(из рассказов летчика)
Александр Иванович Покрышкин... Знал я его. Шапочно, но знал. Прикрывал он нас со своим полком. Да ...
Иногда бывают периоды, когда всё идёт наперекосяк. Но если в мирное время попадание в этот период чревато потерей имущества, денег и просто настроения, то на войне теряются люди и жизни.
Наш пикировочный полк попал в такой период после Курской дуги, уже на Украине, когда наши наземные части вовсю рвались к Днепру.
Уже два дня нас посылали бомбить одно «весёлое местечко», а именно крупную сортировочную железнодорожную станцию. А прикрывали её немцы истребителями – будь здоров! Каждый вылет – как экскурсия на тот свет.
Вот и сейчас, после посадки, мы понуро и молча идём на КП. Вылет сложился препогано. Летали всем полком - три девятки Пе-2. В прикрытии - целый истребительный полк на Ла-5. Силы вроде бы немаленькие, а вот поди ж ты ...
Встретили нас немцы "по науке", на подходе - ещё и до цели не дошли, а 1-я и 2-я девятки потеряли по две машины, 3-я - три. Истребительное прикрытие не справилось. Уж больно хороши немцы оказались. У-ух!.. Отодрали «мессера» вначале наших истребителей (только щепки от «лавочкиных» во все стороны летели), а потом и нас. А потом, "добавили" и нам, и истребителям уже "на отходе".
Но главное, разбили нам немцы боевой порядок, и в этот раз не дали нанести концентрированный удар, а ведь настоящая сила бомбардировочного удара она в массированности.
На фронте про неудачный вылет, в бомбардировочных полках говорили так: "Пошли девяткой, вернулись пятёркой". Прямо наш случай. И этот вылет на эту цель уже третий. И все понимают, что будут и четвёртый, и пятый, пока либо мы эту станцию не разнесём, либо немцы нас просто перебьют.
Собрались мы на КП, и тут, как по заказу, "звонок" из Армии с вопросом: почему до сих пор не выполнен приказ по уничтожению столь важной цели, через которую немцы снабжают целую армейскую группировку?!. И, в качестве дополнения, второй вопрос: может вам товарищи лётчики погоны и ордена грудь сильно жмут, чем трусости способствуют? Если "да", так трибунал очень быстро это дело может поправить, т.с. правильно вас простимулировать и храбрость в полку возродить.
Наш комполка, уж на что был крепкий мужик и в жизни никого не подставлял, а тут не выдержал: вы, товарищи, чем моих "орлов" оскорблять, так лучше бы прислали нормальное прикрытие, а не этих "ссущихся слабаков"!!!.. Ну и дальше, всё в таком же духе.
Видать, этот железнодорожный узел надо было разнести во чтобы-то ни стало, поскольку уже ближе к вечеру приземляются на наш аэродром новое прикрытие. И уже не "лавочкины", а «аэрокобры». Вот так и произошло наше знакомство с 16-м Гвардейским истребительным авиаполком.
Встречаемся за ужином, в столовой лётного состава, присматриваемся друг к дружке, знакомимся и, скажу честно, поначалу, эти ребята мне очень не понравились. Истребители и так народ легкомысленный, а эту уж как-то чересчур весёлые были. Особенно был весел майор по фамилии Покрышкин. Здоровяк и хохмач, Дважды Герой Советского Союза. «Не ссы – говорит – «бомбёры», прикроем, хуй кто подлезет!...» Я этому майору ничего не сказал, но одному старлею-истребителю (Голубев была его фамилия, мы потом с ним, уже после войны по-новой встретились и закадычными друзьями стали) не удержался: «Да тут и до вас были!.. Тоже «да мы, да всех, блядь, порвём!..», а как до дела дошло, так фрицы им живо морды-то начислили!..» А старлей мне (да так знаешь, со смехуёчком): «Спакуха!.. Знает наш Александр Иванович волшебное слово. Как скажет – фрицы разбегаются». Я ещё и подумал: «Пиздаболы!..»
Утром готовимся к вылету. Начальники штабов полков докладывают план на вылет: «1-я девятка идёт … 2-я – идёт… 3-я… "Группа боя" располагается… непосредственное прикрытие …» – вообщем, всё как обычно.
Ладно, взлетели, построились.
Смотрю вверх – «аэрокобры» висят над нами. Это хорошо.
Понятное дело – радиомолчание. Я проверяю каналы станции, щелкаю переключателем, и вдруг слышу на волне истребителей голос Покрышкина: «Внимание! Я-«сотый»! Иду на работу!»
Я прихуел!!!..
Радиомолчание это основа основ внезапности нанесения удара! Нас всю войну этому правилу немцы учили. И пока они в наши головы это правило не вколотили, мы своей кровью не один раз умылись. Хорошо помню, что я штурману сказал: «Вернёмся, и огребёт этот майор по полной! Сорвал, блядь, вылет! Готовься, сейчас «мессера» полезут!»
Но, что ты думаешь?!.. Доходим до самой станции – в воздухе ни одного фрица. Как вымерли!.. Зенитный огонь был сильнейший, но это уже не то, что истребители, это куда полегче.
Ну, думаю, будут немцы нас на обратном пути ловить. Как отпикируем, построиться не успеем, тут то нас и начнут!..
Ага, щаззз… Ни одного!.. Чистое небо!..
Приземляемся, истребители смеются: «Ну, мы же говорили!.. Прикроем».
Случайность, думаю. Повезло олухам.
Во второй половине дня ещё один вылет. На ту же цель.
Я на волну истребителей уже специально переключился, и опять тот же голос: «Внимание! Я-«сотый»! Иду на работу!»
И та же самая картина – ни одного немецкого истребителя в воздухе! Ни до цели, ни после.
За ужином мне Голубев напомнил: «Я же говорил, знает наш «батя» слово волшебное…»
Потом, мы под прикрытием 16-го Гвардейского сделали еще несколько вылетов. И во всех них, я вокруг наших «пешек» не видел ни одного немецкого самолёта. А уж зрение у меня было отличное (не поверишь, но в воздухе «мессер» или "фоккер" я засекал километров за десять, если не за двадцать).
Потом пути моего полка и 16-го гвардейского истребительного разошлись.
Второй раз с Покрышкиным я встретился уже в 1945. И в той встрече главную роль сыграло истребительное прикрытие.
Бомбили мы уже Германию. И достался нам в прикрытие полк из 9-й гвардейской истребительной авиадивидии. Не 16-й гвардейский, а другой полк. Комдивом 9-й гвардейской уже тогда был Покрышкин. Полковник Покрышкин, Трижды Герой Советского Союза.
И вот очередной вылет, девятка Пе-2. В прикрытии восемь "аэрокобр". И казалось бы, конец войны, мы в воздухе господствуем, что может пойти не так? А пошло.
Увидали наши истребители пару Ме-109 чуть ниже себя. И так эта пара их возбудила, что не удержались они, наплевав на всякое радиомолчание, под дружные крики и улюлюканье кинулись на ней в погоню. И как только наше прикрытие исчезло в голубоватой дымке, как на нашу девятку "пешек", уже сверху набросилась шестёрка "мессеров". Случись бы такое в году 1943-м, а то и в 1944-м, иметь бы нам серьёзные потери. Но это был уже 1945, мы уже были такими лихими, что сами кого хочешь обидеть могли. Девятка тут же плотно сбилась в "полтора на полтора" (это когда дистанция и интервал между бомбардировщиками в боевом порядке равны 1,5 длины фюзеляжа и 1,5 размаха крыла), а штурмана и стрелки начали вести сосредоточенный огонь по каждому "мессеру", пытающемуся зайти в атаку.
И как немцы не пытались расколоть наш строй, ничего у них не вышло. Кончилось всё тем, что одному из "мессеров" крепко прилетело от наших "березиных", и он, оставляя хорошо заметный след белого дыма, вышел из боя. А за ним, почти сразу и отвалили остальные немцы.
Вообщем, наша девятка очень легко отделалась. У кого-то одна пулевая пробоина, у кого-то пять, на моём самолёте так вообще ни одной.
Но злы мы были невероятно. "А ну, пошли к истребителям разбираться!.."
И пошли. Только лётчики и штурмана, стрелков брать не стали - не по чину, дело сугубо офицерское. Нашли мы этих ухарей, что нас прикрывали... и стали им просто и без затей бить морду. Дабы в следующий раз нас бросать им неповадно было. И ведь набили (мы-бомбёры ребята серьёзные, без всякой легковесности).
Только вернулись "с победой" в своё расположение, как приземляется на аэродром УТ-2. Самолёт двухместный, но в кабине только один человек - нате вам ребята, комдив полковник Покрышкин собственной персоной.
Только он приземлился и сразу же к нам. В одиночку и без всякой свиты.
И сразу вопрос: "Кто с моими ребятами дрался?!."
Скрываться не стали, выходим: "Мы!!.."
Глянул на нас Александр Иванович так сверху вниз, плечи широкие развёл, набрал в грудь воздуха побольше и выдал:
- Гады вы!.. Вам специально молодых ребят для учёбы поставили, потому как вы "зубры"!.. Они же салабоны, только из училищ, никакого опыта. Расчёт был если они и ошибутся, то вы и без них справитесь! А они учиться должны были, смотреть как правильные "бомбёры" строй держат! А вы им по мордам!.. За что?!. За глупость и молодость?!. Забыли как сами такими были?!. Вы думаете мне в 43-м не хотелось вам всем морды разбить, когда вы даже строя по-нормальному держать не умели?!. Забыли, как я вас разбегающихся прикрывал?!. Но я-то вам хари не чистил!!.. А вы!..
Гм... А ведь прав-то Александр Васильевич!.. Чего-то мы, да, не то сотворили.
А Покрышкин не унимается:
- Хотите подраться? Ну, тогда давай со мной! Есть кто смелый?!.
И становится в боксёрскую стойку.
И случилось то, чего я никогда не забуду - смотрю я на Покрышкина и понимаю, не человек это. Исчез человек, непонятно кто перед нами. Нет, гуманоид безусловно, но не человек. Вся какая-то анатомия в стойке чуждая, выражение лица не человеческое. И взгляд!.. Бля!.. Звериный! И даже не тигриный и не львиный, а змеиный. Как у ящера какого-то!..
Смотрит он на нас, мы на него. Потом мой комэск голос подал:
- Александр Иванович, да ну тебя нахрен!.. Ты же убьёшь и фамилии не спросишь! Завязывай! Мы всё поняли!
Сказал он, Покрышкин руки опустил, и всё, снова человек перед нами.
Уже потом, кто-то из нас сказал: "Ну, если Он так на фрицев в прицел смотрит, то фрицам я не завидую. Я бы из кабины без всякого обстрела выпрыгнул бы, только от одного такого взгляда!.."
К истребителям мы вечером с водкой сходили, отметили примирение.
Вот с тех военных пор, я Александра Ивановича Покрышкина уважаю как никого другого.
А что касается его "боевого счёта"... Любят сейчас говорить, одни, мол: "59 сбитых - мало!" - другие: "59 сбитых - не верим!".
Заладили «боевой счёт, боевой счёт…», а кого он по большому счёту ебёт, кроме пропагандистов? У истребителя-то настоящая задача какая? Обеспечить работу ударных машин, а «сбитые» это так … членометрия. Делать идиотам нечего, вот хуями и меряются. Ну вот, рассказал я тебе про несколько боевых вылетов Покрышкина. Честно слетал Александр Иванович. И хотел бы кого-нибудь сбить, а как? Не дали ему немцы такой возможности - не прилетели.
Скажу больше, меня, как летчика-бомбардировщика, вообще не ебёт сколько самолётов сбил Покрышкин. И вот почему.
Поясняю: возьмём другой пример с "другой стороны" – Эрих Хартман. Сколько у него там записано? 352 сбитых …
А сколько Советский Союз выпустил боевых самолётов? Сколько по ленд-лизу нам поставили союзники? Открываем, читаем: 20 тысяч СССР произвёл до войны, 130 тысяч было выпущено в войну и 20 тысяч нам поставили союзники.
А это означает, что прямой ущерб противнику от 352 сбитых Хартманом это "капля в море". И по материальным затратам, и по людским. Даже в масштабах потерь советских ВВС. А если брать в масштабах всей войны, это еще меньше, чем капля. Если говорить реально, то прямой урон нанесённый врагу, что Хартманом, что Покрышкиным, одинаково незаметен.
Вот тут ты удивился, а зря. Что тебя удивляет? Хартман и Покрышкин истребители, а настоящий урон врагу наносят ударные машины, а именно мы – бомбардировщики. Истребители, это так… обслуга, охранники с главной задачей врага "держать и не пущать". И вот как охранник ударных машин, Покрышкин превзошёл Хартмана, даже не "на голову", а на три.
Поэтому мы и победили. Правильным пониманием, змеиным взглядом и "волшебным словом".