На протяжении многих столетий женщинам был закрыт доступ не только к науке, но и к высшему образованию. Те немногие из них, кто осмеливались заниматься научными исследованиями, подвергались ехидным насмешкам и общественному порицанию. Почему многие века отношение к женщинам-ученым было презрительным? Кто из женщин сделал значительные научные открытия, но так и остался в тени истории?
Запретный плод познания
Религиозные и идеологические предрассудки долгое время владели умами людей. И в христианстве, и во многих других религиях считалось, что женщины должны во всем подчиняться мужчине, заниматься домом и хозяйством, и не претендовать на что-то большее.
Если женщина была слишком умной, то в Средние века ее могли даже заподозрить в связях с дьяволом и сжечь на костре как ведьму. Женщины вообще считались существами лукавыми и порочными. Согласно Библии именно женщина сбила с пути истинного Адама, предложив ему с подачи Змея-Искусителя попробовать плод с запретного дерева познания.
Кроме того, существовало устойчивое убеждение, что женщины просто не способны к логическому мышлению и поэтому не могут быть учеными. Когда впервые женщины получили официальный доступ к науке, то нередко при защите ими диссертаций их освистывали и бросали камни в окна.
Недооцененная любовница Вольтера
Во всем мире знают французского философа-вольнодумца Вольтера. Его имя неразрывно связано с эпохой Просвещения. Гораздо менее известной особой является маркиза Эмили дю Шатле.
Обычно о ней вспоминают только как о покровительнице и любовнице Вольтера, а это несправедливо. Она была блестящим физиком-математиком, хотя в XVIII веке считалось, что женщина и точные науки – это понятия несовместимые.
Это вообще была очень одаренная и энергичная женщина. Непонятно, как она всё успевала – и блистать в Версале, и кружить головы мужчинам, и писать научные труды. Эмили вышла замуж еще в 19 лет и родила мужу троих детей. Посчитав, что на этом ее долг как супруги выполнен, она стала жить относительно свободной жизнью – в рамках приличия, допускаемого светским двором.
У нее было довольно много краткосрочных романов – не только с придворными вельможами, но и с учеными. В числе ее близких друзей были математики де Мопертюи, Клеро и де Мезьер. Возможно, именно кто-то из них привил ей страсть к математике.
С 1733 г. дю Шатле стала покровительницей, любовницей и главной музой Вольтера. Он ценил в ней не только красоту и живость характера, но и ее необычайный ум.
Эмили написала трактат «Сочинение об огне», в котором предвосхитила современные идеи об инфракрасном излучении. С 1745 г. и до конца жизни маркиза занималась переводом «Математических начал» Ньютона с латыни на французский язык.
Она снабжала перевод ценными комментариями и спорила с научным языком Ньютона, предлагая более корректные термины. Непостижимо, как эта очаровательная светская дама сумела интегрировать математическую аргументацию Ньютона с помощью методики Лейбница!
Маркиза дю Шатле успела бы сделать еще очень многое в мире науки, но в 42 года она скончалась от послеродовой горячки. Вольтер был потрясен этим горем. По его словам, Эмили стала рожать девочку в то время, как она находилась за письменным столом. «Я потерял половину самого себя», – горестно восклицал философ.
В тени мужчин
Многие женщины сделали открытия одновременно с учеными-мужчинами, параллельно и независимо работая над схожими темами. Но почти всегда в таком случае слава обходила женщин стороной.
Одним из примеров подобной несправедливости является судьба Нетти Марии Стивенс. Она была талантливым ученым-генетиком и сделала немало открытий. Но плодами ее работ пользовались другие. Она же не занимала на факультете никаких важных должностей, хотя и была одним из самых продуктивных самостоятельных исследователей.
Именно Нетти Стивенс принесла в лабораторию мушек дрозофил и начала проводить с ними генетические опыты. Ее коллеге Томасу Моргану понравилась эта идея и он позаимствовал ее. В 1912 г. Стивенс скончалась от болезни, а Морган продолжил исследования хромосом дрозофил.
Позже он получит за это Нобелевскую премию, а когда его будут спрашивать о вкладе Стивенс в эти исследования, то он будет пренебрежительно отвечать, что она была не ученым, а всего лишь лаборантом.
Похожая история случилась с талантливым физиком Лизой Мейтнер. Именно ее исследования сыграли ключевую роль в открытии ядерного деления. Но Нобелевскую премию за это получил Отто Ган. В наградной речи он «скромно» умолчал о вкладе Мейтнер, хотя именно она в свое время убедила Гана в возможности расщепления ядра.
Невидимые труженицы науки
А как обстояли дела с женщинами-учеными в России? Вплоть до реформ Александра II доступ в университеты для женщин был закрыт. Многие ошибочно полагают, что Смольный институт благородных девиц, открытый еще при Екатерине II, был высшим учебным заведением. Но это не был институт в современном понимании этого слова – он давал не высшее, а среднее образование.
Первые Высшие женские курсы в Российской империи появились только в 1870-е годы, но и тогда у женщин, которые стремились к знаниям, было множество ограничений и преград. Показательна в этом отношении судьба талантливого математика Софьи Ковалевской, которая вынуждена была учиться и защищать диссертацию в Германии, потому что в России это было запрещено.
Ковалевскую всё же многие знают благодаря ее международному признанию, но совершенно забыты имена других женщин-ученых дореволюционной России. Например, одной из лучших подруг Ковалевской была Юлия Лермонтова. Свою громкую фамилию она получила от отца, который был троюродным братом великого поэта.
Так же как и Ковалевская, Лермонтова не смогла получить разрешение на учебу в России, поэтому она обучалась в Гейдельбергском университете. Докторскую степень получила в Геттингене. Юлия Лермонтова сделала множество полезных открытий в области изучения нефти. Ее труды способствовали развитию в России нефтегазоносного дела, но это не принесло ей ни славы, ни денег.
Многие женщины-ученые жили и работали в условиях, когда их достижения часто игнорировались или приписывались другим. Несмотря на это, они продолжали стремиться к знаниям и доказывали своим примером, что женщины тоже могут внести весомый вклад в науку.