— Ты вообще думала головой? — Лера швырнула телефон в диван, но дочь не отводила взгляд. В её позе — плечи к ушам, руки на животе — было что-то до боли знакомое.
— Я его люблю, — сказала Аня.
— В восемнадцать лет все любят! — Лера закусила губу, чтобы не кричать. Словно сама не говорила так же двадцать лет назад.
2003 год. Общага.
Комната в общежитии была крошечной — двенадцать квадратов, которые вмещали в себя всё: узкую кровать, стол с треснувшей столешницей, шкаф, который скрипел, как старый пароход, и зелёный диван, доставшийся от предыдущих жильцов. На стене — плакат с надписью «Спартак — чемпион!», который Дима приклеил скотчем, чтобы закрыть пятно от протечки.
Лера сидела на краю кровати, держа в руках тест с двумя полосками.
— Дима, — позвала она тихо, будто боялась, что кто-то услышит.
Он вышел из ванной, вытирая руки о полотенце с дыркой.
— Что? — спросил он, но, увидев её лицо, всё понял.
— Я беременна, — сказала Лера, и её голос дрогнул.
Дима сел рядом, обнял её за плечи.
— Ну что ж, — сказал он, стараясь говорить бодро. — Будем рожать.
— А как же институт? — спросила Лера, глядя на него.
— Закончим. Как-нибудь.
— А родители?
Дима вздохнул.
— Мои, может, и примут. А твои...
Лера закрыла глаза. Она знала, что её родители будут в ярости.
— Ты с ума сошла! — кричал отец, бросая на стол пачку сигарет. — В девятнадцать лет! Без денег! Без будущего!
— Пап, я люблю его, — пыталась объяснить Лера, но её голос терялся в громких криках.
— Любовь! — истерично засмеялась мать. — Любовь тебя кормить будет? Одевать?
— Мы справимся, — прошептала Лера, но её слова утонули в потоке родительского гнева.
— Не жди от нас помощи! — бросил отец на прощание.
Свадьбу отмечали в общаге чаем и пряниками. Дима тогда сказал: «Наша комната как «Тазик» — старый, но свой». В их тазике постоянно пахло чужой едой, и окна замерзали изнутри.
…Первые месяцы были самыми тяжёлыми. Лера продолжала учиться, а Дима подрабатывал, где только мог: разгружал вагоны, мыл машины, раздавал листовки.
— Дима, я устала, — жаловалась Лера, ложась на диван после пар.
— Потерпи, — говорил он, гладя её по голове. — Скоро всё наладится.
— А если нет?
— Наладится, — повторял он, словно мантру.
Они экономили на всём: покупали самую дешёвую еду, стирали одежду вручную, чтобы не тратиться на стиральную машину.
— Дима, я хочу мороженое, — как-то сказала Лера, глядя на витрину магазина.
— Купим, — пообещал он. — Когда зарплату получу.
И он сдержал слово. Через неделю он принёс ей самое дешёвое мороженое, но для Леры оно было вкуснее всего на свете.
…Роды начались ночью. Дима, не раздумывая, вызвал такси и повёз Леру в больницу.
— Всё будет хорошо, — повторял он, держа её за руку.
— Дима, я боюсь, — плакала Лера.
— Я с тобой, — говорил он, и его голос был твёрдым.
Когда на свет появилась маленькая Аня, Дима плакал. Он плакал, глядя на крошечное существо, которое стало их дочерью.
— Лера, спасибо, — прошептал он, целуя её в лоб.
— За что? — улыбнулась она.
— За то, что ты есть.
Первые дни дома были настоящим адом. Аня кричала по ночам, соседи стучали по батареям, требуя тишины. Лера не спала сутками, а Дима старался помочь, как мог: мыл полы, стирал пелёнки, готовил еду.
— Дима, я не справляюсь, — рыдала Лера, когда Аня не переставала плакать.
— Справимся, — говорил он, обнимая её. — Вместе справимся.
— Дима, ты похудел, — заметила Лера как-то.
— Это ты похудела, — улыбнулся он.
Они смеялись, чтобы не плакать…
После первых, самых трудных лет, жизнь Димы и Леры начала медленно, но верно налаживаться. Это не было мгновенным чудом — скорее, результатом их упорства, любви и готовности работать ради будущего своей маленькой семьи.
Дипломы и первые шаги в карьере
Лера, несмотря на рождение Ани, смогла закончить институт. Она училась заочно, а Дима брал на себя максимум забот по дому, чтобы дать ей возможность заниматься.
— Лер, иди учи, я с Аней справлюсь, — говорил он, укачивая дочь на руках.
— Ты же устал, — возражала она, но Дима настаивал.
— Ты должна закончить. Ради нас.
Лера сдавала экзамены, писала диплом ночами, пока Аня спала. Дима в это время подрабатывал, но всегда находил время, чтобы поддержать её.
— Вот увидишь, — говорил он, — когда ты получишь диплом, станет легче.
И он оказался прав. С дипломом Лера устроилась на работу бухгалтером в небольшую фирму. Зарплата была скромной, но это был первый шаг к стабильности.
Дима тоже не сидел сложа руки. Он устроился в автосервис — сначала помощником механика, а потом, пройдя курсы, стал полноценным специалистом.
— Лер, смотри, — как-то вечером он показал ей свою первую зарплату. — Это только начало.
— Мы сможем снять квартиру? — спросила Лера, глядя на деньги.
— Сможем, — уверенно сказал Дима.
Их первой собственной квартирой стала «однушка» на окраине города. Квартира была старой, с облезлыми обоями и скрипучим полом, но для них это был настоящий дворец.
— Наш дом, — сказала Лера, когда они зашли внутрь.
— Пока только арендованный, — поправил Дима, но в его глазах светилась гордость.
Они вместе красили стены, клеили обои, собирали мебель из IKEA. Аня, которой было уже три года, бегала вокруг и «помогала» — размазывала клей по полу и рисовала на стенах.
— Мама, смотри, я художник! — кричала она, показывая на свои каракули.
— Да, у нас растёт новый Пикассо, — смеялась Лера.
С годами их доходы росли. Лера, благодаря своему упорству, стала главным бухгалтером в компании. Дима, освоив новые навыки, открыл небольшой автосервис с партнёром.
— Лер, ты только посмотри, — как-то вечером Дима положил перед ней пачку денег. — Это наша первая прибыль.
— Ты молодец, — улыбнулась Лера. — Я всегда в тебя верила.
Они начали откладывать на ипотеку. Через несколько лет смогли купить квартиру побольше — уже не на окраине, а в спальном районе.
— Теперь у Ани будет своя комната, — сказала Лера, когда они получили ключи.
— А у нас — своя жизнь, — добавил Дима.
Аня росла в атмосфере любви и заботы. Лера и Дима старались дать ей всё, чего сами были лишены в детстве, но при этом не баловали.
— Мам, а почему у Маши новый телефон, а у меня старый? — как-то спросила Аня.
— Потому что Машины родители взяли кредит, — объяснила Лера. — А мы не хотим жить в долг.
— Но я тоже хочу новый!
— Хорошо, — сказал Дима. — Давай договоримся: ты закончишь четверть без троек, и мы купим.
Аня старалась изо всех сил. И когда она принесла домой табель с пятёрками, Дима сдержал слово.
— Ты молодец, — сказал он, вручая ей новый телефон. — Но помни: вещи — это не главное.
— А что главное? — спросила Аня.
— Семья, — ответила Лера. — И то, что мы всегда рядом.
…Плач дочери выдернул Леру из воспоминаний.
— Он уехал к родителям в Питер, — Аня сглотнула слёзы. — Сказал, не готов.
Лера закрыла глаза. Вспомнила, как Дима ночью бегал в круглосуточный магазин за кефиром — её токсикоз сводил с ума. Как они экономили на автобусе, чтобы купить ей новые сапоги...
— Его мать звонила, — дочь смяла салфетку. — Сказала, я сама виновата.
— Забудь о них, — Лера встала, достала из шкафа альбом. — Смотри.
На фото — она, девятнадцатилетняя, в растянутом свитере. Дима с пачкой памперсов в обнимку. На заднем фоне — облезлый шкаф с наклейкой «Спартак».
— Это твой папа украл из деканата, — Лера ткнула в зелёный диван. — А это я после родов — волосы не мыла две недели. Красота?
— Мам...
— Мы с ним не спали три года! Ты кричала по ночам, соседи стучали по батареям. Но знаешь, что он говорил? — Лера взяла дочь за подбородок. — «Лучше уставать от жизни, чем от сожалений».
Дверь щёлкнула, и в комнату вошёл Дима, держа в руках пакет с продуктами и большой арбуз. Он сразу понял, что что-то не так — по тому, как Аня сидела, сгорбившись, и как Лера сжала её руку.
— Что случилось? — спросил он, ставя пакет на стол.
— Аня беременна, — коротко сказала Лера.
Дима замер на секунду, потом медленно подошёл к дочери, сел рядом.
— Ну что ж, — произнёс он спокойно. — Значит, будем бабушкой и дедушкой.
— Пап, он уехал, — Аня снова заплакала. — Сказал, не готов.
Дима вздохнул, потёр переносицу.
— Готов, не готов... — пробормотал он. — Когда ты родилась, я тоже был не готов. Но знаешь, что я понял?
— Что? — Аня подняла на него глаза.
— Что готовым не бывает никто. Просто берёшь и делаешь. Как я тогда. Как мы с мамой.
— Его мать звонила, — снова начала Аня, но Дима перебил:
— Его мать может идти... ну, ты поняла. Ты — наша дочь. И мы с тобой.
Лера улыбнулась, глядя на мужа.
— Помнишь, как ты мне тогда говорил: «Мы справимся»?
— И справились, — Дима хмыкнул. — Хотя, честно, я сам не верил.
— А я верила, — Лера взяла его за руку. — И сейчас верю.
Аня смотрела на них, и слёзы потихоньку высыхали.
-Кстати, Анна, я забыл спросить, надеюсь, лекцию про «я же предупреждала» мать тебе уже прочитала?
— Пап, ты же говорил, ранние браки...
— Говорил, — Дима сел рядом, разрезал арбуз кривым ножом. — А потом понял: если бы не ты, неизвестно, как бы мы сейчас жили. Лялька на руках – тот еще мотиватор!
Лера фыркнула:
— Помнишь, как ты пеленки на батарее сушил?
— А ты их наглаживала старым утюгом,, — он ухмыльнулся. — Говорила, «чтоб стерильно!».
Аня рассмеялась сквозь слёзы:
— Вы оба психи.
— Зато свои, — Лера сунула ей кусок арбуза. — Завтра поедем к гинекологу. А потом — искать курсы для беременных.
— И... коляску?
— Коляску, пелёнки, распашонки — всё будет, — Дима вытер руки о джинсы. — Только чур, я выбираю! В прошлый раз твоя мама купила такую розовую дичь, что я...
— Дима!
— Что «Дима»? Я тогда чуть не умер от стыда в поликлинике!
Аня смотрела на них, размазывая сок по щеке. Лера поймала ее взгляд и улыбнулась.
— Мам, а если я не...
— Если что, — Лера перебила, — будешь злиться на меня. Будешь ненавидеть за советы. А я буду приезжать без звонка с супом. Потому что для этого и нужны родители — чтобы ты знала: есть люди, которых не сломает твоё «не справлюсь».
Дима поднял арбузную корку как бокал:
— За семью. Которая начинается не когда всё готово, а когда...
— Когда уже невмоготу, — Лера дотронулась до его стакана.
Аня прислонилась к плечу отца. За окном шумел дождь, но в комнате пахло летом. И арбузом. И чем-то ещё, что нельзя купить, но можно просто почувствовать.
Подпишитесь на мой канал Нина З. Рассказы для души
Если Вам понравилась статья - поставьте Класс, поделитесь в соцсетях.
Мне будет очень приятно!