Шедевр Брейгеля, не похожий ни на один другой
Эта картина, созданная Питером Брейгелем Старшим в 1567 году, может быть одним из самых необычных и завораживающих изображений рая в истории искусства.
В этом фантастическом мире зажаренные гуси добровольно выкладывают себя на серебряные блюда, а свиньи бродят рядом с ножами, уже воткнутыми в их бока, словно сами готовы подать себя на ужин голодным гостям.
"Страна Кокань" получила свое название от мифического царства бесконечного изобилия, корни которого уходят в североевропейский крестьянский фольклор, где земные удовольствия существуют в неограниченном количестве и в буквальном смысле под рукой.
Историки искусства долгое время склонны рассматривать этот образ как предостережение против лени и чревоугодия. Но мне кажется, что такой подход упускает из виду лучшие и наиболее характерные черты картины. Он не позволяет испытать ее визуальный эффект, не дает глазу возможности задержаться на странном расположении фигур или насладиться заманчивым изгибом земли, на которой они покоятся.
Брейгель не стремился нарисовать банальное назидание, но использовал живопись, чтобы создать комическую сатиру на человеческие желания и излишества, а также поразмышлять о круговороте жизни.
В целом это делает картину магнетическим произведением искусства.
Легкая добыча
Вглядитесь внимательно. Сразу же мы видим троих мужчин, раскинувшихся под деревом, погруженных в сон или глубокий отдых, сытые и довольные легкой добычей, которая их окружает.
Над ними, вокруг центрального дерева — оси всей композиции — расположен наклонный стол. Благодаря такому расположению свиные ножки, яйца и запеченный кролик словно сами плывут прямо в рты лежащих людей.
Этот наклонный эффект распространяется на весь холст. Обратите внимание на угол наклона пейзажа, который будто кренится и смещается, и на то, как холм кажется вздутым, словно сама земля готова лопнуть от изобилия.
Три человека символизируют разные слои общества: один — крестьянин, спящий на своем цепе для молотьбы зерна, другой — солдат, лежащий рядом со своим копьем и железной перчаткой, а третий — богатый бюргер или чиновник, укрывшийся толстой меховой шубой.
Мир, в который они попали — на мой взгляд, будто свалившись в него с небес — содержит дома, уставленные пирогами и вареными яйцами, которые балансируют на ножках, предлагая свои золотые желтки любому, кто их найдет.
Ключом к разгадке этой необычной картины является фигура на заднем плане, пробирающаяся сквозь то, что сначала кажется грозовым облаком, но на самом деле оказывается огромной кипящей массой гречневой каши.
Этот человек, держащий ложку в руке, буквально проел себе путь сквозь кашу и теперь энергично карабкается в Кокань, хватаясь за ветку дерева, чтобы устоять на ногах перед тем, как погрузиться в землю изобилия.
Этот персонаж совершил путешествие. Еще дальше за ним виден поток молока, через который он только что переправился.
Подобные фантастические пейзажи можно проследить вплоть до XVI века, в частности до книги "Путешествие и навигация Панурга, ученика Пантагрюэля, к неизвестным и странным островам" (Le voyage et navigation que fist Panurge, disciple de Pantegruel aux Isles incongnues et estranges), впервые опубликованной в 1538 году и приписываемой Денису Йохенну.
В этой истории Панург путешествует по «неизвестным и странным островам», пока не находит «гору свежего масла, а рядом — реку молока, по которой плывет его лодка».
До этого идея земли, где не нужно трудиться, встречалась во множестве североевропейских поэм и текстов. Ее корни — в устных традициях крестьянской культуры, в идеале о рае, где царит бесконечное наслаждение, легкость и избавление от протестантской аскетичности.
В голландском варианте это было "Luilekkerland" — изначальное название картины Брейгеля. В Германии аналогичный образ существовал под названием "Schlaraffen-Land", который также воплощал мечту о богатстве и безграничном удовольствии.
Чтобы понять концепцию Schlaraffen-Land, взгляните на этот впечатляющий восьмичастный ксилограф, созданный в Германии в XVI веке. Справа можно увидеть знакомую кипу каши, сквозь которую людям приходится пробираться, чтобы попасть в этот чудесный мир.
Что же они находят по ту сторону? Карнавал потребления: реки молока (или пива?), несущие рыбу и хлеб, бесконечные музыкальные развлечения, карточные игры в любое время суток и даже одежду, которая растет прямо на деревьях.
Если рассмотреть детали поближе, можно заметить множество схожих черт с картиной Брейгеля: заборы из сосисок, дома из пирогов и свиней, которые будто бы сами предлагают себя на разделку. Это буйство фантазии и настоящий пиршественный хаос.
Но есть и темная сторона: приглядитесь, и вы увидите отрыжку, рвоту и почти безумное выражение лиц пирующих. Люди теряют рассудок, а сцена постепенно превращается в картину беспорядка.
Но вот что удивительно: у Брейгеля мы не видим этого безумного буйства.
Так что же на самом деле хочет сказать нам Брейгель?
Прямым источником вдохновения для изображения Кокани Брейгелем стала гравюра Питера Балтена, созданная всего несколькими годами ранее. Известно, что эти два фламандских художника были знакомы и работали вместе над алтарным образом в начале 1550-х годов.
В версии Балтена дерево также занимает центральное место, но на земле расположены уже шесть фигур.
Как и у Брейгеля, здесь можно увидеть крыши, выложенные пирогами, забор из сосисок и холм из гречневой каши. Однако сцена у Балтена выглядит более оживленной: рыбы подпрыгивают на склоне, а жертвенные животные проявляют еще большую инициативу. (Например, свинья уже пронзена шампуром для жарки.)
В сравнении с изображением Брейгеля становится легче заметить разницу в ритме. Действие здесь сведено к минимуму, и художник, похоже, намеренно уменьшил количество персонажей, позволяя зрителю воспринимать детали более осознанно.
Эта земля кажется проще, спартанской, сонной и более умиротворенной, даже намекая на некую вечность. Мужчины не стонут и не корчатся от дискомфорта. Их изобилие не превратилось в проклятие. Здесь нет хаоса, тревоги или признаков самоуничтожения — перед нами новая версия Кокани.
Течение времени
Композиция Брейгеля тщательно продумана и выстроена, центрируясь вокруг дерева, которое становится главной осью, объединяющей весь сюжет. Обратите внимание, что форма дерева сведена лишь к его стволу — верхушка обрезана краем холста, создавая впечатление колонны или оси.
Трое мужчин, раскинувшихся у подножия дерева, со своими раскинутыми конечностями напоминают работу часового механизма — не указывая точное время, а скорее напоминая о непрерывном движении времени.
В этой новой версии Кокани время неизбежно идет вперед, но труд можно оставить позади, позволяя себе отдых среди изобилия.
Трое мужчин расположены в разных позах, словно демонстрируя целый словарь расслабленных, небрежных движений, в которых ощущается забвение. Орудия их труда лежат рядом, но остаются нетронутыми, а лица их спокойны и безмятежны.
Среди них наиболее выразительно изображен тот, кто лежит на переднем плане. Это чиновник или писарь, что можно определить по книге, прижатой к его боку, сложенным бумагам — возможно, это юридический документ — а также чернильницам и держателю для пера, прикрепленным к его поясу. Он лежит, широко раскрыв глаза, безмятежно глядя в небо.
Его плотная, склонная к полноте фигура подчеркивается одеждой, которая натянулась и вздулась, удерживаемая лишь серией соединительных шнуров. Но при этом мы не видим здесь упреков в чревоугодии — напротив, ощущается некое довольное безмятежное наслаждение. В Кокани Брейгеля царит тишина, возможно, вечная.
Заключение
Картина Брейгеля "Страна Кокань" сопротивляется однозначным трактовкам.
Некоторые ученые считают, что она служит предупреждением о соблазнах чревоугодия.
Другие интерпретируют ее как политическую сатиру на ранний этап Нидерландской революции (1567–1648), войны против Испании, разразившейся после Реформации.
В этом прочтении гусь на блюде, сам кладущий себя в жертвенную позу, символизирует четвертого персонажа — дворянина, олицетворяющего руководство Нидерландов. В разгар войны национальные лидеры, по мнению Брейгеля, изображены слишком самодовольными, предпочитающими жизнь унизительного комфорта и фактически преподносящими себя врагу, как зажаренный гусь.
Но что вижу я? Художника, наслаждающегося странным и удивительно сюрреалистическим миром, делающего то, что у Брейгеля получается лучше всего: балансирующего между пародией и сочувствием.
Взгляните еще раз на человека, карабкающегося через кучу каши. Его нетерпение, его порывистая, падающая энергия — комична и одновременно трогательна.
Я не думаю, что это изображение человеческой слабости. Скорее, это побег в мечты об утопии.
Брейгель отбрасывает моральные суждения. Смотря на эту сцену с высоты, он словно говорит нам: будь то легкость или трудности, голод или пиршество — колесо времени продолжает свой ход.
И это верно и для самой картины: после ее создания гравированные копии распространились по всей Европе, сделав "Страну Кокань" одной из самых популярных работ Брейгеля того времени.
Если вы хотите читать больше интересных историй, подпишитесь пожалуйста на наш телеграм канал: https://t.me/deep_cosmos