(Село Греково-Степановка, Чертковский район, Ростовская область).
Крестьянскому населению Греково-Степановской волости пришлось стать в особо благоприятные в экономическом отношении сельскохозяйственные условия. В отношении земли и владения ею здесь чувствуется старинный ещё простор. Нигде ни в Донецком, ни в соседних с ним Усть-Медведицком и Хопёрском округах нельзя найти крестьянского населения настолько обеспеченного землёй, приобретённой в собственность, как в этой волости. Всего здесь в волости 11 крестьянских обществ, получивших земельные наделы, на душу по три с половиной десятины, но одно из этих обществ (Алексеевское) имеет собственной земли ни больше, ни меньше, как по 12 десятин на душу, земли совершенно оплаченной, за которую не несёт никаких особых повинностей и платежей; из других обществ составились товарищества и закупили весьма значительное число поместий с хлебопахотными земельными угодьями.
В районе волости находится 99 отдельно обмежёванных земельных дач, и в том числе 11 душевных крестьянских наделов, 29 поместий крестьянских товариществ, 9 участков отдельных хозяев-крестьян, а остальные принадлежат офицерам и чиновникам, купцам, священникам и разным разночинцам. Из 31 131 десятины удобной земли в волости по аграрным ведомостям считается крестьянской надельной земли 3027 десятин и прикупленной крестьянскими товариществами и отдельными лицами из крестьян 12477, а всего 15504 десятины.
Быстрому переходу земли в руки крестьян, прежде всего, способствует зажиточность и материальное засилье здешнего крестьянского населения, но в значительной степени ещё, как можно полагать, и климатические условия. Хлебопахотное дело в этой местности стоит так, что его могут вести, не разоряясь, только крестьяне и такие вообще мелкие землевладельцы, которые обрабатывают землю лично сами и в случае надобности могут обходиться, не прибегая к найму посторонней рабочей силы. Земля здесь не совсем ещё истощена, жирна и достаточно плодородна, но при обработке под посев злаков обнаруживает какие-то странные свойства: то она без всяких особых, видимых причин заклекнет (зачерствеет) и засушится так, что на ней ничего не родится, то она даёт урожай, но хлеб поваляется и перепутается ветрами так, что убирать его или стоит очень дорого или вовсе нельзя. Часто поваленный бурей хлеб в несколько дней зарастает травами и сплетается повителью. Всё это служит причиной того, что здесь более или менее крупные землевладельцы только с большим для себя разорением ведут хозяйство на своих поместьях, особенно если делают крупные хлебные запашки.
Иллюстрацией к этому может служить такой пример. Шесть лет назад в смежности с наделом крестьян степановского общества купили здесь 1659 десятин земли два брата Могилинские; они устроили экономию, завели в достаточном количестве всевозможный живой и сельскохозяйственный инвентарь и принялись ежегодно обрабатывать и засевать хлебом по 500 и более десятин. Братья (один – доктор в Петербурге, другой – хозяин здесь на Дону) повели дело со знанием и энергично, но прохозяйствовали они только 5 лет и принуждены были сказать себе: довольно. Личный опыт убедил их, что крупное земледельческое дело здесь в теперешнее время вести совершенно невозможно. Они поспешили продать землю крестьянскому товариществу, а себе купили такое же поместье где-то в Таганрогском округе и туда перенесли свою деятельность. Братья Могилинские испытали в Греково-Степановском своём имении все беды, обуревающие почти постоянно местных земледельцев и урожаи, при которых хлеб нет расчёта убирать с поля, наёмными рабочими, и засухи, и градобития, и повалы хлебом и прочее. В последний год у них хлеб родился в рост человека, но без зерна.
Все эти неблагоприятные в землевозделывании явления, встречающиеся и повсеместно в Донской области, а в Греково-Степановской волости проявляющиеся особенно резко и характерно, причиной своей имеют, как можно полагать, то, что волость эта с одной стороны представляет собой почти безлесную равнину, где на 33880 десятин (считая удобные и неудобные земли) по отчётам и планам значится лишь 150 десятин леса, а в действительности и того, кажется, нет; с другой же стороны она расположена главным образом на широкой ложбине реки Лазовеньки, протекающей как раз с северо-запада на юго-восток, и, следовательно, представляет весьма удобное место для беспрепятственного разгула юго-восточному ветру, как известно, господствующему в Донской области и самому зловредному для растительности. Спасение для этой местности, как и для многих других в Донской области, в земледельческом отношении придёт только с посадкой в достаточном количестве леса, и притом, если лесные насаждения будут делаться, с пониманием потребностей земледелия, а именно: будут производиться грядами, на большее или меньшее расстояние отстоящими одна от другой и по направлению с северо-востока на юго-запад.
В Греково-Степановской волости особого внимания заслуживают крестьянские поземельные товарищества. Число их здесь к середине августа настоящего года возросло, как выше уже сказано, до 29 (число их буквально растёт не по дням, а по часам), но из этого числа окончательно утверждено правительством 12, а именно: Хопёрское, Калиновское, Марковское, Бакорюковское, Трубниковское, Дёгтевское, Федуловское, Неклюдовское, Даниловское, Ясининское, Рыковское и Могилянское, далее, до десятка товариществ ходатайствуют о своём утверждении, а остальные существуют частным образом, так как купили землю не с помощью крестьянского поземельного банка, а при посредстве или коммерческих банков или на свои средства, а не то частных кредиторов.
Есть товарищества, купившие землю от частного банка, а теперь возбудившие ходатайство о переходе из частного банка в банк крестьянский, что сделать оказывается возможным без особых каких-либо затруднений.
В утверждённых 12 товариществах здесь товарищей-домохозяев состоит от 4 до 68; купило каждое товарищество от 100 до 1510 десятин, а все вместе – 4059 десятин 287 сажень. Покупки совершались в течение последних трёх лет, и десятина земли покупалась по цене от 30 до 58 рублей. Банк давал ссуду на десятину от 23 рублей 85 копеек до 46 рублей, всего же выдано ссуды всем 12 товариществам 139 875 рублей. Уплату от процентов и погашения все товарищества делают по-полугодно: 1 апреля и 2 октября все вместе платят в год 7 397 рублей 64 копейки, что составляет в среднем выводе по 1 р. 82 к. с десятины. Но есть отдельные случаи, что платёж процентов с погашением выходит менее одного рубля на десятину.
Большинство местных товариществ составилось из домохозяев Степановки и других поселений этой же волости, другие товарищества представляют собой смесь местных коренных жителей с пришедшими издалека инородцами, а есть и такие, которые состоят целиком из крестьян других губерний: киевлян, херсонцев, екатеринославцев и других. Эти последние зачастую попадают на первых порах в весьма печальное положение. Приедут издалека, построятся усадьбами и истощат на них все свои средства, а там, глядишь, год-другой неурожай – и поселенцы обнищают уже до крайности: босы, раздеты и еле-еле живы, но всё-таки выносят все невзгоды, а после поправляются. Некоторые, впрочем, не выдерживают нужды, не приноравливаются к новым обстоятельствам и бегут назад, в места прежнего своего жительства.
Могилянское, например, товарищество крестьян попало здесь ещё не в особенно тяжёлую обстановку. Это переселенцы из Херсонской губернии и представляют собой какую-то смесь крестьян: хохлов, молдаван и отчасти поляков и немцев. Они купили в конце 1898 года у братьев Могилинских 1510 десятин 2010 квадратных сажень земли по 58 рублей и поселились на ней семьюдесятью дворами, разверстав земельные угодья так, что на каждый двор приходится от 10 до 25 десятин. Банк дал ссуду по 46 рублей на десятину, а по 12 рублей они приплатили из своих. Владельцы Могилинские при продаже им земли условились пахать им всю осень прошлого года (у Могилинских волов было много, корма для них тоже и им всё равно нужно было держать рабочий скот осень и зиму для продажи весной) и вспаханное обменять озимой рожью, за что херсонцы обязались уплатить им по 12 рублей на каждую вспаханную и обсеменённую десятину.
Таким образом, Могилинскими вспахано и обработано было более 100 десятин, и когда херсонцы весной этого года приехали, то нашли на своих полях посев хлеба уже готовым. Рожь дала хороший урожай, поселенцы делили её на паи сообразно числу десятин у каждого и этим поддержались. Но всё-таки и среди этого товарищества, поставленного в достаточно благоприятные обстоятельства, не без нужды и не без страха за будущее. Так, среди прошлого лета двое из домохозяев устрашились местных условий землевозделывания и бежали назад, сдав свои земельные паи другим сотоварищам за значительно пониженную цену против того, что сами приплатили сверх банковской суммы.
Продажные цены на землю в последнее время растут неимоверно быстро и в районе Греково-Степановской волости несмотря на простор и сравнительное ещё обилие здесь земли. Покупатели земли являются везде во множестве и просто осаждают землевладельцев, стараясь часто перехватить покупку друг у друга. Много появилось скупщиков земельных участков со специальной целью перепродавать их с большими барышами и наживаться. Некоторые из этих последних захватили в свои руки обширные земельные пространства и ожидают дальнейшего и большого повышения цен на скупленный товар, чтобы потом в самое подходящее время удовлетворить свою коммерческую алчность. Приходится встречать, что иное крестьянское общество, после долгих, долгих поисков подходящей для покупки земли, наконец, достигает цели: находит её, приторговывает, даёт задаток (продав часто кто корову, кто – последнюю пару волов, кто – необходимейший хозяйственный инвентарь) и считает уже свою мечту осуществлённой, но вдруг является богатырь-скупщик и разом сбивает его с ног. Скупщик налетает с размаху, как коршун, переплачивает, закрепляет землю за собой и тут же заявляет иногда крестьянам, что готов уступить им покупку, если они дадут ему известную наддачу.
В таких случаях крестьяне иногда судятся и получают после суда свой задаток с продавца земли в двойном размере, но что для них выгода рубль на рубль, когда они для того, чтобы сколотить сумму, нужную для задатка, подорвали в большинстве случаев совершенно своё хозяйство.
Суд притом кончается через год, через два, а то и более.
Как именно всё это совершается, видно из двух самых свежих примеров, составляющих ныне злобу дня в слободе Греково-Степановке. Часть крестьянского общества самой слободы в конце 1898 года купила, по общественному своему приговору и за круговой порукой всех своих граждан, у некоей Евдокии Ходаковой 200 десятин удобной земли, по 59 рублей за десятину, но явились купцы перебойщики и предложили владелице цену на 10 рублей больше за десятину; крестьянские доверенные, видя, что нужная им земля готова ускользнуть от них, надбавили ещё сверх этого по рублю на десятину и остались победителями. Теперь покупают, таким образом, эту землю по 70 рублей за десятину.
Крестьяне Шутьков и Кунаков с товарищами купили у господ Крюковых 200 десятин, по 47 рублей, причём, выдали владельцам на руки 500 рублей наличными и выкупили землю из залога, так как она была заложена за 3000 рублей и уже назначена была к продаже с аукциона; но явился купец Иванов, дал владельцам за землю 10000 наличными (по 50 рублей за десятину) и присоединил её к полосе земель уже закупленных им ранее. Крестьяне-товарищи решили судиться и биться до последнего. Они метнулись к прокурору, но прокурор возвратил их просьбу и предложил им обратиться к нотариусу, чтобы тот не свидетельствовал сделку Крюковых с Ивановым. Но крестьяне боятся, что к нотариусу им обращаться уже поздно. Чем кончится эта борьба – неизвестно.
Слобода Греково-Степановка в старое время была гнездом весьма значительных на Дону дворянских родов: Грековых, Ежовых, Абакумовых и других; теперь же население представляет собой одно чистое крестьянство. Из дворян, бывших помещиков, никто уже здесь не живёт и нет уже ни одной помещичьей усадьбы, которые 30 лет тому назад красовались здесь садами и постройками. В первой половине шестидесятых годов здесь проживали со своими семействами помещики: генерал Абакумов, отставной поручик атаманского полка Тимофей Греков, отставной есаул Лев Ежов, отставной гвардии поручик Пётр Степанович Греков, отставной штаб-ротмистр Николай Степанович Греков, корнет Николай Тимофеевич Греков и дворянин Анатолий Греков. Все эти помещики имели здесь более или менее обширные поместья-вотчины и экономии на них, но поставленные освобождением крестьян от крепостной зависимости в весьма трудное положение, прибегнули прежде всего к кредиту разных банков, а это было для всех них совершенно пагубным. Как дворяне и прежние потомственные рабовладельцы, они не имели вовсе привычки к упорному и неусыпному труду, к скопидомству, мелочной расчётливости и всевозможной бережливости, неразлучных обычно с разумным ведением сельского хозяйства; почему, взяв деньги из банков, они тратили их в большинстве случаев без всякого расчёта на какую либо производительность, и в дальнейшем выходило так, что им ничего не оставалось делать другого, как бежать из своих поместий и исчезнуть бесследно.
Гавриил Петрович Петров
При освобождении крестьян от крепостной зависимости в Греково-Степановской волости крупнейшими землевладельцами оказывались: Пётр и Николай Степановичи Грековы, Иван Александрович Ежов и жена купца Марфа Алексеевна Петрова. Последняя помещица замечательна своим выходом в замужество, который оказался и романтическим, и в высшей степени загадочным.
В сороковых годах, при полном ещё царении крепостного права, она, дочь генерала (У владельца села Алексеевки генерала Алексея Грекова, умершего, как говорят, в 30 годах, было две дочери: Александра Алексеевна, вышедшая замуж за полковника Ивана Александровича Ежова и Марфа Алексеевна) и богатая помещица, вышла замуж за простого мужика-крестьянина Московской губернии, Гавриила Петровича Федулова, который очутился случайно в Греково-Степановке сначала в качестве простого чернорабочего, а далее – шабая и скупщика разных сельскохозяйственных продуктов.
Марфа Алексеевна выходила замуж уже в зрелом возрасте, ей было около 30 лет, и она сделала этот важный шаг в своей жизни, как надо полагать, с глубокой обдуманностью. Сделавшись женой крестьянина Федулова, она переменила ему фамилию из Федулова на Петрова, купила ему купеческую гильдию, а больше уже ничего не делала и ни о чём не заботилась во всю свою жизнь, предоставив мужу действовать вместо себя. И московский купец Гавриил Петрович Петров, явившись чистейшим подобием русского сказочного героя-богатыря Микулы Селяниновича, разделал такие дела, которые во веки-вечные не будут забыты местным населением. Гавриил Петрович в короткое время нажил хлебопашеством и скупкой хлеба и других сырых произведений сельского хозяйства огромное состояние, приобрёл в собственность десятки чиновничьих земельных участков, скупил от банков земли Ежовых, Грековых и всех кругом. Деятельностью своей и богатством он никого, однако, не стеснял, а напротив, являлся истинным благодетелем местного крестьянства и даже, сколько было возможно, всех окружных помещиков, которых, между прочим, никоим образом уже нельзя было поддержать и спасти.
Марфа Алексеевна пожелала, при освобождении крестьян от крепостной зависимости, подарить своим крестьянам земельные душевые наделы, Гавриил Петрович отписал им от своего имени по три с половиной десятины на душу, да от себя прибавил тоже на душу по восемь с половиной десятин, так что их личные крепостные сидят теперь на дарственной земле и имеют по 12 десятин на душу. Примера такого, кажется, нет во всей Донской области.
Далее Гавриил Петрович в своих сношениях с окружным населением действовал направо и налево так, как показывает следующий пример.
Местный помещик Пётр Степанович Греков (ныне покойный) в конце семидесятых годов предлагал крестьянам слободы купить у него землю и развязать его с банком, так как земля была заложена и банк собирался уже её продавать. Как ни упрашивал землевладелец крестьян, желая и им добра, да и себе некоторой поддержки, ибо как ни дёшево он уступал крестьянам своё поместье, но всё-таки за него могла выручиться значительно большая сумма, нежели за какую банк продавал его, но крестьяне не могли столковаться между собой и оставались глухи к увещеваниям барина.
Тут явился в Степановку Гавриил Петрович (он жил в посёлке Алексеевке), собрал крестьян на сход, выругал их (а ругаться он умел крепко) и приказал идти к барину, продавцу земли, сладиться с ним насчёт цены за землю немедленно и прийти сказать ему, Гавриилу Петровичу. Крестьяне сторговали 697 десятин по 24 рубля за десятину, а с расходами, по совершению крепостных актов, по 25 рублей. Гавриил Петрович тут же выложил им деньги, которые надо было уплатить сверх банковского долга без всяких письменных долговых обязательств, без процентов и срока для уплаты. После крестьяне часть денег ему уплатили, часть отработали, а часть Гавриил Петрович им простил, когда в 1881 году умирал.
Вообще Гавриил Петрович Петров был редким и замечательным человеком. Богатством своим и делами благотворения он был известен не только по Донецкому округу, но и по всему верховью Дона и в Воронежской губернии, особенно в городе Богучаре и его уезде. Везде между крестьянами и помещиками у него были сотни должников, и перед его смертью месяца два или три к нему к нему со всех сторон ехали и шли всякого звания люди с просьбами о прощении долгов. Гавриил Петрович многим прощал весь долг; другим же половину или третью, четвёртую часть, а остальное обязывал внести после его смерти церковному попечительству в селе Алексеевке на устройство каменной церкви, которую проектировал о двух престолах (как она устроена и теперь): во имя Алексея, человека Божьего (Ангел тестя Гавриила Петровича, отца Марфы Алексеевны) и архангела Гавриила. Всего на устройство, таким образом, церкви Гавриил Петрович отчислил 120 000 рублей. Умирая бездетным и одиноким (Марфа Алексеевна умерла ещё в 60-х годах, вскоре после освобождения крестьян), он земли свои распродал по недорогой цене крестьянским товариществам, оставив, впрочем, из них около 3000 десятин дарственникам своим в Московской губернии, Федуловым (им же ещё и 30 000 рублей деньгами), приказчику своему с 4 сыновьями 900 десятин и имевшей построиться церкви в селе Алексеевке 200 десятин; дом, в котором жил, отдал под крестьянское училище, а деньги, как выше уже замечено, отписал на устройство церкви, которая и красуется теперь среди села Алексеевки, обширная, величественная и великолепная, обнесённая роскошной оградой и во всех отношениях благоустроенная. Под церковью крестьяне устроили склеп, туда перенесли прах благодетеля своего, Гавриила Петровича.
Последнее помещичье имение в Греково-Степановской слободе продавалось всего лет 6 назад. Это было имение штаб-ротмистра Николая Степановича Грекова. После смерти его, по случаю малолетства его сына Михаила Николаевича, над оставшимся имением учреждена была опека. Наследник учился, где то, как говорят, в Петербурге, а, по получении прав на распоряжение имением, он приехал в
свою вотчину, но, как говорят крестьяне, с грустью увидел, что владеть ему родительским домом и землёй уже невозможно, так как их осилили банковские долги и недоимки. Михаил Николаевич, говорят, предлагал крестьянам купить у него усадьбу и 1659 десятин земли с тем, чтобы крестьяне приняли банковские долги на себя и, сверх того, приплатили бы ему что либо, но крестьяне сочли предлагаемые им условия слишком тяжёлыми и от покупки отказались. Тогда владелец распродал кое-какой хозяйственный инвентарь и всё, что можно продать в заложенном имении, и уехал с родины навсегда, а в имение в скором времени явились новые владельцы, братья Могилинские, которые купили его от банка. При этом от бывшей помещичьей усадьбы не осталось и камня на камне.
То, что в Греково-Степановской волости никто уж из её прежних помещиков не живёт, придаёт крестьянской жизни какой-то особый оттенок. Хотя земля прежних помещиков в большей своей части перешла теперь к крестьянам и эти последние сравнительно благоденствуют, но нельзя не подмечать какой-то односторонности и особой материальности жизни, глухоты и совершенного отсутствия инициативы стремления к духовному, лучшему в нравственном отношении и выспреннему, что непременно бывает налицо так или иначе в тех местностях, где между крестьянами живут ещё их прежние помещики. Из последних всегда один по искреннему желанию добра крестьянам, другой же под влиянием моды и честолюбия, а непременно позаботится по мере сил и возможности и о школах крестьянских, и о всяком возможном благоустройстве их общественной жизни. Даже и при враждебных в некоторой степени отношениях помещиков к крестьянскому населению жизнь этого последнего бывает не лишена всё-таки значительных колебаний, дающих так или иначе нравственные и умственные толчки вперёд. Ничего этого нет в Греково-Степановской волости; здесь, например, три школы, но нельзя находить, что они поставлены хорошо и действуют с успехом.
Всего населения в волости 3260 душ мужского пола и 3236 душ женского, но из оного грамотных к 1 января текущего года было 1038 мужчин и 130 женщин. Вообще бросается в глаза, что вещественное здесь глушит нравственное и умственное.
Нельзя не отметить, что крестьяне Греково-Степановской слободы, при крепостном праве и даже несколько лет по освобождении, отличались крайней бедностью, забитостью и замученностью. Оправляться и заметно богатеть они стали только с начала семидесятых годов и благодаря деятельности на свою и их же пользу всё того же Гавриила Петровича Петрова, о котором говорилось выше.
В то время, по случаю обращения срочных земельных участков в потомственную собственность чиновников, явилось множество арендаторов и скупщиков земли. Многие из сметливых и жаждущих наживы людей специально занимались отысканием чиновников и других лиц войскового сословия, имеющих право на получение в потомственную собственность земельных участков; находили их целыми десятками, покупали у них право на землю буквально за гроши и потом уже ходатайствовали перед войсковым начальством о вырезке им в указанном месте земли как приобретённой покупкой собственности; у иных из чиновников эти промышленники не покупали участков, а брались исхлопотать вырезку их и добыть все документы на владение с тем, чтобы потом пользоваться участками этими в течение 10 лет; готовые, уже вырезанные участки целинной земли брали в долгосрочную аренду по 10 и 15 копеек за десятину, а на вечность покупали по 3-4 рубля за десятину.
Гавриил Петрович, бывший в это время уже человеком весьма и весьма капитальным, воспользовался этим временем и всеми тремя пояснёнными способами приобрёл в своё владение огромные пространства земли. Он нашёл возможным не подпустить близко к району Греково-Степановской волости никого из огромного числа других искателей землепромышленников, рыскавших в то время повсюду, но как человек в высшей степени деловой и не алчный для одного себя, действовавший не из одной корысти и соблюдавший во всём меру, он взял себе земли, сколько ему был расчёт взять, а остальные пространства прекраснейших, как говорят теперь крестьяне, земельных угодий предоставил брать для обработки местным крестьянам по той же цене, по какой брал их сам у владельцев, и крестьяне сажали, сколько хотели целину, платя по 10-15 копеек аренды за десятину. Это-то обстоятельство и послужило к поднятию экономического благосостояния местного крестьянства.
Арендные цены на землю в районе Греково-Степановской волости теперь существуют следующие. Целые участки войсковой и частных владельцев земли арендуются от полутора до двух с половиной рублей за десятину с правом половинной распашки в течение трёх лет; под попас и сенокос от рубля до полутора рублей. Подесятинно же арендуется лучшая земля на все надобности от 4 до 5 рублей за десятину. Попас рогатого скота от головы стоит от двух до двух с половиной рублей, овцы 60-70 копеек.
Многие землевладельцы отдают землю для посева хлеба из копны. Если крестьянин, взяв землю из копны, посеет на ней пшеницу, то отдаёт хозяину земли четвёртую копну, а себе берёт три; если же сеет мягкий какой хлеб: рожь, овёс или ячмень, то отдаёт владельцу, раз четвёртую копну, а раз третью, то есть из семи копен отдаёт хозяину земли две.
Почти у всех крестьян здесь плуги железные, а деревянные решительно выходят из употребления и встречаются очень редко. Веют хлеб уже не лопатами, а веялками. У кого нет собственной веялки, тот берёт её у соседа. По всей волости у крестьян можно насчитать до 30 косилок. В косилку впрягают обычно две или три лошади, больше трёх, и выкашивают в день хлеба от 6 до 7 десятин; травы же значительно меньше, так как трава сырая и потому тяжелее, что и задерживает косьбу её.
Многие из крестьян нанимают для молотьбы на стороне паровые молотилки. В половине августа этого года в самой слободе Степановке действовала одна из таких машин. Хозяин хлеба платил за машину по 32 рубля 50 копеек. Топка соломой. При машине три человека от её хозяина: машинист, кочегар и смазчик; а от хозяина хлеба рабочих 40-50 человек мужчин и женщин. Получали за работу мужчины по 50 копеек, а женщины по 30 копеек. Все люди харчились от хозяина хлеба. При машине хозяин гумна имеет 9 пар волов: три пары таскают солому и полову, 4 подвозят хлеб и две возят воду. Волы разделены на две смены и чередуются. Машина молотит мягкого хлеба по 150 копен в день, а пшеницы 120-130 копен.
Хлеб крестьяне сбывают на станции Мальчевской Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороги, отстоящей от слободы на 30 вёрст. Скупленный хлеб провозится наёмными фурами по 50-60 копеек от четверти.
В переселение из крестьян не ушла ещё никуда ни одна семья. Ходоков, между прочим, посылали в сибирские губернии, но им что-то житьё там очень не понравилось.
На усадьбы здесь полагается на душу половина десятины, но не обязательно на каждую душу в семье, а даются усадьбы, когда семья отделяет от себя души на отдельное жительство. Существуют старые усадьбы даже по две десятины, Это – занятые из старины, или с прикупленными частями.
Иван Тимощенков.
Газета «Приазовский край» № 318-324 декабрь 1899 года.
Навигатор ← По округам донской области