Непонятная Мария Ивановна Миронова из шедевра Пушкина «Капитанская дочка» становится понятна.
Уважаемые, дорогие читатели и неловкие посетители блога моего, предлагаю на Ваш суд раскрытие непонятной девушки Марии Ивановне Мироновой.
Вопрос к вопросу, и ответ не замедлит появиться.
Не могу понять, может Вы сможете. Как автор так облизал героиню, не вижу за что зацепиться, ну вся идеальная. Дева. Так ли это? Что она про себя говорит? Кто она для автора? Зачем вывел такую безупречную?
Вопросы вопросами, но вот она и зацепка, как она себя позиционирует в мире мужчин? Всё время кто-то про неё говорит. Может говорить гадости и пакости, которые действуют на маленьких сынков. Позволяет эта дама слухи распространять о себе в полку. Как мы узнаем из произведения, дама Мария Ивановна непрочь улыбаться всем новым служащим. Новый был не только Гринёв, а и тот офицер из соседнего полка, который первый попал под Пугачева и его шайку. Почему она так себя повела, разрыдавшись, услышав новость, неужели она скрывала радость, что Гринёв ничего не узнает. Что такого может узнать и, видимо, узнает от Швабрина, но в таком нелицеприятном виде, что правда жжёт. «Глаголом жжёт сердца людей», кто-то так хорошо сказал, героиню, но всплыло в памяти.
Царица.
С этим понятно, но зачем она поехала к царице в Петербург? Почему царица помиловала по просьбе Марии Мироновой Гринёва? Из жалости сотворить подлость новую, как так-то, не понимаю. Совсем молодому парню так нагадить или возможна другая догадка.
Царица — мудрая женщина, ей известно понятие «узда на женщину», и такая узда была уже накинута на девицу Миронову. Видимо, и поэтому дала помилование провинившемуся офицеру Гринёву. Пушкин об этом не пишет, умолчал, недосказал, но намекнул. Марию примут, папа и мама Гринёва поймут, что есть на неё управа и та самая узда.
Не совсем узда.
Жёстко будут трепать и никуда Мария Ивановна не денется, хотя есть тетка в Оренбурге, к которой хотела ехать, убегая от бунтовщиков. Значит, не совсем узда, возможно, по привычке будет раздавать надежду на свое благосклонность направо и налево. Это в худшем случае, но а хопиэнд описал автор в конце исторического романа. Так желал называть свою повесть Александр Сергеевич Пушкин, а не как-то по-другому. Поклон ему земной. Спасибо.