Кинематограф — это не только развлечение, но и зеркало, позволяющее увидеть культурные, социальные и политические особенности своего времени. Одним из индикаторов общественных настроений может считаться популярность тех или иных сюжетов. Давайте разберемся, как родился, развивался и проявляется в наши дни мотив перевоспитания в кино.
Наверняка вы видели фильм, в котором столичный мажор, привыкший жить на широкую ногу и хамить всем подряд, попадает в крайне необычную «программу». Неожиданно для себя он оказывается участником масштабной инсценировки, актеры которой делают вид, что он крепостной в дореформенной Российской империи. В результате вместо тусовок герой пашет на барина, ест кашу с водой и получает подзатыльники за каждую дерзость. И все это — для того, чтобы избавить избалованного отпрыска богатого папаши от дурных наклонностей.
У «Холопа» есть несколько сюжетных предшественников, в частности, сериал «Мажор» и «Последний богатырь», ставший началом большой франшизы. Однако именно «Холоп» стал наиболее кассово успешным фильмом и породил множество ремейков. Сценарий фильма был куплен нашими южными соседями и вернулся турецкой мелодрамой в стилистике Золотого века эпохи Сулеймана Великолепного. Предполагается, что подобные шедевры выйдут еще в шести-семи странах, так как компания «Централ Партнершип» продала права на съемки адаптаций фильма в формате полного метра Sony Pictures.
Для отечественной индустрии кино это большой успех, так как наше кино во многом построено на заимствованиях. Что важно — сюжет перевоспитания, который использован в «Холопе», имеет отечественное происхождение. Это не подражание и не адаптация иностранного концепта. Однако придуман он отнюдь не в наши дни, а во времена хрущевской оттепели. Именно тогда были сняты фильмы «Неподдающиеся», «Девчата», «Максим Перепелица», «Когда деревья были большими», «Карнавальная ночь» и другие.
Суть сводилась к следующему: некий балбес, чинуша или индивидуалист должен был пройти «перековку» в трудовом коллективе. Вариативно — под присмотром идеалиста-наставника. Важно, что в финале герой или даже герои (как в «Неподдающихся») становились частью бригады, включались в «полезную деятельность» или как минимум жестко высмеивались («Карнавальная ночь»). Сюжет идеализировал коллективистскую мораль и критиковал индивидуалистическую позицию.
Например, Кузьма Иорданов («Когда деревья были большими», 1961), некогда слесарь высочайшего класса, сбился с пути, начал пьянствовать, перебивался случайными заработками и вел праздный образ жизни. А после перевоспитания в идеальном колхозе он возвращается на завод. В «Неподдающихся» (1959) лоботрясы-друзья Толя и Витя под присмотром девушки Нади становятся передовиками производства на заводе. Хитреца Максима Перепелицу «перековывает» армейская среда.
Сама идея перевоспитания появилась, разумеется, раньше. О перевоспитании человечества (не меньше) мечтали в XIX веке социалисты-утописты, о перевоспитании писали в начале XX века идеологи большевизма Петр Струве и Александр Богданов, писатель Лев Толстой, философы Сергей Булгаков и Алексей Лосев, психиатр Владимир Бехтерев. На рубеже XIX-XX веков это была очень модная и широко растиражированная концепция, согласно которой человечество может перейти в более гуманную и высокую фазу своего существования посредством специального обучения взрослых.
Вот как писал об этом в одной из своих статей в 1918 году Струве:
«Если есть русская «интеллигенция» как совокупность образованных людей, способных создавать себе идеалы и действовать во имя их, и если есть у этой «интеллигенции» какой-нибудь «долг перед народом», то долг этот состоит в том, чтобы со страстью и упорством нести в широкие народные массы национальную идею как оздоровляющую и организующую силу, без которой невозможно ни возрождение народа, ни воссоздание государства. Это — целая программа духовного, культурного и политического возрождения России, опирающаяся на идейное воспитание и перевоспитание образованных людей и народных масс».
Примеров подобных высказываний, не только российского происхождения, с разными оттенками политической мысли можно привести множество. Однако теории для формирования соответствующего киносюжета было недостаточно, требовалась соответствующая социальная среда. И она сложилась в СССР в конце 40-х после периода суровой классовой борьбы, репрессий, чисток и идеологической обработки. В этот момент очень многие люди поверили в возможность создания прекрасного общества, где все были бы равны, а пороки стали бы редким исключением. Ключевым фактором стало вступление во взрослую жизнь нового поколения людей, безальтернативно воспитанного уже в духе утопической веры в скорую победу коммунизма.
Многие культурологи и искусствоведы часто представляют оттепельное время (середина 50-х – середина 60-х) как период либерализации политической жизни страны, что не совсем верно. В оттепель, действительно, снизился уровень репрессий, но сохранялась цензура и вся государственная машина, предназначенная для искоренения инакомыслия. Ключевая тема оттепели — не либерализация, а возвращение на путь построения коммунизма, с которого страна сходит в сталинский период. Десталинизация предполагала в первую очередь децентрализацию и дебюрократизацию, отказ от разного рода вертикалей и иерархий. Сталинскому культу личности противопоставлялась т.н. «ленинская идея», под которой мыслилась прежде всего доминанта трудовых коллективов, профсоюзов и прочих «коммунистических» структур.
Именно поэтому в кино так много внимания уделяется рабочим бригадам, коллективному труду, собраниям, где люди совместно принимают решения. Ключевую парадигму времени можно сформулировать так: коллектив всегда прав, тогда как любая попытка жить частной жизнью приводит к моральным девиациям и утрате правильных ориентиров. Разумеется, представление о безусловном приоритете общественного над частным, просто в силу своей конструкции, предполагало определенное насилие большинства над меньшинством. Так что за веселыми оттепельными комедиями скрывается довольно жесткий тоталитарный дискурс.
Ближе к концу 60-х именно эта коллективистская мораль начинает разрушаться, а люди, уверовавшие в скорое пришествие коммунизма, переживают внутренний кризис. В результате происходит формирование нового идеала — веры в персональное «духовное» совершенствование. В кино этот переход связан с появлением т.н. «авторского кино», яркими представителями которого стали Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Сергей Параджанов и другие режиссеры.
Но вернемся к сюжету перевоспитания. Утратив актуальность с закатом оттепели, он не исчез совсем, а переместился на длительное время в фильмы про армию и детское кино. После распада СССР кино не обретало какой-то четкой парадигмы, авторы долгое время экспериментировали в поисках мейнстрима. Однако в 90-е случился очень любопытный рецидив сюжета перевоспитания — речь о дилогии «Брат» Балабанова. Как вы наверняка помните, главный герой наказывает окружающих его мерзавцев, как бы восстанавливая попранную справедливость. По крайней мере именно так история Данилы Багрова запомнилась зрителям. В каком-то смысле это и есть перевоспитание — в той единственной форме, которая была возможна в 90-е.
Популярность «Холопа» объясняется использованием аналогичной сюжетной линии: мы наблюдаем, как отщепенец, индивидуалист и эгоист учится «правильной» морали и начинает соответствовать коллективным представлениям о норме. Именно поэтому авторы сценария практически сразу раскрывают секрет попадания героя в прошлое, ведь так проще следить за процессом экзекуции. В процессе наказания мажора зрителю нравится не только моральное превосходство «обычных людей» над элитой, но и ощущение собственной причастности к большинству. Однако лекало, в соответствии с которым идет перевоспитание, теперь другое — не коммунизм, а идеализированное прошлое.
Таким образом, популярность сюжета перевоспитания указывает на такую фазу развития общества, в которой возобладала коллективистская мораль, а индивидуализм рассматривается как аномалия, и даже порок.