Семью Д. жизнь расколола надвое. Сначала ее глава, некогда работавший в Алданском авиапредприятии, Петр Михайлович вместе с супругой Татьяной Егоровной и маленьким сынишкой решил переехать жить в общину верующих. Вроде, и верующими, строго говоря, себя не считали, а поддались на уговоры. Уж больно понравились им слова знакомой женщины из Верхнего Куранаха. Мол, жизнь там хорошая, люди дружные, никто не ругается, все вместе ведут хозяйство и вместе кушают. Татьяна Егоровна хотела для своего младшего – Миши – жизни светлой и красивой. В садик его не отдавала – жалела, потом в школу не хотела пускать, боясь, как бы его не обидели. Подумала: община – это тихая обитель, как раз то, что нужно ее семье, чтобы жить счастливо. Следом за родителями в общину пришли две дочери.
Тогда, в начале 90-х, община староверов, как их называли в районе, жила неподалеку от с. В. Амга в местечке Амма. Верующие работали по договорам с отделением совхоза «Алданский», вели себя смирно. Все, кто бывал в Верхней Амге или дальше по реке в самом их поселении, говорили о завидном их трудолюбии.
Но семейство Д. в общине не прижилось. Сначала из нее вышла дочь Наташа, потом Татьяна Егоровна: «Я ведь сильно-то не верила, просто сына хотела уберечь. Да и беспокоилась, как здесь моя девочка будет одна при такой жизни…»
Следом, через некоторое время вернулся в мир и муж Петр Михайлович, оставив среди верующих дочь Машу и сынишку Мишу. Д. решили вновь жить в миру, переехали в Кутану, все же надеясь хоть когда-нибудь увидеть своих родных. Поначалу, как вспоминает мать, они даже получали от дочери письма. Потом их не стало. Рассказывая о нескольких годах в общине, потом времени ожидания сына и дочери, Татьяна Егоровна путается, перекладывая в памяти годы и события, иногда противоречит себе, пытаясь и сама понять, как все это могло случиться с ее семьей.
До начала марта она все надеялась, что ее сын и дочь вернутся домой. Отец их уже не дождался, умер.
Вечером 28 февраля группа «пятидесятников», как потом определили специалисты, - крайней протестантской ветви Евангельских христиан, заняла в улусной администрации зал боевой славы, отказываясь его покидать прежде, чем «отдадут то, что мы заработали»…
Увидев телевизионные кадры о чрезвычайных событиях, Татьяна Егоровна вместе с младшей Наташей примчалась в Алдан. Мишу ни в детдоме, ни в больнице она не нашла. За дочкой приехала в Ленинскую поселковую больницу, где временно поселили женщин. Маша была здесь. Но пробиться к ней, поговорить – проблема. Девушка при первой встрече смотрела на мать безумными глазами. Окруженная своими «сестрами», кричала: «Уйди, кровь Христа! Здесь мой дом и здесь мои родные. Уберите от меня эту женщину, я ее не знаю».
Мать тихонько заплакала в коридоре. «Где же мой Миша? – приговаривала она. – И в больнице среди младших его нет, и здесь не вижу…». Тогда Татьяна Егоровна еще не знала, что ее десятилетнего сыночка уже нет в живых. Не сказала ей об этом старшая дочь, промолчали посторонние люди, пока факт его смерти не был установлен юридически… Не стало большой семьи Д. после ее знакомства с сектой.
***
Такая беда приключилась не только с ней. Все 12 семей, живших среди «пятидесятников», в той или иной мере испытали трагедию, сначала дружно «уверовав», а потом выйдя из своего ограниченного закрытого мирка в мир большой.
Увидев этих людей первый раз, еще в здании администрации, поразилась лицам детей. Совсем крохи и те, кто постарше, выглядели маленькими старичками и старушками. В сером одеянии, с туго завязанными платочками, у всех поджатые губки и потухшие усталые глаза. Черные-пречерные большие очи, которые запомнились больше всего, оказались у 4-летней девочки Саяны Ш.
Почему у этого ребенка и у других страдальческие лица, я поняла позже. Они были запуганы, забиты и сломлены своими же мамами и папами.
Это доказали два судебных процесса в Алданском народном суде под председательством М. В. Паньчук, которые рассмотрели иски прокурора Алданского улуса в интересах детей по поводу лишения родительских прав и взыскания алиментов.
Целыми семьями съезжались люди в секту – кто из Красноярского края, п. Токсимо, Бурятии, Алтайского края, кто из Якутии, где к ним присоединились жители Заречного, Нижнего Куранаха, Алдана. Рядом с папами и мамами заложниками сомнительных идей, патриархального уклада жизни и затворничества стали ребятишки. Держась за руки своих родителей и доверяя им, они были не в силах что-либо понять и выбрать между сектой и мирской жизнью. Многие родились уже в ней и с пеленок были лишены права на детство.
Дети в секте – 30 человек несовершеннолетних – были детьми Божьими, которых он «лишь дал на воспитание». Так считали их мамы и папы, полагаясь на Библию, а больше на наставления «посланника Божьего» отца Виталия Козаря. Детей немного учили в своей школе, где преподаватели – отец Николай и сестра Вера, педагог с 26-летним стажем, давали им начальное образование. С 5 лет они начинали писать и считать, большего, решили наставники, им и не надо. Читали только Библию, никаких других книг просто не было. Изучали только то, что «не приносит скорби». Анатомия, физика, химия, равно как и другие науки, помогающие познать мир и себя в этом мире, просто не упоминались – грех. У тех подростков, которые пришли в секту, уже окончив школу, знания за ненадобностью атрофировались.
Это обучение привело к тому, что, как констатировал специалист-психолог, дети стали психически больны. Кроме того, что они пишут и читают, рисуют гораздо ниже своего возрастного уровня, наступила социально-бытовая их запущенность, которая, - останься ребятишки в секте, - могла привести к полной деградации личности.
С 3-4 лет малыши начинали работать. Сначала вместе с мамой и «сестрами» на кухне, потом убирали опилки на пилораме, кололи и складывали дрова, пасли скот, кормили коров и чистили на ферме… Став постарше, наравне с мужчинами стояли на пилораме, валили лес, убирали навоз.
При том, что «работали по желанию, по возможности, кто сколько может», любое состояние нетруда строго наказывалось. Рассыпал дрова – получи, потерял теленка – получи, присел отдохнуть – получи. Даже если не спросил работу – тоже получи. С утра до вечера ребятишки обязаны были трудиться. Кто не выдерживал, уставал – наказывали.
Шрамы, синяки, рубцы, кровоподтёки не зажили у детей до сих пор, хотя уже полтора месяца их никто не бьет. У всех ребятишек от 2 лет и старше спины, словно разлинованная тетрадка, «расчерчены» длинными шрамами от розог и шнуров. «Если к юноше привязалась глупость – для того есть розги. Если отец любит своих детей – он должен их наказывать, - так объясняют отцы и матери свои поступки. В чем грешен 2-летний Илья или 4-летняя Саяна? Что плохого, неугодного Богу, могли совершить 3-летний Коля или его ровесница Настя?
В своих наказаниях родители доходили до истерического исступления. Когда не могли «изгнать грех» сами, звали к дочерям «сестер», к сыновьям – «братьев». И те били от души. Какими бы удивленными глазами ни смотрели сегодня эти люди в ответ на вопрос: почему и за что они истязали собственных детей, - об их чудовищной злобе, изощренности этих пыток свидетельствуют сами дети. На фотографиях и в актах судебно-медицинской экспертизы – «пролысины на головах» от вырванных мамой волос, «кровоподтеки в промежности и на половых органах» - от наказаний «братьев» и «сестер». Пишу, а сама словно вновь вижу перед глазами этих испуганных ребятишек с запекшейся кровью на рубцах и с огромными синяками на маленьком тельце.
Культ унижения и насилия особенно сказывался на самых беззащитных. Если взрослых мужчин за провинность «ставили на наказание»: объявляли бойкот, не разговаривали, отдельно кормили, заставляли больше работать, - то мальчиков и девочек учили битьем и страхом. Привязывали к лавке или держали за руки и ноги и остервенело наказывали. Останавливались, когда ребенок уже не мог кричать или терял сознание. И кричал он не «мама!», потому что мамы били пуще других, а «Господи, прости!».
Не знаю, есть ли в природе зверь, который бы так жестоко обращался со своим детенышем, выношенным под сердцем и вскормленным своим молоком. Даже гиены, показанные на днях в «Диалогах о животных» не виданным доселе крупным планом, хоть и бросают детей сразу после рождения, но не истязают их, давая шанс выжить. Здесь же внешнее проявление заботы – и полнейшее равнодушие к здоровью, будущему своих детей. На первом месте – Бог (читай – его посланник брат Виталий), на втором – «братья» и только на третьем – дети.
Справедливости ради, надо признать, что и в миру, где живем мы все, хватает горе-родителей, для кого дети – хлопотное приложение к их жизни. Кто предпочитает бутылку и гульбу, кто рьяно зарабатывает деньги, не занимаясь воспитанием своих отпрысков. Но дети все же не загнаны в темный подвал, каким представляется секта, могут общаться с внешним миром, познавая его и делая выводы.
«Сестры» рожали детей много. В нескольких семьях по 6, 5, 4 ребенка и, наверное, будут еще – «сколько Бог даст». Но относились к здоровью детей удивительно легко и неразумно. Секта вообще не признает медицинской помощи. Есть в ней свои медики: одна окончила три курса института, другое – Алданское медучилище, но они своими знаниями не пользовались. Ни к чему, считали. Все от Бога, и «лечили» все болезни молитвами. Редко, но дети «пятидесятников» все же болели. 15-летний подросток Женя, работая пилой «Дружба», сильно поранил себе лицо. Лечили травами, никакими медпрепаратами не пользовались. Двухлетняя Тоня обварилась кипящим бульоном и умерла в крике от боли. Никто, даже родные мама и папа, не пытались облегчить страдания малышки. Они «предоставили дитя Господу – это блаженная участь». Тяжелобольную 8-летнюю Марийку, совершенно беспомощную от детского церебрального паралича, «даже в 50-градусный мороз выносили гулять на улицу». И ребенок, который не мог ни закричать, ни уйти, мерз на холоде. Не Богу ли своему они таким образом «отдавали» Марийку?
Дети не знали, что такое игрушки, книжки. Зимой для них, правда, устраивалась горка, но когда было на ней кататься, если посильно они работали с 4 лет. А наравне со взрослыми с 12? Иногда баловали детишек самодельным мороженым. Единственное, чем могли заняться дети без ограничений, - читать молитвы, работать да дышать свежим воздухом.
Особенно жестоко избили детей незадолго перед поездкой в Алдан. Стыдливо отворачиваясь, на суде говорили за что: мальчики и девочки, сняв штанишки, рассматривали себя и друг друга. «Вселенский грех», за который лишили жизни 10-летнего Мишу и могли лишить кого-то еще, специалисты объяснили как нормальное (!) поведение детей, идентифицирующих себя по половым признакам – девочка я или мальчик. Мишу Д. посчитали носителем «греха». Несколько взрослых мужчин привязали его к лавке и стали «выбивать этот грех». Мальчишка уже не мог плакать, просил «братьев» остановиться. Но даже родная сестра Маша, которая, как и другие в секте, знала, что мальчишку зверски избивают, не пожалела его: «Разве хорошо за грешного заступаться?»
Когда мальчик умер, его всего в крови отнесли в баню, одели в чистое белье и похоронили, приказав молиться и забыть о нем. Хоронила братика и Маша. Не плакала, а «была рада за него, что Бог помиловал и взял к себе».
***
Большая семья Д. после 4 лет среди «пятидесятников» потеряла сына и отца. Такой же потерянной выглядит старшая дочь, которая не собирается менять свою жизнь, по-прежнему верна секте. А как сложится дальше ее жизнь, не знает: «Как Бог поведет».
Глава секты В. Козарь привел своих «братьев» и «сестер» в Алдан, где и обнаружились скрытые доселе в Биллээхе тайны их образа жизни. Большая группа людей, куда входили работники правоохранительных органов, педагоги, медики, судебно-медицинский эксперт, обследовавшая детей, признавалась: хорошо, что зревший в улусе несколько лет нарыв прорвал, что страшно представить, до чего были бы доведены дети в ближайшие годы жизни в отдаленном его уголке…
Запуганные ребятишки вздрагивали даже от вида медицинской трубки, отскакивали от воспитателей, кричали и бились, как зверьки, в первый день своего пребывания в непривычной для них обстановке – в больнице и детском доме.
Мамы тем временем пели песни, читали молитвы и требовали только воссоединения с «братьями», ни разу не спросив о своих детях. Мало того, встав стеной, отказались принять Марийку Н., дочку одной из них, хотя она совершенно беспомощна.
Суд лишил родительских прав матерей и отцов всех несовершеннолетних детей, сделав лишь два исключения. Он прекратил производство дела в отношении мамы самого маленького ребенка – Филиппа, родившегося 25 февраля 1999 года, и родителей Вики, которой 18 апреля исполнился годик.
Когда выступала помощник прокурора А. Ю. Миронова, объявлялся приговор суда народным судьей М. В. Паньчук, у женщин дрожали голоса, а у многих присутствовавших в зале навернулись на глаза слезы: что-то будет дальше с этими ребятишками? Зато ни отцы, ни матери не проронили ни стона боли и ни слезинки горечи. Одна из них, только суд покинул зал заседания, весело защебетала со своими «сестрами». Уже отдав четверых детей, она ждет пятого…
Татьяна Сизых. «Алданский рабочий», № 59-60 от 24 апреля 1999 года.