Зюзинская Венера выложила очередное видео.
Перед камерой сидит Алиса с накрашенными глазами и отвечает на вопросы отца. Видно, что ей некомфортно, причем очень некомфортно. Она улыбается, но совершенно неискренне. У неё там вид зашуганного подростка, который вынужден все это делать, отвечать на дурацкие вопросы отца, но будь её воля, она бы с удовольствием занялась своими делами. Она не сидит спокойно, постоянно в движении, качается туда-сюда, не отвечает быстро и спонтанно - каждый раз пауза перед ответом.
Диалог как всегда максимально нелепый, не только по смысловому содержанию, но и по тому, как это происходит. Это очень далеко от "давай покривляемся на камеру", когда ребенку действительно в кайф покривляться. Это опять какой-то сценарий, где девочка отвечает так, как надо отцу.
Вот вам часть из этого диалога:
Отец: Мы раскрыли твою страшную тайну. Говорят, что ты сдавала ЕГЭ в какой-то школе психокоррекции, в какой-то коррекционной школе для умственно-отсталых детей, представляешь? Расскажи, как это было.
Алиса (подпрыгивая на месте): Даааааа. Значит так, я проходила практику по олигофренопедагогике, занималась выпускным классом действительно в школе для умственно-отсталых детей. Ну и вот, мой выпускной класс любимый сдал экзамены ЕГЭ.
Отец: А что ты хочешь пожелать всем этим Пинкертонам, которые раскрыли твои тайны, и Шерлокам Холмсам?
Алиса: Раскрывать тайны правильно.
Отец: Раскрытие тайн - это очень важно и нужно. А, может быть еще ты что-то хочешь рассказать?
Алиса отрицательно мотает головой.
Отец: (увеличивая громкость голоса) А, расскажи эту страшную историю как ты избила сначала бабушку, потом дедушку, потом тренера, потом девочку.
Алиса поднимает глаза вверх (пауза): Ииии......
Отец: или это папа всех избил?
Алиса корчит рожицу, пожимая плечами.
Отец: или это я всех избил, а я - папа.
Алиса с улыбкой: Да.
Отец: А может это Хемик всех избил?
Алиса: нет.
Отец: потом профессора, потом декана, потом ректора, потом проректора, потом кому-то руку сломал и съел, было такое?
Алиса: (отворачиваясь от отца) Хемик, когда ты занимаешься каннибализмом?
Отец: аааа, говорят, ты еще читать не умеешь
Алиса закатывает глаза, потом тихо : нет
Отец: а писать?
Алиса: писать я умею.
Отец: пИсать-то понятно, а вот писать?
Алиса с нажимом и улыбкой, вставая - писАть я умею.
Я не психолог, но это весьма занятно. Мужик заставляет свою дочь сесть перед камерой и отвечать на дурацкие вопросы. Причем, девочка уже понимает всю нелепость происходящего, ей не хочется там сидеть и отвечать. Она понимает, что отец несёт какую-то чушь и подхихикивает ему вынужденно, а отец всё происходящее воспринимает за чистую монету.
Мужик делает из фактов участия в драке веселье и развлечение. Надо же, как это смешно, что дети дрались. Тут даже не важно, с кем и по какой причине - отец нормализует эти драки. Хаха, говорит отец, расскажи, как ты избила бабушку! Ну здорово, это же очень весело обсуждать, как дочь дралась с пожилой женщиной. Это повод для семейных шуток, юмора и смеха.
И отцу очень надо, чтобы дочь именно на камеру признала, что ей это тоже очень весело. Понимаете, это классно и здорово, что они избили девочку.
Я знаю, что многие относятся к детям из этой семьи очень негативно и считают, что там уже огромная педагогическая запущенность, которую ничем не исправить и не скомпенсировать. Но мне очень жаль эту Алису.
Она уже взрослеет.
Она уже анализирует то, что говорит её отец, сопоставляя с тем, что она видит вокруг.
Ей уже неудобно сидеть и валять дурака на камеру - она же знает, что отец это выложит в интернет.
Ей уже не смешны его дурацкие шутки про пИсать и писАть.
И не смотря на то, что там наверняка очень специфическое отношение к окружающему миру и всему, что происходит вне семьи, законы взросления никто не отменял. Она входит в возраст оппозиции ко взрослым, в том числе и к своему отцу. А отец всё больше и больше входит в фазу прогрессирования агрессии и общего маразма.