вместе сделать.
Василий Степанович нахмурил брови, и, всем своим видом дав понять сыну, что он совершенно не хочет задерживаться на кухне, всё же подошёл к столу и, кряхтя, опустился на стул (после ночного марш-броска по снегу, с теленком в руках, у него сейчас ощутимо болит спина и мышцы на ногах).
- Господи. Ни днём, ни ночью нет покоя. Что тебе надо от меня?
И пока отец устало тёр ладонями свои заспанные глаза, Виктор подвинул к нему журнал, с написанным на обложке телефонным номером и именем человека.
Убрав ладони от глаз, Василий Степанович успел заметить движение рук сына и сейчас, увидев перед собой на столе знакомый журнал… замер в удивлении.
Откуда у Виктора этот журнал?
Когда же он поднял свой взгляд от журнала и посмотрел на сына, то оказалось, что Виктор теперь уже держит свой телефон возле уха.
- Алло, здравствуйте. – Произнёс он уже в следующую секунду, а Василий, в этот момент дёрнулся телом, не совладав с обрушившемся на него волнением.
В тишине комнаты ему был слышен телефонный разговор Виктора с собеседником:
- Василий Степанович! Мы на месте! Где вы?
Василий, конечно же, сразу узнал голос одного из перекупщиков, и сейчас его сердце в груди болезненно заныло, так как стало уже предельно ясно: сделка не состоится.
Откуда?! Откуда сын всё узнал так быстро?
А дальше Виктор, гипнотизируя Василия своим тяжёлым взглядом, припугнул полицией и разбирательствами своего телефонного собеседника, объяснив, что тот человек является соучастником случая воровства его (Виктора) личной собственности.
- Нет! Проблем нет! Извините. Нам неприятности с законом не нужны. - Поспешил откреститься перекупщик от проблем.
Телефонный разговор был закончен, и теперь сын смотрел на отца, ожидая от него объяснений.
А Василий, экстренно пытаясь хоть что-то придумать и сказать в своё оправдание, пока мог лишь взволнованно дышать и сжимать кулаки. И, как назло, ни одна дельная мысль не приходила ему в голову!
Виктор же, глядя на отца, явно взволнованного тем, что его афёру удалось раскрыть так быстро, произнёс, не испытывая в этот момент ни жалости, ни уважения к своему родителю:
- После того, что ты сделал отец, я видеть тебя больше не хочу. И знать тебя не хочу.
- Витя! Я же… Это же… Ну, как бы это…
- Что отец? ЧТО "ЭТО"? Не можешь найти слова, заменяющие слово «воровство»? И не найдёшь, не старайся. Их нет! Ты вор! Самый обычный ВОР. И я даю тебе пятнадцать минут, чтобы ты покинул мой дом навсегда. Ты мне больше не отец после прошедшей ночи!
У Василия, после слов сына, глаза распахнулись широко, а во взгляде читалось неверие:
- Как это? Сынок! Ты? Ты отказываешься от меня?! Из-за чего? Из-за какого-то одного телёнка? Да что я такого уж страшного сделал? Я всего лишь хотел хоть немного подзаработать! Ну, да, схитрил малость. Но, ты что? Хочешь сказать, что этот один телёнок нанёс тебе хоть сколько-то ощутимый урон? Да чтоб ты знал, я считаю, что имею право на свой процент! Я же вкалывал на тебя! Я спину сорвал на твоей ферме! Я!... Да мне теперь деньги на лечение будут нужны!
Василий Степанович всё говорил и говорил, от избытка чувств брызжа слюной, и возмущённо сверкая глазами, а Виктор, решив больше не терять времени, встал из-за стола, и произнёс, развернув перед отцом всё тот же журнал. Там, между его страниц, сейчас лежали денежные купюры.
- Вот здесь твоя зарплата за отработанные дни. А это – Виктор достал деньги из своего кармана и добавил их к остальным – Это на лечение. Этой суммы, если распорядишься ею с умом, тебе хватит на пару месяцев. Ищи работу, ищи жильё. Возвращайся к своей жене. Делай, что хочешь! Но больше никогда не приезжай ко мне! Никакой помощи ты от меня впредь не увидишь. Сейчас семь утра. Время пошло. Не успеешь за пятнадцать минут собрать вещи, я вызову полицию и напишу заявление. И это не просто слова. Поверь, я это сделаю.
Василий Степанович, видя в глазах сына лишь холод и решительность, громко выругавшись, вышел из кухни.
Поднявшись на второй этаж, в комнату, он собрал свои немногочисленные вещи, и затолкав их в дорожную сумку, вновь спустился на первый этаж.
****
Виктор всё ещё стоял на том же месте, возле стола, и смотрел на залитое сиреневым утренним светом окно. Его кулаки крепко сжаты и спрятаны в карманах домашних спортивных штанов, а на лице…злость. Злость и обида.
И когда отец прошёл мимо него с сумкой, Виктор даже не обернулся.
****
Понимая, что прощения от сына ждать не стоит, Василий, прошагав мимо Виктора с оскорблённым видом, вышел в постирочную. Там, сняв с сушилки свои выстиранные и высохшие за ночь вещи, он затолкал их уже во вторую сумку. И в тот момент, когда он уже собирался выйти обратно на кухню, вдруг, в его мозгу внезапно вспыхнула мысль, которая заставила его задержаться.
Опустив сумку с вещами на пол и зайдя в душевую, где была установлена раковина для умывания, он, оторвав бумажное полотенце под сушилкой для рук, открыл навесную полку с зеркальными стенками. Увидев зубную щётку при*****дурка, он выдернул её из такого же желтого цветом стаканчика, как и сама щётка, и обернув полотенцем, быстро опустил вещь в свой карман куртки. Свою же щётку, хранящуюся в отдельном стакане, он просто выкинул в мусорное ведро.
Ещё раз осмотревшись, чтобы ничего не забыть, Василий Степанович поднял сумку и вышел через двери на кухню.
*****
Виктор стоял на веранде и смотрел, как его отец, держа в руках две дорожные сумки, выходит из ворот, а затем скрывается за елями, растущими вдоль забора.
Отец ушёл не оборачиваясь, а глубоко в душе Виктора в эти минуты плакал от обиды тот двенадцатилетний мальчишка, на которого ни мать, ни отец, никогда не обращали своего внимания.
Из-за этого равнодушия он рано стал самостоятельным и крепко усвоил главное правило: у родителей ничего просить не стоит. Если что-то хочешь – пойди и заработай сам. И, конечно же, такое, лишённое родительской любви и заботы детство, наложило свой отпечаток на формирование его характера: он стал замкнутым и нелюдимым, впуская в свою жизнь лишь лучшего друга Ромку.
Всё остальное его общение ограничивается деловыми встречами с нужными по бизнесу людьми. Вот так и стал он Кощеем, живущим в самом отдалённом краю посёлка, и свой дом и ферму он покидает лишь в самых крайних случаях.
И еще тогда, будучи мальчишкой, он дал себе слово, что всего в жизни добьется сам, а членов своей собственной семьи, которая у него когда-нибудь обязательно будет, он будет оберегать и любить так сильно, чтобы они никогда не почувствовали себя ненужными или нелюбимыми.
Постояв ещё немного в одиночестве, Виктор поднял голову и посмотрел на хмурое небо. В утренней, морозной тишине глухо и безнадёжно прозвучал его голос:
Всё. Отца у меня больше нет.
*****
Дом Гоши
- Наталья, открой! Это я, Василий!
Да что же это за такое! Как же неприятно просыпаться от стука в окно!
Поднявшись с постели, Наталья Андреевна накинула на себя халат и запахнула его полы, завязав на талии пояс узлом.
Подойдя к входной двери, она откинула крючок из петли и открыла замок. И вот уже Василий, в куртке с меховым воротником, и в черных джинсах, держа в руках две дорожные сумки, зашёл в дом, впустив с собой морозный воздух и принеся снег с улицы на подошве ботинок.
- Привет.
- Привет. – Ответила ему Наталья.
- Не знаю, что у вас тут произошло, и как вообще сын узнал об этом телёнке, но результат плачевный – он выгнал меня из дома.
Наталья нисколько не удивилась такому решению Виктора, и добавила от себя:
- Он и мне сказал сегодня освободить этот дом.
- Вот же ж ко*****зёл сыночек! – Выругался мужчина, торопливо снимая куртку с плеч и разуваясь – Ну ничего, Наталья Андреевна, мы не пропадём! Виктор дал мне денег, так что на первое время нам с тобой хватит. Главное решить, куда податься.
Потирая замёрзшие с мороза руки, Василий Степанович подошёл к старенькому холодильнику и открыл дверку.
Увидев тарелку с жареными котлетами, выставил её на стол. Затем, открыв хлебницу, достал остатки вчерашнего хлеба, и произнёс, посмотрев на Наталью, всё ещё наблюдающую за ним, и стоящую в дверном проёме:
- Чайник хоть поставь. Чего ты стоишь, как неживая? Я замёрз, пока до тебя шагал. На улице морозяка такой, что зубы сводит! А родимый сыночек не удосужился даже поинтересоваться, куда пойдёт его отец! Оскорбился он, видите ли! Вот так воспитывай. Трать на них свои молодые годы! А тебя потом, под старость лет, пинком под зад, и «ты мне больше не отец»!
Василий всё жаловался и жаловался на свою судьбу и на сына, а Наталья, тем временем, поставила закипать чайник и достала из холодильника сыр.
-… Ну да ничего! Прорвёмся, свет Наталья Андреевна! Где наша не пропадала! Смотри, что я прихватил из дома сына… – И Василий Степанович, встав со стула и подойдя к вешалке у дверей, достал из кармана завернутую в бумажное полотенце зубную щётку.
- Видала? Звони, давай, своему адвокату, или кому там надо позвонить! Пусть делают тест. И что «опекун против» - это пустой звук! Ты мать Гошки! Ты его родила, так что только тебе и решать такие важные вопросы, как установление отцовства!
Наталья, слушая Василия, заварила зелёный чай, достав из красивой коробки два шёлковых пакетика. Затем, сделав для себя маленький сырный бутерброд, и наблюдая за тем, как Василий расправляется с холодными, вчерашними котлетами, она села за стол и начала свой неспешный завтрак.
Дождавшись, когда Василий закончит свой монолог, она произнесла, уверенная в правильности своего решения:
- Никуда я с тобой не поеду, Вася. И анализ ДНК без разрешения Виктора делать не буду.
- Что? Почему!? – Услышав такой ответ, Василий даже жевать перестал.
А Наталья, откусив кусочек от бутерброда, продолжила объяснять причины такого решения:
- Вчера ты украл у него телёнка, и подставил меня. Сегодня ты взял без разрешения щётку моего сына. И снова подставил меня. Ты действительно думаешь, что Виктор не заметит этой пропажи?
Василий, в этот момент опустив свою чайную кружку на стол, посмотрел на Наталью внимательным, глубоким взглядом и произнёс удивлённо:
- Наталья? Я не верю своим ушам: неужели ты боишься моего сына? Я тебе говорю: ничего он больше не сделает нам! Тем более, что мы уедем сегодня из посёлка!
Наталья, помешав ложечкой свой чай, подняла ресницы и ответила:
- Твой сын – человек слова. Он серьёзный мужчина, а мне неприятностей с законом не надо. Моя профессия – учитель иностранного языка. И если мне суждено так и прозябать в этой нищете оставшуюся жизнь, я должна сохранить хотя бы возможность зарабатывать себе на существование. С моим знанием французского и английского я могу претендовать на место репетитора. И, сам понимаешь, если у меня будут проблемы с законом, передо мной наглухо закроют все двери. Я даже в обычную школу, самым обычным учителем, не смогу устроиться. А Виктор мне ясно дал понять: если я поступлю по-своему, неприятностей с законом мне не миновать.
Василий, слушая Наталью, продолжал сидеть и смотреть на неё исподлобья. Все его планы на хороший куш для себя, после получения Натальей доли наследства, сейчас рушились, неимоверно зля его! Да и женщина она красивая. Не хочется ему терять такую любовницу.
- Так что ж ты хочешь, Наталья? Со мной ты ехать не хочешь, из этого дома Виктор тебя тоже выселяет… И куда же ты пойдёшь?
Женщина пожала плечами и ответила:
- Не знаю. Размещу объявление. Сейчас конец учебного года. Может кто-то предложит мне место репетитора. Буду искать с возможностью проживания.
Василий хмыкнул, и ответ его прозвучал уже без тепла, а взгляд глаз стал холодным и злым:
- Ну, смотри… Дело твоё. Я тогда к жене подамся… Вот живу жизнь, и с каждым годом всё больше убеждаюсь: неблагодарные вы, бабы. Я вот с тобой, Наталья, и куш с телёнка хотел разделить поровну, и с Гошкиным анализом помог тебе, чем смог, и готов был судьбы наши связать… А ты? Так легко и без сожаления послала меня в «далёкие дали». Только о себе и думаешь…И жены у меня такие же были…Что первая - мать Витькина, что вторая. Неблагодарное вы племя!
Сделав ещё один глоток чая и вновь стукнув дном кружки об стол, Василий Степанович поднялся из-за стола.
Подойдя к Наталье, он с силой сдёрнул её со стула и поставил на ноги, а затем поцеловал в губы. Прощальный поцелуй Василия совсем не был ласковым. Наоборот, он намеренно старался сделать ей больно.
И когда женщина забилась в его руках, требуя отпустить, он грубо оттолкнул её от себя и пошёл к дверям.
Через минуту Василий уже вышел из дома, забрав с собою свои сумки и громко хлопнув дверью.
А Наталья Андреевна, слизав капельку выступившей крови на губе, закрыла за мужчиной двери на все засовы, и вновь без сил, опустилась на стул.
Ни есть, ни пить ей больше не хотелось, а хотелось просто плакать.
Почему? Почему в моей жизни встречаются только мужчины, которые лишь используют меня в своих целях, ища выгоду, а потом выкидывают из жизни, при этом стараясь сделать это максимально больно?
*****
Благодарю Вас за прочтение и ожидание!