Говорят, первая любовь никогда не забывается. Врут. Забывается. Стирается из памяти, как старое фото. Но только не в моём случае. Моя первая любовь преследует меня уже пятнадцать лет, напоминая о себе в самые неподходящие моменты.
Я помню тот день до мельчайших подробностей. Новая школа, десятый класс, первое сентября. Он вошёл в класс – высокий, черноволосый, с едва заметной щетиной на подбородке. Максим, второгодник, гроза школы и предмет воздыханий всех старшеклассниц.
— Это место занято? — спросил он, останавливаясь возле моей парты.
Я покачала головой, не в силах выдавить ни слова. Он сел рядом, небрежно бросив рюкзак, и я почувствовала запах его одеколона – что-то терпкое, древесное.
Так началась история, которая не должна была случиться.
Максим оказался... другим. Не таким, как говорили о нём шёпотом в коридорах. За маской дерзкого хулигана скрывался начитанный, умный парень. Он писал стихи – никто об этом не знал. Играл на гитаре – но только дома, для себя. Мечтал стать журналистом – хотя всем говорил, что пойдёт работать в автосервис к отцу.
— Знаешь, Лер, — сказал он мне как-то после уроков, — иногда хочется просто сбежать. Куда глаза глядят. Где никто не знает, какой ты должен быть.
Я понимала. Господи, как же я его понимала! Сама задыхалась от родительских ожиданий, от необходимости быть "правильной девочкой", круглой отличницей, предметом гордости на семейных праздниках.
Мы стали друзьями. Только друзьями – он никогда не видел во мне девушку. Для него я была собеседником, жилеткой, в которую можно поплакаться о неразделённой любви к Маринке из параллельного.
— Она такая... — говорил он, глядя в окно. — Как солнце. А я... так, тень на обочине.
Я молчала. Что я могла сказать? Что для меня он был целой вселенной? Что каждое утро я просыпалась с мыслью о нём? Что дрожала от каждого случайного прикосновения?
Марина была красавицей. Длинноногая блондинка, звезда школьных вечеров, дочь банкира. Она встречалась с парнем из университета и даже не замечала влюблённых взглядов Максима.
— Представляешь, — усмехался он, — вчера набрался смелости и подошёл к ней. Спросил, не хочет ли в кино сходить. А она... — он сглотнул. — Она даже имени моего не знала. Просто улыбнулась и сказала: "Извини, я занята".
Я гладила его по плечу, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли. Его боли – и своей собственной.
А потом случилось то, чего я боялась больше всего. Марина рассталась со своим студентом. И вдруг заметила Максима.
— Лерка! — он ворвался ко мне домой, сияющий, взъерошенный. — Она согласилась! Мы идём в кино в субботу!
Я улыбалась. Поздравляла. А потом плакала в подушку всю ночь.
Они встречались три месяца. Для Максима это была сказка, исполнение мечты. Для Марины – способ забыть бывшего. Я наблюдала со стороны, как лучшая подруга, группа поддержки, жилетка для слёз – теперь уже счастливых.
Когда её бывший вернулся, Марина даже не стала ничего объяснять. Просто перестала отвечать на звонки.
Максим пришёл ко мне пьяный, с разбитыми костяшками пальцев:
— Знаешь... я ведь правда думал... что она... что мы...
Я обрабатывала его раны перекисью, а он плакал – первый раз на моей памяти.
— Почему, Лерка? Почему я никому не нужен?
Ты нужен мне, хотела крикнуть я. Всегда был нужен.
Но промолчала. Снова.
После школы наши пути разошлись. Он всё-таки поступил на журфак – вопреки воле отца. Я уехала учиться в другой город. Мы переписывались, созванивались иногда. Он рассказывал о своих статьях, о новых отношениях, о планах на будущее. Я говорила о учёбе, о работе, о погоде – о чём угодно, кроме главного.
Пять лет назад он женился. Прислал приглашение на свадьбу – красивое, с золотым тиснением. Я не поехала. Сослалась на работу, отправила подарок курьером.
А три дня назад он написал мне в WhatsApp:
"Привет. Будешь в городе – давай встретимся? Надо поговорить"
Я сижу в кафе, верчу в руках чашку остывшего кофе. За окном моросит дождь – совсем как в тот день, когда он впервые сел за мою парту.
— Лера?
Оборачиваюсь. Он почти не изменился – те же чёрные волосы, теперь аккуратно уложенные, та же щетина, ставшая модной бородкой. Только в глазах появилась какая-то усталость.
— Привет, Макс.
Он садится напротив, заказывает эспрессо. Молчит, постукивая пальцами по столу.
— Я развожусь, — говорит наконец.
— Сочувствую.
— Правда? — он внимательно смотрит на меня. — А я вот думаю... может, оно и к лучшему.
Я жду продолжения. Он делает глоток кофе, морщится:
— Знаешь, я тут недавно нашёл старую тетрадь. Со стихами. Помнишь, я тебе читал?
Киваю. Конечно, помню. Каждую строчку.
— Перечитал и вдруг понял... — он запинается. — Все эти стихи... они были не о Маринке. Они были о тебе.
Чашка дрожит в моих руках. Он продолжает, глядя в окно:
— Просто я был идиотом. Слепым, глупым идиотом. Гнался за картинкой, за мечтой... А настоящее было рядом. Всё это время.
— Макс...
— Подожди, — он поднимает руку. — Дай договорить. Я знаю, что прошло пятнадцать лет. Знаю, что у тебя наверняка есть кто-то. Знаю, что это звучит безумно... Но я должен был сказать. Хотя бы раз в жизни.
Я смотрю на него – и вижу того мальчишку, который писал стихи в потрёпанную тетрадь. Который боялся быть собой. Который искал любовь там, где её не было.
— У меня никого нет, — тихо говорю я.
Он резко поднимает голову:
— Правда?
— Правда.
— Почему?
Потому что я любила тебя, хочу сказать я. Все эти пятнадцать лет.
Но вместо этого произношу:
— Наверное, ждала, когда ты перечитаешь свои стихи.
Он смеётся – тихо, недоверчиво. Потом протягивает руку через стол и касается моих пальцев:
— Лера... мы можем...
— Нет, — я мягко отстраняюсь. — Прости, Макс. Но нет.
— Почему?
— Потому что иногда любовь живёт только в прошлом. И там ей самое место.
Он молчит, обдумывая мои слова. Потом кивает:
— Ты стала мудрее.
— Мы все стали другими.
За окном дождь усиливается. Мы сидим в уютной тишине, думая каждый о своём. О несбывшемся. О том, что могло бы быть. О любви, которая не должна была случиться – и не случилась.
— Знаешь, — говорит он наконец, — я рад, что ты была в моей жизни. Даже если я не понимал тогда...
— И я рада, — улыбаюсь я. — Правда.
Мы прощаемся у выхода из кафе. Он целует меня в щёку – мимолётно, почти невесомо. И уходит под дождь, не раскрывая зонта.
А я стою и думаю о том, как странно устроена жизнь. Иногда мы годами храним любовь, как редкую бабочку под стеклом. А когда стекло наконец разбивается... оказывается, что бабочка давно превратилась в воспоминание.
Говорят, безответная любовь самая сильная. Врут. Просто она единственная остаётся чистой – незапятнанной бытом, обидами, разочарованиями. Вечно юной, как мы в десятом классе.
И иногда так и нужно – отпустить её. Оставить в прошлом, как старую тетрадь со стихами. Как запах терпкого одеколона. Как дождливый сентябрьский день.
Я больше никогда не видела Максима. Говорят, он снова женился, переехал в другой город, стал известным журналистом. А я... я наконец научилась жить без призраков прошлого.
И знаете что? Первая любовь действительно не забывается. Но это не значит, что она должна длиться вечно.