История крушения лучшего для своего времени советского круизного теплохода «Михаил Лермонтов» — это драма с элементами иронии. Он затонул 16 февраля 1986 года у берегов Новой Зеландии с австралийскими туристами на борту. Все они были спасены, но что делал советский теплоход на другом конце света с туристами из капиталистической страны?
Все просто. Когда-то советский круизный флот был гордостью страны и символом ее мощи. Но после укрепления железного занавеса вокруг СССР потребность в круизах стала снижаться в прогрессии. Сначала полноценные морские вояжи заменили «круизами в никуда» (лайнер шел по маршруту, но не заходил при этом порты), а потом и вовсе прекратили. Круизы по миру советским гражданам заменил «Клуб кинопутешественников», а оказавшийся не у дел флот переориентировали на обслуживание иностранных туристов.
Именно в такой ситуации и оказался «Михаил Лермонтов», который 6 февраля вышел из австралийского Сиднея с 328 туристами-пенсионерами на борту. Маршрут лежал вокруг Новой Зеландии, и десять дней спустя лайнер вошел в залив Шекспира. Далее маршрут был сложным, и на борт поднялся лоцман Дональд Джеймисон, чья ошибка потом и привела к крушению.
Проходя мимо мыса Джексон, лайнер дважды ударился о подводную скалу на высокой скорости. Повреждения оказались катастрофическими — сопоставимыми с теми, что получил «Титаник» при столкновении с айсбергом. Экипаж сначала боролся за спасение судна, но когда стало ясно, что затопления не избежать, капитан «Лермонтова» принял решение направить теплоход на мель. Однако он не дотянул до нее ровно километр. Главные дизеля заглохли из-за наполнившей трюм воды, и лайнер остановился, опасно кренясь на левый борт.
Всех пассажиров и команду успели спасти подоспевшие судна, и спустя 20 минут после окончания эвакуации «Михаил Лермонтов» затонул при крене в 85°, погрузившись на глубину 33 метра.
Советская сторона после долгих судебных разбирательств получила компенсацию 2,75 миллиона долларов, а лайнер так и остался лежать на дне, привлекая дайверов легкой доступностью и ореолом советской харизмы.
Ирония этого крушения заключается в том, что во время него погиб один человек (инженер Павел Заглядимов, работавший в отсеке, пострадавшем больше всего), зато после в разное время лишились жизни четыре дайвера, обследовавших теплоход. Такой вот парадокс — после своей гибели «Лермонтов» стал куда более опасным, чем был при жизни.