Уходил дед долго и молчаливо.
Перевезла бабка его из деревни в город, и сразу затих он. Решила она, что не по силам им уже дом содержать, продавать пора. Вон дед всё прилечь норовит. Походит по двору, собаку да кур покормит и снова бы полежать ему всё.
А работы в доме непочатый край, кто ж этим всем заниматься то будет. А посему, решила она, пока дом еще в хорошем состоянии, продать надо, да и вернуться в городскую квартиру.
Там и больница рядом, и магазины под окном, да и проще в квартире то...
Вместе с дедом и друга его сердечного забирать в город пришлось - кота сиамского, прожившего с ними уже 18 лет.
Кот был своенравный, гостей не любил, гладить себя никому не позволял. Любовь у него была только с дедом. Вместе спали, вместе ели, даже на рыбалку раньше и то вместе ходили.
Вот и коту пришлось на старости лет место жительство своё поменять. Только прожил он в тесной душной квартире всего чуток. Где ж это видано, в таком почтенном возрасте так кардинально жизнь свою менять. Захворал котяра. Бабка долго церемониться с ним не стала. С дедом тут возись целыми днями, еще и с котом...Взяла и отвезла его в клинику, где бедолагу усыпили...
Дед затих окончательно.
Уже ни телевизор, ни радио не могли вернуть его в этот мир. Лежит целыми днями и в потолок глядит.
Бабка ворчит на него, кормить пытается, двигаться заставляет. А дед словно и не здесь уже, в своём мире, в другом.
Бабка горюет и жалуется всем:
- Да есть уж совсем перестал. Уж не знаю, чем и кормить. Ничего не ест. Худючий до чего стал. Словно я голодом его морю.
А ей в ответ соседка советует:
- Да не мучай ты его. Не пичкай ты его, не тревожь лишний раз.
А дед словно услышав это, вдруг произнёс свою последнюю фразу:
- Готовлюсь я...
Бабка, решив что ослышалась, решила уточнить:
- К чему готовишься то?!
Но дед уже не слушал её и не слышал... Готовился...
Бабка мельтешила возле него постоянно. Оставить на миг всё боялась. В магазин, который во дворе был, опрометью носилась. Купит молока, хлеба и бегом восвояси.
Но ушёл дед в одиночестве, в тишине и покое. Отлучилась благоверная на кухню, а как вернулась, всё...Нет его больше...
Бабка с дедом родом были из разных деревень. И в его деревне уже были похоронены родители и один из трёх братьев. Дед пока живой был, местечко себе там рядышком с ними загородил. Много, говорил, места не займу, мне хватить, где лечь.
Когда пришло время хоронить, бабка решила по-своему:
- Положим его рядом с моей матерью. Я к ней часто езжу, вот и он пусть там лежит. А меня уж после тоже рядом с матерью моей и мужем похороните. Вот и будем рядышком мы все.
Прижизненное желание деда ей конечно напомнили, но спорить с ней не стали. Бог с ней, пусть делает, как хочет.
Бабка с дедом при жизни в храм не ходили, но не отпетым деда хоронить бабка отказалась. Отпели заочно. Похоронили. Помянули.
На сороковой день приехали к бабке. Стоит на кухне его фото с чёрной ленточкой. А на фото он такой улыбающийся, смотрит на всех из-под очков.
Смотрела я на него, смотрела. Молитву прочитала. А потом вдруг спросила:
-Дед, ну что смогли для тебя за эти сорок дней, всё сделали. Дай хоть знак нам какой, что у тебя там всё хорошо...
Через две секунды у мужа на машине сработала сигнализация. Все сидевшие за столом опешили.
- Ну Слава Богу, - сказала бабка,- значит всё у него хорошо, - и закрыла лицо руками.