Я иду по ночному Гоа вдоль пляжа. Ноги вязнут в песке. Хрустят под сандалиями пластиковые бутылки. Я запутываюсь в рыбацких сетях, натянутых между пальмами для просушки, натыкаюсь на острые кусты, колючки цепляются за длинную шелковую юбку и царапают ноги. Плечи зябнут, сигарета тухнет на ветру.
Я стрельнула ее у моего соседа. Он сидел в кафе и наигрывал на странном музыкальном инструменте, похожем на мандолину с затейливым грифом.
– What are you doing?[1] – спросила я.
– This is Sarasvati Vina. I'm learning to play[2].
– Can I ask you for a cigarette? You know, I'm going to dance all night, and now I feel nervous[3] .
– Yes, yes, I understand you. I’m an artist![4] – он скрутил мне тоненькую самокрутку из крепкого, пахнущего корицей табака.
Я надеялась, что курение успокоит, но волнение нарастало. Руки дрожали. Сигарета опять потухла. Я остановилась и долго искала зажигалку в сумке. Поднесла огонек к лицу и ослепла.
Тускнеющее алое пятно прыгает перед глазами – мое личное маленькое Солнце. Я выбрасываю сигарету, иду во влажный мрак на звуки музыки: низкие и глухие – как стук моего сердца, высокие и переливчатые – как отражение в море Луны.
Ночной воздух Индии полон запахов: гниющие отбросы, свежесть моря, масалла, вездесущей дым, пачули, биди и мое испуганное предвкушение. Пляж полон звуками: электронный бит и индийские таблы, крики детей, вой собак, клекот какой-то птицы, петарды и плотный гул цикад. Я дышу звуками и слышу запахи. Это дурманит. Я хочу танца.
Передо мной на освещенную Луной тропу выходит павлин. Повернувшись, он медленно раскрывает хвост, мигающий множеством звездных глаз. Я не успеваю испугаться, а он уже исчезает, словно галлюцинация.
Чем ближе я подхожу к музыке, тем сильнее заходится сердце. Оно подпрыгивает, как йо-йо в руках фокусника, которого я видела на сансете. Я подхожу к ограде из пальмовых листьев и блуждаю в поисках двери. Вижу проход – у него толпятся маленькие темные фигурки. Не могу различить лиц. Достаю из сумочки мятую купюру в сто рупий, сую в драную щель коробки.
Сладкий дым джойнтов заполняет зал. Пространство кривится и переливается. Откуда-то из глубины выныривают лица, проплывают мимо и исчезают в дыму.
Музыка долбит воздух жестяными звуками, в плотной гуще которых изредка пролетает, похожая на проблеск сознания, космическая высокая нота, и снова тонет в первобытном ритмическом океане.
Танцпол под открытым небом. Высоко над ним перемигиваются звезды. Темноту внизу разрезают и перемешивают зеленые лазеры. Они превращают танцующих в психоделический суп. Блестят белки глаз, мечутся дреды, перетекают волнами мышц татуированные плечи и загорелые спины, на тонких запястьях прыгивают браслеты. На лицах в ритм стробоскопа вспыхивает отрешенность, застывшая пустота.
Под деревом расстелено покрывало с Шивой: волосы и браслеты вышиты серебром. Он держит чашу и улыбается ласково, словно мать. Сажусь на покрывало, будто бы на его колени, обхватываю себя руками и смотрю. Танцпол кажется мне враждебным. За спиной раздается хрустальный смех. Оглядываюсь – никого. Это знак. Встаю, иду.
Несмело переступаю в песке. Ногам холодно и вязко. Темные фигуры рядом со мной дергаются под музыку, как души умерших. Они лишены воли, обречены монотонно и бессмысленно метаться, имитируя жизнь. Движения их плоские, лица застыли, на щеках вспыхивает безжизненный свет. Каждый из них будто в зеркальной скорлупе. Я поворачиваюсь к своей тени.
***
Луна струит свет над морем. Он вытягивает мою тень в длинную темную фигуру. Она медленно раскачивается на песке и выглядит уверенной в себе. Очерчиваю круг. Разглаживаю пространство. Влажный воздух, как гладкий шелк, как мягкая, готовая к лепке глина. Нахожу ритм. Тень поднимает руки, они плавно колышутся словно водоросли. Они, как ожившая лужа на песке, извиваются и текут, принимая разные формы. Растет, разветвляясь, коралл; извивается щупальцами морская звезда; взмахивает крыльями бабочка; крадется паук и превращается в краба; над ним проплывает круглая камбала; извиваясь, ползет змея; парит орел и прыгает обезьяна. И вот, венец творения – человек. Женщина. Она раскрывает руки и обнимает всех. Я вхожу в нее, сливаюсь с тенью. Оборачиваюсь. Поднимаю лицо к Луне. Складываю ладони и кланяюсь. Луна с пониманием кивает в ответ, омывая меня своим светом. Он затекает внутрь, пронизывает. Я покачиваю бедрами: в них темный гудящий ритм Земли. Земля и Луна соединяются через мое тело. Зачерпываю лунный свет и разбрызгиваю, рисую узоры, которые тают, оставляя след. Звезды раскрывают над нами павлиний хвост.
Зеленый
Вот сучка! Влезла, будто здесь все свои. Кто это вообще такая? Какого хрена? Извивается, такая вся, сука, змея. Что это за побрякушки?! А прическа?! Я, конечно, понимаю, мы на Гоа, фри ю майнд, все дела, но она хоть изредка голову моет? Это же пипец! Выглядит, как птичье гнездо. И он, тварь, на нее смотрит. Я тебе сейчас посмотрю, кобель!
– Эй! Пора домой! Let’s go home!
– Why? I don't…
Надо его уводить нахрен отсюда, пока не подцепила какая-нибудь этно давалка. Не, посмотрите на нее, вся из себя богиня, преклоняйтесь передо мной. Да пошла ты!
Центр
Юное создание сочится ядовито-зеленым. Она толкает и отпихивает меня от мужчины, которого считает своим. Она не любит его, а видит в нем только мечту, которую он должен исполнить: она поселится в его доме и будет сколько угодно тратить деньги, которые он заработает для нее. Но через несколько дней он уедет, оставив ей двести долларов или, даже, исчезнет, не заплатив за отель. Она злится, потому что знает правду, но прячет ее от себя. Ей кажется, что я покушаюсь на ее мужчину, и верит, что он принадлежит ей. Но нам не принадлежит здесь ничего. Даже наши тела только одолжены на время. Они умирают прямо сейчас, пока она отпихивает меня.
Я отхожу и смотрю. В ее танце страх и неуверенность. Маленькая испуганная трясогузка, которую выпихнули во взрослый враждебный мир, и нет никого, кто мог бы позаботиться о слабой и глупой птичке, не желающей ничего решать. Она трясет бедрами, надеясь, что кто-то прельстится и возьмет ее под свою опеку. Но ей придется взрослеть. Придется пережить предательство и разбитое сердце, потерю смысла и самой себя. Возможно, она обретет силы, став матерью. Или так и останется ребенком, чтобы родиться заново и снова проходить урок взросления. Милая девочка. Мне хочется ее обнять. «Все будет хорошо. Ты справишься. Мир не враждебен. Он только кажется таким, пока ты боишься его». Но этого невозможно сказать словами. И я танцую ей танец опыта, поток времени, несущий всем неизбежные изменения, которые снова и снова приходится принимать. Она смотрит недоверчиво и отстраненно. Боль тенью скользит по ее лицу. Но музыка замедляется, раскрывается, словно морская раковина, оголяя нежную беззащитную плоть, которая растет, цветет, набухает. Вожделеющее опыта пространство распахивается, чтобы впустить нечто новое, жесткое и пугающее, совсем не то, что грезилось. И это перевернет мир. Нечто превратится в ничто, а потом снова в нечто. Я вижу твой сон, вижу твои мечты. Да, так в этом мире выглядит их воплощение. Ты кажешься слишком для него нежной. И ты закроешься, сконцентрируешься и выносишь жемчужину опыта из боли, чтобы снова раскрыться уже без страха быть собой. Ты даже сможешь смеяться над тем, что когда-то была испуганной трясогузкой.
Синий
Аааааа! Как меня прет! Ааааа! Нахрен все! Твою мать. Что происходит? Кто эти люди? Что они от меня хотят? О, нет! Лучше на колени. Ближе к земле. Молитва спасет, чувак! Надо молиться.
Эй, небо! Позови бога, нам надо побазарить!
Бог, что мне делать? Свалить отсюда? Сесть на первый же слипер-бас и уехать в Варанаси? Омыться в Ганге, измазать голову пеплом и медитировать, глядя на горячие трупаки? Этого ты от меня хочешь, бог?! Дай знак! Молчишь? Ты всегда молчишь, тварь. Тебя нет. Только расширяющаяся, мать ее, Вселенная. Долбанная холодная сука!
Кто это вокруг? Не трогайте меня. Я – не тот. Не тот! Того больше нет, он сдох. Что вы от меня хотите? Чтобы я молился? Ладно, суки, я молюсь!
Центр
Он падает передо мной на колени. Лысый, худой, с сумасшедшим взглядом. Он складывает руки и молится. Зачерпывает пригоршни песка и подкидывает их. Рот оскален. Он хохочет? Он радуется? Он кричит? Он не видит меня. И никого не видит. Только собственную паранойю, отраженную на стенках иллюзорного пузыря.
Я повторяю его движения, настраиваюсь на его ритм. Прыгаю, разбрасывая песок ногами. Он липнет ко мне, как музыка, которая кажется такой громкой, что остальное вынужденно молчит. Звуки, плотные и тяжелые, ложатся поверх дыхания и сердечного ритма. Тяжело дышать. На грудь давит гнев. Песок забился в ноздри, горло, в глаза. В песчаной пелене вязнет всякая мысль, надежда, желание – любой проблеск, который еще остался во мне. Я устал. Я устала.
Но вот тугое сплетение ритма ослабевает, распускается, отступает на задний план. В темном и влажном воздухе растекается мантра:
ОООООМ ШААААНТИИИИ ООООООМ.
И снова…
ОООООМ ШААААНТИИИИ ООООООМ.
Все проясняется: мир раздвигает ладони, и между ними оказывается ясный свет. Я вижу четкие очертания подбородка, носа, небритых щек. Из глаз струится свет сознания. Синий свет. Я вижу его, ловлю. Он видит меня. Ритм возвращается, но он уже не может навредить нам, он стал нашей природой. Мы существуем в нем.
ОМ НАМАХ ШИВАЙЯ!
Ритм встроен в нас. Мы и есть ритм. Стук сердца. Вдох – выдох. Смена ночи и дня. Луны и Солнца. Рождения и смерти. Ритмы накладываются друг на друга, играют, создавая иллюзию всего. Иллюзию боли и иллюзию наслаждения. И то и другое – только ритм. Танец – способ трансформации. Я беру его за руку и веду через мост. Мост иллюзии. Я возвращаю его в игру. Танцуя, можно стать богом. Надо расширить свой ритм на Вселенную. Танцуя, маленькое незначительное «я» теряет границы и становится всем пространством, всем ритмом, всеми прочими я.
Красный
Хорошо танцует, очень хорошо! Европейские женщины плохо танцуют, зато хорошо занимаются сексом. Наши женщины танцуют лучше, но не дают секс до свадьбы. А мужчине всегда нужен секс. До свадьбы даже больше. Пока молодой, пока нет детей – нужно много любить. У кого есть деньги – много секса. А у кого нет? А эта очень хорошо танцует. Сексуально.
Скажу, что я богатый. Богатые женщинам нравятся. Европейки любят, когда много денег и наркотиков. Они хотят дурь и много заниматься сексом. Они становятся одержимые от чарраса и экстази. Сходят с ума. Они не хотят рожать детей, им это не надо. Только сходить с ума и заниматься сексом. Эта такая же. Сразу видно. Я знаю, я давно работаю в Гоа. Много таких. Они всегда хотят только секс и наркотики, никакой семьи.
Центр
Он одет в красную обтягивающую футболку, черные джинсы и шляпу с загнутыми полями. Индус, который старается казаться европейцем. Он танцует все ближе, льнет ко мне. От него пахнет мускусом и масалой. Теплый, низкий ритм его заигрывает, трепещет. Размашистые движения имитируют секс. Я дурашливо повторяю. Быстрее, быстрее, быстрей.
– Good! Very good! – кричит индус и показывает большой палец.
Он нравится мне. В его танце есть наивная естественность, простота. Желанье прямое и чистое, как красная линия посреди белого пространства. Лишенное рефлексий, сложных смыслов, оно прекрасно. Чистый, ясный, упругий ритм. Я прикрываю глаза и растворяюсь в нем.
Красная влага сгущается в мутный мир, влажный и жаркий. Тяжелый воздух в нем пахнет гарью. В центре – набухший лингам, облитый патокой как приманкой. Это ось мира, которая дрожит и плавится в самой себе как в печи. В трепетном мареве расходятся волны спазмов. Лингам вибрирует. В его вибрации скрыты смыслы, идеи, всё содержание этого мира, который сам лишь игра вожделения и его обратная сторона – смерть.
– I am the owner[5], – слышу я громкий, перекрикивающий музыку голос и чувствую жар дыхания у лица, – I am the owner of this place. If you want something… I can give it to you[6].
Я улыбаюсь и продолжаю танцевать.
– I am the owner of this party. What do you want? Drink, smoke, some energy staff?[7]
Я отрицательно машу головой.
– Let’s go! Come! Come![8] – он тянет меня за руку и показывает джойнт.
Я отстраняюсь, танцую.
– Did you hear me?[9]
– Yes! You said: «I am the owner of everything. I am the boss of the universe. Come with me, I give you some drugs and you give me some sex. Thank you, but I don’t want.[10]
Обиженное детское лицо. Он хочет обнять меня, ловит руки. Я увиливаю, ухожу. Бессмысленно объяснять, что кроме желания есть еще звездное небо, в котором сегодня ярко светит Луна. Я ухожу с благодарностью, он наэлектризовал меня, своим желанием придал мне силы. Они наполняют меня, как нектар. Нет никакого я, только ваза. Она полна. Нектар выплескивается из макушки, струится по лицу, груди и рукам. Я собираю его ладонями и разбрызгиваю: земное желание, оплодотворенное Луной.
Желтый
Божественно. Сексуально. Детка, я желаю тебя! Ты – материя, я – дух. Ты – глина, я – замысел! Ты – тьма, я – Свет! Я желаю тебя.
Не как сексуальный объект. Нет! Секс будет, если ты захочешь или если я до него снизойду. Телесное незначительно. Важно, что ты – воплощенное женское начало, без которого не способно воплотиться ничто не Земле. Ты – пространство, тоскующее по идее. Я могу тебе ее дать: высшее, духовное совершенство, блаженство бога. Стань же тем зеркалом, в котором отразится оно. Только так материя может соединиться с духом. Твоя красота с моей энергией. Я – особенный. Я сделаю тебя лучше. Ты поверишь в меня!
Центр
Он танцует возвышенно и одухотворенно, как бог. Стройное тело пахнет жасмином. Хочется вдохнуть аромат полней. Он раскручивает над головой светящееся лассо воображения и набрасывает на меня. Я повторяю его движения: петля вокруг головы, влево, вверх, в сторону. Высоко поднятый подбородок, надменный взгляд. Видели, как Я танцую! Да, да, очень мило. Я смеюсь и закрываю глаза. Вижу вместо него сияющую золотую пирамиду. Она вращается. Ее грани собирают и разбрасывают свет. Ритм музыки замирает, повиснув на долгой высокой ноте. Пирамида замедляется, на зеркальных поверхностях отражения тонких ноздрей, насмешливых губ и красивых лиц, которые расплетаются, превращаясь в произвольную плавность линий. Божественный мир абстракций. Я открываю глаза и рассматриваю его. Он делает мне знак рукой, достает из сумочки на поясе две пары очков с желтыми стеклами, нажимает на оправе кнопку. Вдоль оправы вспыхивают разноцветные огоньки. Одни очки он аккуратно надевает мне, вторые – себе.
Музыка меняется. Следом за ней меняется мир. Оказываюсь в пространстве света. Он уплотняется, обретая материальность. Белое пространство мягкого, холмистого снега. Отовсюду льется рассеянное сияние, в котором медленно, по спирали, падает снег. Каждая снежинка – особенная, играют на гранях блики. Снежинки превращаются в цветы. Аромат жасмина. Проступают линии: листья, ветки, столы. Я в лесу. Листья желтеют. Клены роняют вертолетики семян. От вращения в животе щекотка. Я повторяю ладонями их полет. Природа играет со мной. Я и есть природа. Пространство хрустальным куполом охватывает нас.
Снимаю очки. Где я? Кто я? Оглядываюсь. Высокая девушка стоит за спиной и улыбается мне. Лысый скиталец с сумасшедшим взглядом шепчет мне: «I love you!». «Красный лингам» сложил в «намастэ» руки. Несколько индусов упали передо мной на колени. Я отшатываюсь, спотыкаюсь. Жасминовый рыцарь подхватывает меня:
– Are you okay?[11]
– I lose myself, - я отдаю ему очки. – Thank you[12].
– Do you want something?[13]
– Yes, I want to drink[14].
– Okay, wait here[15].
– No, - мне страшно остаться одной. – I go with you[16].
Мы стоим у бара и пьем пиво. Я стараюсь описать свои ощущение. Мучительно подбираю слова. Неповоротливая вербальная система. Насколько легче передать переживание через танец.
Я несколько раз повторяю ему:
– Your dance looks like а golden pyramid which shin in light of glamour[17].
– Glamour? – спрашивает он с недоумением.
– Yes, glamour! – объясняю я, - Glamour. You know? Money, gorgeousness, cocaine[18].
– Cocaine? Yes. I have some. Do you want?[19]
– No, no. Thank you.
Нет, это невозможно.
– Okay, never mind. Forget about,[20] - я отмахиваюсь.
– I'm going to get out of here. Do you want with me?[21]
– Нет.
– No? – он удивлен. – Why not?[22]
Не знаю, что сказать, пожимаю плечами.
– Okay, - он кивает, - enjoy yourself[23].
Холодно касается моей щеки своей, уходит. С сожалением смотрю вслед.
– Don't worry, – рядом со мной стоит, облокотившись на стойку, лысый скиталец. – Don't be so sad. When you dance – you are goddess[24].
– Thank you, - с благодарность смотрю на него.
– I want to hug you. Can I?[25]
– Yes, of course![26]
Мы долго стоим обнявшись.
– Now go and dance. I want to see it [27]
Я возвращаюсь на танцпол. Мне кивают, будто я со всеми знакома. И я действительно знаю всех. Я становлюсь в центре. Над нами – Луна. Под ногами наша Планета. Оглядываюсь. Я больше не закрываю глаза, я вижу каждого, я их танцую, вплетаю их ритмы в единую песнь. Танец пространства, которое вмещает в себя все.
Небо уже светлеет. Наваливается усталость. Пора уходить. Еще немного, и из богини я превращусь в дурочку, у меня совсем не осталось сил. Я медленно отступаю с сторону, пробираюсь к выходу, туда, где шумит темное, живородящее море.
Я бегу по песку. Пенные волны прибоя подкатываются к ногам. Ветер холодит спину. Звезды перемигиваются. Луна хихикает. Я слышу ее хрустальные смех: «Тебе кажется, ты добралась до бога? Ха-ха-ха!». Мне становится холодно. Позади шаги. Оборачиваюсь. Темная, приземистая фигура.
– Mam, you wanna fuck?
– Go away!
– Mam, one sexy moment? – он приближается ко мне.
Чужой голос в моей голове противно скрежещет: «Навоображала! Решила станцевать мир? Это твое самолюбование. Эгоизм. Отражение на стенках мыльного пузыря».
– Да, да, я знаю! Отстань! – кричу я.
– Mam, – подает голос преследователь. – I want you!
Оглядываюсь. Он так близко, что вот-вот дотянется до меня рукой. Хочется побежать, но тогда он наверняка схватит. Я всматриваюсь в мигающие впереди огни. Там люди. Беззвучно прошу: «Помогите!»
Большой белый пес выныривает из темноты и бежит рядом. Его спокойствие передается мне. Он меня охраняет. Преследователь отстает, растворяясь в утренней росе.
На тропинке от пляжа к отелям стоит небольшой каменный алтарь. На нем, в гирляндах цветов и потухших палочках благовоний танцующая Сарасватти. Богиня и Солнце приветствуют меня.
Сноски:
[1] Что ты делаешь?
[2] Это вина (индийский музыкальный инструмент) Сарасвати. Я учусь играть.
[3] Могу я попросить сигарету? Ты знаешь, я собираюсь танцевать всю ночь, и теперь нервничаю
[4] Да, да, я понимаю. Я же артист!
[5] Я - владелец
[6] Я – владелец. Я владелец этого места. Если ты что-то хочешь… Ты понимаешь? Я могу дать это тебе.
[7] Я владелец этой вечеринки. Что ты хочешь? Выпить, покурить, что-то энергетическое
[8] Пойдем! Пойдем!
[9] Ты меня слышишь?
[10] Да! Ты сказал: Я владелец всего. Я – босс вселенной. Пойдем со мной, я дам тебе немного наркотиков, а ты дашь мне секса. Спасибо, но я не хочу.
[11] Ты в порядке?
[12] Я потеряла себя. Спасибо
[13] Ты что-нибудь хочешь?
[14] Да, я хочу пить.
[15] Хорошо, жди здесь.
[16] Нет. Я пойду с тобой.
[17] Твой танец выглядит, как пирамида, сияющая гламуром.
[18] Да, гламур. Ну знаешь, деньги, великолепие, кокаин
[19] Кокаин? У меня есть немного. Хочешь?
[20] Окей, это не важно. Забудь об этом
[21] Я собираюсь уйти отсюда. Пойдешь со мной?
[22] Нет? Почему нет?
[23] Окей! Наслаждайся собой
[24] Не волнуйся. И не будь грустна. Когда ты танцуешь, ты – богиня.
[25] Я хочу обнять тебя. Можно?
[26] Да, конечно
[27] А теперь иди танцуй. Я хочу видеть это.