Началась Масленая неделя, значит, есть повод обратиться к традициям этого старинного и одного из самых разгульных праздников. Именно так – «Масленица в деревне» – называется очерк смоленского бытописателя конца XIX века Николая Селезнёва, в котором он, что называется с натуры, описывает то, как отмечали этот праздник в смоленских деревнях. Стоит добавить, что хутор Н.М. Селезнёва находился в Дорогобужском уезде. «В деревне Масленица собственно начинается с четверга. Сначала мужик скупится; первые два-три дня на Масленой неделе его хозяйка печет блины ржаные, овсяные или ячные, а потом, когда работа совсем остановится, и настанут дни «прощеные», мужик, за малым исключением, есть блины «белые», из купленной гречневой муки. Крестьянский блин резко отличается от блина других сословий и по своему объему, и по своему содержанию; блин деревенский в диаметре имеет 6 вершков [26,4 см], толщина его ¼ вершка [1,1 см], с синеватым отливом, тяжелый, ноздреватый. Обыкновенно на стол подается целая с
Началась Масленая неделя, значит, есть повод обратиться к традициям этого старинного и одного из самых разгульных праздников. Именно так – «Масленица в деревне» – называется очерк смоленского бытописателя конца XIX века Николая Селезнёва, в котором он, что называется с натуры, описывает то, как отмечали этот праздник в смоленских деревнях. Стоит добавить, что хутор Н.М. Селезнёва находился в Дорогобужском уезде.
«В деревне Масленица собственно начинается с четверга. Сначала мужик скупится; первые два-три дня на Масленой неделе его хозяйка печет блины ржаные, овсяные или ячные, а потом, когда работа совсем остановится, и настанут дни «прощеные», мужик, за малым исключением, есть блины «белые», из купленной гречневой муки. Крестьянский блин резко отличается от блина других сословий и по своему объему, и по своему содержанию; блин деревенский в диаметре имеет 6 вершков [26,4 см], толщина его ¼ вершка [1,1 см], с синеватым отливом, тяжелый, ноздреватый. Обыкновенно на стол подается целая стопа блинов; хозяин разрезает эту стопу крест-на-крест на четыре части, и затем каждый член семьи берет четверть блина, свертывает ее и опускает в черепку с творогом и разогретым коровьим маслом. Хорошая деревенская баба умеет прекрасно сберегать летний «петровский» (т.е. накопленный во время Петровского поста) творог, который она слегка перетирает с солью, кладет в берестень и сверху заливает горячим коровьим маслом; в таком виде творог может долгое время оставаться неиспорченным. Бедный мужик, хозяйка которого не в состоянии была заготовить творогу, смазывает свои блины постным, конопляным маслом, которое теперь у нас, в деревне, продается по 12 коп. за фунт [453,5 грамма].
Вместе с блинами подается на стол и селедка. Эта рыба, собственно говоря, проникла к нам в деревню лишь в недавнее время, когда местная свежая рыба по своей все более и более возрастающей дороговизне сделалась совершенно недоступной для крестьянства. Но зато теперь и в обыкновенное время, и в особенности на Масленице, она покупается крестьянами в большом количестве. По нашему расчету для своей местности, на каждый двор средним числом на Масленице покупается по 25 сельдей. «Сельдя» крестьянская тоже резко отличается от сельди, потребляемой другими сословиями; называется она «веретной», жирная, большая и очень часто бывает с так называемым «пашком» (запашком). Крестьяне обыкновенно закупают в значительном количестве сельдь, начинающую разлагаться. В любом нашем деревенском кабаке вы найдете сельдь с дурным запахом. Обыкновенная цена ей – 30 коп. за десяток, которая посвежее – продается по 35 коп. десяток; за десяток же хороших сельдей в деревенском кабаке заплатишь и 40 коп.
Удивляешься, почему очень редки в деревне случаи заболевания от сельдей гнилых или имеющих дурной запах! Очевидно, деревенский желудок может справиться с чем угодно. Коли придется, он переваривает хлеб, смешанный с древесной корой, а понадобится – и сельдь гнилую, и всякую иную снедь, от которой городского человека стошнило бы. Силу и достоинство этого желудка очень хорошо знает каждая торговка «прожорного ряда».
– Матка, брюхо болит! – заявляет десятилетний паренек, только что съевший половину большой сельди.
– Ничего, – отвечает мать, – пройдет, не смертное. Ляг животом на печку, вот и полегчает.
Парень ложится животом на горячую печь и боль, действительно, стихает. Для мальчика других сословий в этом случае, без сомнения, потребовался бы доктор, компрессы, клистиры, а пареньку ничего. Полежит на печке – и боль как рукой снимет.
Водку на Масленице начинают пить собственно с пятницы. Имею основание сказать, что за Масленицу средним числом в каждом дворе по нашей местности выпивается водки никак не меньше четверти [3,07 литра]. Вероятно, не меньше выпивается и по другим местам нашей губернии, так как, судя по всем признакам, наша местность никакого исключения в этом отношении не составляет. Жаль, что я не знаю, сколько крестьянских дворов в нашей губернии; я поставил бы здесь любопытную цифру рублей, израсходованных деревней на водку за сырную неделю. Но нашим земским статистикам, вероятно, цифра эта известна и, без сомнения, она хранится в статистическом бюро…
В старину был хороший обычай в последний день Масленицы «прощаться». Вечером, после ужина, старик – глава семейства садился на кут, в строгом и благочестивом настроении духа. К нему по очереди подходили сначала браться и сыновья, а потом и женщины, и кланялись до земли, говоря: «Прости, отец родной, ежеля чем согрешил перед тобою, делом или языком». После же того, как все домочадцы кончали с обрядом «прощания», старик – глава семейства сходил со своего места и в свою очередь кланялся до земли всему своему семейству, прося у него прощения за все свои грехи и ошибки. Обряд этот в нынешние времена почти совсем вывелся из употребления и заменился изрядной выпивкой, после которой мужик редко обойдется без того, чтобы не «поправить себе головы» на другой день, т.е. в «чистый понедельник».
А морозы стоят у нас в деревне, несмотря на близость весны, «крещенские». Сваты, кумовья и всякая родня бойко катаются на своих саврасках друг к другу. Хорошо замерзли коньки и ледяшки. Ребятишки весело летают на них с горки в овраг. В сумерках собираются на улице кучка молодежи: песни поют, пляшут – Масленицу «спроваживают».
Источник: Масленица в деревне // Смоленский вестник. 1888. 9 марта. №29. С. 2-3.