Ранним дождливым утром мы вылетели из Москвы в битком-набитом грузом и людьми военно-транспортном Ил-76. Курс самолёт держал на юг.
Я летел вместе с товарищем по военной академии Геной Лачугиным. С нами в самолёте летели молодые выпускники военных училищ - 30 розовощёких лейтенантов.
Пока молодёжь скромно, как цыплята, дремала на деревянных лавках, Гена разложил «скатерть-самобранку» и достал припасы: сало, колбасу, хлеб, помидоры и водку. Летели несколько часов, поэтому успели бутылку водки осушить и немного отвлечься от навязчивых мыслей. А мысли лезли всякие: «Что тебя туда несёт, тебе делать нечего в пекло соваться?» Пока летели и отрезветь успели...
...Уже в каменном веке (около 900 тысяч лет назад) люди обитали на этих землях. Три тысячи лет назад здесь жили древние арии. История этих земель связана с завоеваниями Александра Македонского. Но он был не единственным захватчиком этих земель: здесь побывали войска Кушарского царства, Караханидов и татаро-монголы. В XIX веке (1868 г.) эта территория стала принадлежать России. Затем после социалистической революции в России в октябре 1917 г. сюда пришла советская власть.
Больше 70 лет мирно и дружно жили местные жители со всеми народами Советского Союза. Жили не плохо, территория была дотационная – централизованно обеспечивалась промышленными товарами и продовольствием. Только в 1991 году после распада СССР территория «освободилась» от России. Сразу начались проблемы внутри независимой от Советского Союза республики, грянула гражданская война.
Началось болезненное становление нового национального государства – Республики Таджикистан. Пришедшее к власти национальное руководство в лице бывшего директора совхоза имени Ленина Дангаринского района, а ныне бессменного лидера Таджикистана Эмомали Рахмонова (теперь он Рахмон), попросило помощи у России.
И Россия поддержала молодое руководство Таджикистана, благо там были российские силы – 201 мотострелковая дивизия и Группа пограничных войск. 201 мсд сыграла большую роль для сохранения стабильности внутри страны, а российские пограничники сдерживали натиск боевиков всех мастей на границе Таджикистана и Афганистана…
...И вот наш борт приступил к снижению и совершил мягкую посадку в аэропорту Душанбе. Самолет покатил по рулёжной дорожке к зданию аэропорта. Через несколько минут отрылась аппарель, Гена вышел на бетонную взлётку, и сразу же зашёл: «Там жара невыносимая, я туда не пойду!»
В салон ворвался горячий воздух Таджикистана, температура в тот день была немного выше 40 градусов.
Приехали в штаб Группы пограничных войск в Республике Таджикистан. Пришли в кадры. Гена сразу заявил, что дальше Душанбе не поедет, но его ненадолго отправили служить в Московский пограничный отряд, а затем он уехал в Россию. Мне же предложили поехать в Ишкашимский пограничный отряд заместителем начальника тыла.
Коротая время, я бродил по штабу и зашёл в авиаотдел. Два офицера-летчика сосредоточенно рассматривали какой-то рентгеновский снимок. Я наивно полюбопытствовал, а они не стали скрывать: это снимок черепа лётчика, которого убили боевики выстрелом в затылок. Тогда в Душанбе часто случались такие инциденты: к идущему в военной форме офицеру подбегал сзади «моджахед» и стрелял в затылок… Только в Душанбе таких случаев было больше двух десятков.
На следующий день пограничный вертолёт МИ-8 с полным боекомплектом для курсового пулемёта и неуправляемыми ракетами в многозарядных блоках БМ-8 по бортам нёс меня и ещё шестерых офицеров-пограничников в сторону районного центра Ишкашим. Вертолёт начал набирать высоту постепенно (в жару тяжело было нашим вертушкам подняться с земли), натужно гудел двигатель. Вот мы пролетели одноэтажные пригороды Душанбе, впереди были горы Памира. Начали подниматься над горами, летели между высокими горами – это Вахшские ворота. Немного потрясло от порывов ветра, пролетели над Хорогом, вдоль пограничной реки Пяндж. Эта река – главная в западной части Таджикистана и его притоки Ванч, Язгулем, Бартанг и Гунт берут начало в ледниках или проточных озёрах, многоводны, стремительны, изобилуют порогами и водопадами.
Через полчаса вертолёт, пролетев над стремительно несущей свои мутные воды рекой Пяндж и залетев в воздушное пространство Афганистана, лихо с большим креном развернувшись в афганском небе, пошёл на посадку. Перелетев обратно через Пяндж мы приземлились на взлетке Ишкашимского пограничного отряда.
Район дислокации пограничного отряда не обычный. Здесь сходятся границы четырех государств: Афганистана, Пакистана, Индии и Таджикистана. Здесь в 326 году до нашей эры прошёл в свой последний поход на Индию Александр Македонский.
Встретил меня солидный в теле офицер, который буднично-небрежно отрекомендовался, гладя на меня с прищуром:
- Начальник тыла отряда подполковник Лубенцов Петр Николаевич, - и пожав мою руку, предложил, - поехали покажу, где будете жить.
Он привез меня к единственному в военном городке двухэтажному каменному зданию, прошли на первый этаж.
- Это наша гостиница, - спокойно и почти безразлично заявил начальник тыла. – Здесь пока и будете жить, вон в той комнате.
Комнатка представляла из себя помещение 2 на 2,5 метра с солдатской кроватью у стены и прикроватной тумбочкой. Единственное окно выходило на афганскую границу.
Петр Николаевич, покидая меня, предложил с утра выйти на службу.
Я сел на кровать и горестно обхватил руками свою голову: «Куда меня занесло? Зачем это всё?!». Посмотрел в окно на афганскую территорию в трёхстах метрах, нас разделяла только река Пяндж.
Но мало-помалу я начал входить во «вкус» пограничной жизни. Она, как оказалось, интересная и насыщенная.
Тылу хватало проблем и забот. Не было никаких запасов: ни продовольствия, ни горюче-смазочных материалов. По этому поводу на каждом совещании начальник тыла отбивался от наседавших на него с претензиями офицеров «не тыловиков», требовавших улучшить снабжение пограничного отряда. Он как лев отстаивал свою позицию, но на следующем совещании всё повторялось вновь.
Проблема заключалась в том, что снабжение ПОГО шло практически «с колёс», автомобильными колоннами по 10-20 автомашин. А колонны шли не регулярно, формировались они на пограничной базе снабжения в киргизском городе Ош. Плечо подвоза более 600 километров по перевалам, горам и разбитым дорогам. В то время дорогами никто не занимался, всё, что досталось от Советского Союза, тем и пользовались.
Каждую автомобильную колонну встречали словно праздник. Так и жили: от колонны до колонны.
Я стал привыкать к службе на границе. За широкой спиной начальника тыла было спокойно, он отбивал все «атаки» на тыл. Через месяц я получил очередное звание «подполковник». Дали мне однокомнатную квартирку в фанерном офицерском общежитии. Мне всё больше нравилось находиться здесь в отряде. Боевые действия у нас велись редко.
Округа, где располагался гарнизон управления отряда и пограничные заставы, была уникальная. Местные жители вспоминали, что в советское время их местность называлась «советской Швейцарией». И не только из-за схожей со швейцарской высотой (2,5 километра над уровнем моря), но и природным ландшафтом. Тут было действительно хорошо.
Климат континентальный, умеренный. Дождей практически не бывает, днём всегда солнце. Летом не жарко, а зимой не сильно морозно. Горячие ключи и бывшие советские здравницы. Не хватало только снабжения, как в советское время, и тогда был бы курорт!
Здесь я познакомился с молоденькой девушкой зеленоглазой Натальей, старшим писарем строевой части. Я был вроде старшего друга-наставника у неё. Дружеские отношения сохранили мы на много лет и только через 13 лет поженились. Но это уже другая история…
Когда на месте в отряде был начальник тыла, всё было хорошо. Ничего не происходило, либо происходило под его чутким контролем. Но как только он уезжал, и я оставался за него, тут же начинались «приключения», как нарочно!
Как-то приехали в соседний кишлак Рын местные таджикские боевики хорошо вооруженные и не дружелюбно настроенные к российским пограничникам. Я тогда оставался за начальника тыла. Бандиты стали угрожать нашей 2-й пограничной заставе. Силенок у неё было маловато, да и в бой вступать команды никто сверху не давал. Начальник штаба Василий Раковский решил договориться с боевиками. Он предложил мне съездить вместе с ним в их логово и поговорить. Так и сделали, вечером сели на Уазик и поехали вдвоем, и водитель за рулём. Взяли с собой только один автомат Калашникова и по пистолету Макарова.
Приехали вечером в кишлак Рын, пришли к главарю банды в дом. Он, нарушая древние традиции гостеприимства, не пригласил нас на чай. Чай пили только его приближённые. Это не предвещало ничего хорошего. Раковский говорил спокойно и уверенно, что, наверное, обезоружило дух боевиков. Говорили долго, доказывая главарю, что пограничники охраняют его население от врагов, идущих из-за границы. Мы, мол, не враги ему и населению Таджикистана. Он это понимал, но считал, что российские пограничники должны уйти из его местности. В итоге он сказал, что какое-то время потерпит присутствие пограничников на его территории.
Назад ехали с чувством исполненного долга. Короткий мир был обеспечен. Василий Иванович только и сказал:
- Да! Вот мы с тобой дали, поперлись с пистолетиками в банду!
Не так лояльно к российским пограничникам относились душманы на афганской территории. Через пару месяцев нашей мотоманевренной группе пришлось вступить в бой с бандой моджахедов, идущей по афганской территории в направлении Хорога. Эта скорее всего была интернациональная банда, потому что там помимо афганцев были наемники негроидной расы.
Пять БМП-2 от ммг, одновременно открыли огонь из автоматических пушек. После некоторого замешательства боевики ответили огнём из автоматов и пулемётов по нашим позициям, размещавшимся вдоль высоковольтной линии электропередач. После получасового боя боевики вынуждены были ретироваться в ущелье вглубь афганской территории. С нашей стороны потерь не было, только один раненный рядовой.
Беда обозначилась сразу как рассеялся дым от выстрелов. Высоковольтная линия электропередач, проходившая над нашими позициями, оказалась разрушена: железобетонные опоры стояли без проводов, а куски провода разбросаны вдоль автодороги Хорог-Ишкашим. Я ехал по этой дороге через пару часов после боя. Всё полотно дороги было усыпано стреляными гильзами, звеневшими под колесами УАЗика.
Ишкашимский район (и в том числе пограничный отряд) получал электроэнергию из Хорогской ГЭС именно по этой разрушенной теперь ЛЭП. История сохранила информацию о Хорогской ГЭС имени В. И. Ленина, как первенце электрификации Советского Памира, 9 мегаватт вырабатывала.
После боя пограничный отряд, как и районный центр, остался без электроэнергии. В отряде сразу перешли на использование резервных дизельгенераторов.
В дизельной военного городка отряда было три исправных дизель-генератора и один разобранный старый дизельный мотор без генератора. На следующее утро после боя ко мне прибежал прапорщик – техник дизель-генераторной Мирзоев и сообщил о выходе из строя всех дизелей. В ходе осмотра дизелей в картере и поршневых группах был обнаружен песок. Стало ясно, что кто-то очень не хочет, чтобы российским пограничникам хорошо жилось: без электроэнергии гарнизон долго не продержится, не будет ни воды, ни отопления.
Срочно предприняли меры по сборке последнего старого дизеля. За сутки упорной работы механики-дизелисты его собрали и запустили. Однако теперь его надо было состыковать с генератором от вышедших из строя дизель-генераторов. Подходящей муфты[1] для стыковки генератора и дизеля не было, поэтому вынуждены смастерить самодельную. К старому маховику генератора напрямую с помощью стальной трубы приварили вал двигателя. Но маховик был из чугуна, а сварку проводили обычными электродами для стали.
Собранный из разных агрегатов, на взгляд несуразный и непривычно длинный дизель-генератор, мы прозвали «крокодил». Мастера сказали, что такая сварка продержит детали несколько дней и они развалятся. Перед запуском «крокодила» я перекрестил агрегат и мысленно попросил Господа Бога дать возможность проработать ему как можно дольше. От этого агрегата теперь зависела в буквальном смысле жизнь всего гарнизона.
Дизельгенератор запустили и дали электричество в гарнизон. Забегая вперед могу сказать, что «Крокодил» без остановки и поломки проработал больше, чем предсказывали бывалые мастера.
За начальника отряда в те дни оставался начальник штаба Раковский, а в тылу – я управлял (начальник тыла задержался в Душанбе).
Помимо проблем с дизельгенераторами «нарисовалась» новая проблема – нехватка дизельного топлива. «Солярки» оставалось на несколько дней работы нашему «крокодилу». А ближайшая тыловая колонна из города Ош даже ещё и в плане не стояла.
Надо было что-то предпринять. Мы знали, что районный центр переключили на другую местную маломощную гидроэлектростанцию у кишлака Намангут.
Электроэнергии едва хватало на центр Ишкашима и пару кишлаков. Я пришёл к председателю района, по оперативным данным явно симпатизировавшему боевикам.
- Дайте команду подключить гарнизон к Намангутской ГЭС, - у меня к нему единственная просьба была.
- Что ты? Как я могу оставить без света райцентр и кишлак? У вас есть дизеля, а в кишлаке нет! – председатель улыбался во всё своё круглое лицо.
- В отряде нет дизельного топлива, без электричества не будет в гарнизоне ни воды, ни света, а у нас женщины и дети, - пытался я вразумить председателя.
- Но у нас тоже женщины и дети, - развёл руками тот.
- Гарнизону много электроэнергии не потребуется, вам не надо будет отключать кишлаки, - я пытался достучаться до председателя, но в то же время понимал, что он не на нашей стороне.
- Я сделать ничего не могу, езжайте к директору ГЭС, может он вам поможет, - всё также улыбаясь ответил на прощанье этот субъект.
Пришлось ехать мне в Намангут. Зашёл к директору электростанции, по данным разведки – тайному помощнику боевиков. Он мне безапелляционно заявил, что не подключит отряд ни при каких условиях. Опечаленный я уехал в отряд.
Через пару дней, когда стало ясно, что помощи ждать не от кого, с начальником штаба ещё раз взвесили наши возможности. У меня созрел план, и я поделился им с начальником штаба. Раковский тут же вызвал начальника мотоманевренной группы подполковника Киселева и сказал ему:
- Дизельного топлива для нашей дизельэлектростанции в отряде осталось на три дня. Потом останемся без света и воды. Как у Вас в «ммг» с дизтопливом, не поделитесь?
- Дизтопливо в «ммг» нужно для боевых машин, иначе останемся без огневой поддержки, - не задумываясь резонно ответил бородатый в очках с тонкой оправой начальник ммг.
- Тогда дайте солдат с оружием зам. начальнику тыла, он попробует решить вопрос с промышленной электроэнергией, - коротко сказал начштаба.
Киселев, посмотрел на меня с некоторым удивлением, но вопросов не задавал, видимо сообразил сам, что по чём. Хотя план у меня был экстраординарный, по сути план военного времени. Ждать в нашей ситуации – смерти подобно.
Я взял с собой трёх бравых сержантов из ммг с пулемётом (пулемёт нужен был для внушительности, не для боя) и поехал на двух УАЗиках в сторону Намангутской ГЭС. Приехав на станцию приказал сержантам рассредоточиться, но так, чтобы из здания станции их было хорошо видно, а сам пошёл за директором станции в здание.
Долго с ним не разговаривал. Вывел во двор, показал на моих вооруженных помощников и сказал:
- По законам военного времени приказываю подключить городок пограничного отряда к линии электропередач, если откажетесь, то расстреляю! - смотрел при этом на директора как можно суровее.
Он же, увидев вооружённых до зубов пограничников, сообразил, что шутки кончились и явно струсил. Куда делась его прежняя самоуверенность. Показалось, что ещё чуть-чуть и обмочит штаны, в его глазах я увидел реальный ужас. Естественно никто его не собирался расстреливать, я брал его не испуг. Но у меня не было другого выхода. Местная власть была лояльна бандитам, и откровенно заискивала перед ними, ведь они могли и убить. А пограничники были государевы, они не могут преступить закон, так думали все местные жители. Но в данной ситуации у меня не было выбора - миндальничать с директором ГЭС – занятие бесперспективное.
- Когда подключать, командир? – спросил, запинаясь он. На секунду мне показалось, что где-то глубоко в душе он на нашей стороне, ведь ещё несколько лет назад мы жили в одной единой стране и не делали отличия таджик ты или русский. К слову хочу заметить, что Памир принадлежал России почти 100 лет — первое соглашение о демаркации «крыши мира» было подписано в 1895 году, согласно которому Памир оставался за Россией вплоть до 1991-го года.
- Прямо сейчас! – был мой ответ.
Фидер находился в полутора километрах от отряда, туда и направились мы с электриками от ГЭС.
Через час электричество дали в отряд. Проблема была снята. А возле фидера мы выставили блок-пост с боевой машиной пехоты (БМП-2), чтобы ни у кого не было желания отключать гарнизон. Но после моего лихого посещения ГЭС ни у кого и не возникало желания отключить электричество в отряде.
Вывод из этой истории один: в экстремальной ситуации надо уметь принимать нестандартные решения, от них может зависеть судьба твоя и окружающих тебя людей.