Итак, Гийом добивается руки византийской принцессы, пойдя на довольно странные «жертвы». Одним из камней преткновения является год этой свадьбы, в своей собственной реконструкции событий, я, всё же настаиваю на 1174-ом, максимум 1175 году, но уж никак на 1180-ом.
Для начала рассмотрим возраст наших героев: Гийом - родился в 1155/57 году, в 1774 ему около 20 лет, Евдокия, тоже разные даты - от 1160-го, но не позднее, 1164 года, то есть, на момент прибытия в Лангедок ей от 10 до 14 лет, скорее всего, последнее, но это не слишком принципиально. Гийома Монпелье при всем желании нельзя назвать умным человеком в личных делах вообще, а уж с этим браком он жестоко обмишурился. Но если отсутствие сыновей - это воля Божья и ничего с этим не поделаешь (не он первый, и не он последний) то вот взять невесту с нулевым приданным и полным отсутствием самой минимальной политической выгоды - это уже лично его заслуга.
На такое мог решиться только очень молодой человек, Гийом был мало того, что туповат, так еще и неопытен. Вероятно, он был потрясен красотой юной Евдокии, а уж ее пресловутая экзотическая знатность и вовсе затмила ему рассудок. То, что для короля Арагона и графа Прованса - слишком мало, для сеньора Монпелье - уже слишком много. Может быть он вообразил, что такой брак существенно поднимет его статус в глазах соседей. Так что только по горячим следам он мог настаивать на скорейшей женитьбе, пусть даже невесте было лет 12, главное заключить официальный брак, чтобы на избранницу кто-то другой не польстился, подождать несколько лет консумации ни для кого не было проблемой.
Но общая версия утверждает, что Гийом искал руки гречанки целых шесть лет, в течении которых, получается, византийская свита маялась в Лангедоке непонятно с какими целями и в каком статусе. Вот только за шесть лет и сам Гийом мог поостыть, да и банально набраться опыта и знаний. Монпелье не был захолустной деревней, это один из центров окситанской культуры, кстати, там поселилось много евреев-беженцев из мавританской Испании. Так что за шесть лет те же ученые еврейские мужи много чего интересного могли рассказать доброму сеньору их приютившему. В частности, и о Византии, о том, например, что там таких «принцесс» в каждом замке по десятку. Ценность Евдокии как невесты, в глазах Гийома должна была таять год от года, какие уж тут претензии предъявлять идущие вразрез с местными законами наследования сеньорий.
И вот, наконец, о византийских требованиях, которые Гийом почему-то принял. Читаю одну современную статью (2013 года) со ссылками и на короля Хайме I, и на всю ту же «Всеобщую историю Лангедока». Главное условие - первенец этого брака, неважно мальчик или девочка унаследует сеньорию Монпелье. Вот так задачка. Первый вопрос - с чего вдруг византийцы стали требовать от французов того, чего у не было общим правилом у самих ромеев? Хорошо - Евдокия требовала. Хм, а зачем ей такое нужно? Сам термин «первенец» явно подразумевает возможность рождения других детей, второго, третьего и так далее, и далеко не факт, что первенец будет мальчиком.
Если верить таким выводам, то выходит, знатная девушка решила обречь своего старшего сына на нищенство? А дочь она на что обрекала? В условиях мира в котором сама Евдокия оказалась в очень странной и неприятной ситуации - неужели она хотела (и даже настаивала), чтобы и ее дочерью в будущем, так же как игрушкой вертели и сильные мира сего и всякая мелочь пузатая вроде сеньора Монпелье? Не лучше ли всё, как у всех - сын-наследник, который позаботится о том, чтобы достойно выдать замуж сестру? А Гийом это безумное требование еще и подписывает - он, видите ли, тоже согласен, чтобы его старший законный сын был «беспризорным» рыцарем. В крайнем случае, пойдет в тамплиеры.
Продолжение следует…