Ночь в Приморске наступала незаметно, словно тяжёлая занавесь, крадущая остатки света. Как только уличные фонари зажглись тусклыми пятнами по тихим улицам, показалось, что город погрузился в дремоту. Но для Надежды Вереск и инспектора Белова всё только начиналось.
Штаб-квартира местной полиции, казавшаяся днём усталой и серой, к ночи преображалась в нервный узел городских тайн. По коридорам гуляли сквозняки, выхолаживая и без того промозглый воздух. Пол в коридорах поскрипывал, словно подрагивал от волнения. Здесь, в маленьком кабинете с облупившейся краской на стенах, сидела Надежда, склонившись над ворохом бумаг. Лампа на её столе мерцала, то ли готовясь погаснуть, то ли просто поддаваясь случаю.
Белов, прислонившись к косяку двери, молча наблюдал за детективом. Его лицо было усталым, но взгляд не потерял решимости. За последние дни им пришлось пережить слишком много: проникновение в «Лазурную бухту», столкновение с людьми Ольховского, а теперь вот этот свежий виток расследования — новые персонажи, новые бизнесмены, которые замешаны в бумагах, найденных у заброшенного склада. И ещё пропавшая женщина, следы которой блекли и путались с каждым днём всё сильнее.
Надежда машинально покрутила ручку между пальцами, стараясь собрать мысли. Она вспоминала каждый шаг, каждую деталь, которая могла вывести их на новые улики. Приближалось ощущение, что они стоят перед чем-то глобальным — слишком крупным, чтобы полицию могла оставить это без внимания. Но давление сверху росло: начальство настаивало «не будоражить воду», а влиятельные люди, кажется, стискивали петлю вокруг расследования.
Шёл второй час ночи, когда Белов тихо кашлянул: — Надюха, может, тебе передохнуть? Мы уже сутки не спим.
Она ответила коротким взглядом, в котором читался упрямый отказ. Впрочем, Белов тоже не собирался уходить. Он шагнул в кабинет, бросил взгляд на наброски в деле. Там упоминались новые фамилии. Судя по схеме, выведенной Надеждой, за Ольховским тянулись связи с несколькими крупными поставщиками. Деньги, счета, фиктивные документы. И где-то в этом сложном узоре пульсировала история пропавшей женщины — возможно, Лоскутовой, решившей разоблачить «большие карманы».
— Попробуем проехать по адресам, — предложил он и вынул из кармана список. — У одного предпринимателя фамилия Романов, он мог контактировать с Лоскутовой. По крайней мере, в наших бумагах такие сведения есть.
Надежда кивнула. Им нужно было двигаться. За последние сутки их единственной большой зацепкой оставался дом на окраине, где они наткнулись на старые фото, а также брошенный автомобиль у порта с кровавыми следами. Но всё это — только осколки мозаики. А теперь — новая ниточка.
Они покинули участок, и прохладный ночной ветер ударил в лицо. Дождь давно стих, оставив после себя влажный асфальт и редкие отблески фонарей в лужах. Машина Белова, видавшая лучшие времена, слабо урчала, когда он заводил двигатель. В этот час дороги практически пустовали. Лишь изредка навстречу проезжала одинокая фура или такси, везущее запоздалых гостей.
— Надежда, я понимаю, что ты на взводе, — произнёс Белов, посматривая на её уставшее лицо в зеркале. — Но мы обязаны допросить любого, кто может пролить свет на исчезновение женщины.
— Я знаю, — отозвалась она. — Просто в голове крутится вопрос: жива ли она? Или мы ищем призрак?
Она вспомнила порванный шарф, который мелькал в материалах дела, засохшую кровь в машине у причала. И каждое упоминание Ольховского загоняло её мысли в тупик. Этот человек обладал очень длинными руками — влиятельные знакомые, деньги, связи. Неудивительно, что он мог заставить замолчать практически любого.
Когда они приехали по адресу «предпринимателя Романова», оказалось, что это старое промздание на окраине города, переоборудованное под офис. Вокруг тишина и мрак, лишь слабый свет ламп у входа освещал узкую дорожку. Металлическая дверь была заперта, но небольшое окно сверху пропускало рассеянный свет. Возможно, кто-то всё же был внутри.
Надежда и Белов обменялись настороженными взглядами. Кругом — ни души. Мертвая промзона, заросшие кусты, ржавые гаражи, пахнет металлом и сыростью. Ветер шуршал обрывками пакетов. Здание без опознавательных знаков, кроме выцветшей таблички с нечитаемыми буквами.
— Похоже, здесь мы вряд ли постучимся по-хорошему, — пробормотал Белов. Он вынул фонарик, Надежда последовала его примеру.
Они обошли боковую часть, вглядываясь в окна. За пыльным стеклом угадывались столы, стеллажи с папками, а может, и сейф. Неожиданно чуть дальше по коридору мелькнул слабый проблеск света.
— Там кто-то есть, — шёпотом сказала Надежда.
Белов кивнул, и они двинулись вдоль стены, стараясь не производить шума. Окно оказалась приоткрытым, и в просвете они различили фигурку, склонившуюся над бумагами. Это явно не была женщина, скорее мужчина: широкие плечи, деловой костюм. Надежда отметила, что он что-то в спешке перерывал, выбрасывая папки на пол.
— Романов? — предположил шёпотом Белов.
— Возможно, — кивнула она. — Ищет что-то. Может, уничтожает следы.
Надежда пригляделась: боковая дверь, судя по всему, не заперта изнутри, ибо иногда мужчина выходил и заходил, как в коридор. Решение пришло быстро: им нужно войти и взять его врасплох.
Аккуратно, чтобы не спугнуть, они приблизились к двери. Надежда с Беловым уже не раз отрабатывали подобные захваты, так что действовали без лишних слов. Взломать замок не составило труда — он не выглядел особо надёжным. Но самое трудное — войти бесшумно, пока человек внутри не понял, что его настигли.
Внутри пахло пылью и чем-то химическим, может, остатки краски. Пол выложен бетонными плитами, кое-где залитыми маслом. Коридор освещался одним дрожащим фонарём, свисающим с потолка. Казалось, будто они в декорациях старого фильма о мафии.
— Мягче, мягче, — прошептал Белов, и они двинулись вперёд.
Вот он, кабинет, откуда долетал слабый свет. Уши улавливали звук листаемых бумаг и сдавленные ругательства. Надежда осторожно заглянула. У стола стоял мужчина лет сорока, с седеющими висками. Пиджак лежал на спинке стула, а он сам судорожно рвал какие-то документы и бросал в железный ящик, где мерцал огонёк.
— Уничтожает улики! — понял Белов.
Не медля ни секунды, они ворвались в кабинет. Надежда первой наставила фонарик в лицо мужчине, а Белов выхватил пистолет и скомандовал:
— Полиция! Руки на стол!
Мужчина вздрогнул, выронил остатки бумаг и стал пятиться к стене. Но бежать было некуда. Огонёк в железном ящике угас — видимо, он собирался сжечь документы, но не успел.
— Не стреляйте! Я не сделал ничего плохого! — выдавил он.
— Имя? — потребовал Белов, оставаясь на готове.
— Романов… Глеб Романов, — прошептал тот, растерянно оглядываясь по сторонам. — Что вы хотите?
— Хотим узнать, почему вы уничтожаете бумаги, связанные с Ольховским и Лоскутовой, — жёстко проговорила Надежда, подходя ближе. — И где женщина, которая пропала?
Романов попытался возразить, замотал головой, но упёрся взглядом в ствол пистолета Белова. Понял, что сопротивление бесполезно. Он медленно поднял руки, дергаясь от страха.
— Я ничего не знаю о женщине, — выдавил он через силу. — С Ольховским просто бизнес. Он попросил меня спрятать кое-какие бумаги…
— Бумаги, которые могут содержать доказательства преступлений, — уточнила Надежда, осматривая помещение. У стола валялись обрывки контрактов, платёжек. Некоторые были похожи на те, что она видела раньше у склада.
— Он пригрозил мне. Сказал, что если я не уничтожу эти документы, сам окажусь за решёткой, — признался Романов, сглотнув комок. — Я… я не знал, что там.
— Врёшь. Знал, что помогаешь отмывать деньги или что-то похуже, — тихо ответил Белов. — А насчёт женщины?
— Честно не знаю! Про неё говорят, что она носительница какой-то важной информации, компрометирующей нескольких влиятельных лиц… Ей угрожали, чтобы она не говорила. Потом говорили, что она исчезла…
Романов был на грани истерики, словно загнанный зверь. И всё же Надежда видела, что он договаривает не до конца. Возможно, боялся больше Ольховского, чем полиции.
Они собрали оставшиеся документы — кое-что, видимо, Романов не успел уничтожить. Бумаги были перемешаны, но из обрывков уже складывалась знакомая картина: старые сделки, подставные фирмы, а также фамилия Лоскутовой, мелькавшая внизу страниц. В сочетании с найденными ранее уликами это подтверждало связь пропавшей женщины с криминальной схемой.
Когда патрульные прибыли, чтобы забрать Романова, Белов и Надежда переговорили в стороне. Если верить тому, что сказал Романов, Ольховский уже давно планировал исчезновение, а женщину, возможно, держат в каком-то секретном месте, где она не сможет проговориться. Или, что хуже, её уже нет в живых.
— Но мы не сдаёмся, — с жаром сказал Белов, замечая, как тени от фонарей играют на стенах. — Прямо сейчас обзваниваю коллег: пусть проверяют все возможные места, связанные с Ольховским.
— А я поеду к Вере в «Лазурную бухту», — отозвалась Надежда. — Может, она что-то слышала новое, там же всё время слухи ходят.
Её взгляд на миг упал на стены, где колыхались полумрак и тени. Казалось, они глумились над ней, бросая вызов. «Тени на стенах» — вот что оставалось от всей этой истории. Тени, в которых скрывались страх, коррумпированные сделки и чужая боль. Но где-то в глубине души Надежда ощущала, что конец уже близок. Либо они узнают правду о пропавшей, либо сами станут мишенью больших людей.
Уже на улице, когда свежий воздух отпустил тяжесть затхлого помещения, Белов положил руку на плечо напарнице:
— Мы не можем оставить это так. Если та женщина ещё жива, мы обязаны её вытащить.
Надежда кивнула, сжимая в руках пакет с изъятыми документами. Проблеск фонаря высветил решимость на её лице. Остался последний рывок, чтобы разбить клубок лжи и вывести на чистую воду всех, кто стоит за исчезновением Лоскутовой. Ведь, несмотря на все тени, укрывшие город, они готовы зажечь свет и показать правду.