Кухня — самое привычное место в родительском доме, где раньше решались любые семейные вопросы: от двоек в школе до планов на отпуск. Здесь, под кухонной лампой с пожелтевшим абажуром, когда-то кипели споры о ремонте, о деньгах, о политике, о «бессмысленных тратах» и «ненужных покупках». Казалось бы, эта кухня повидала всякое. Но сегодняшнее заявление родителей заставило даже немолодой паркетный пол скрипнуть с особым отчаянием.
— Мы разводимся, — спокойно сказала мама Нина, постукивая ногтем по краю своей чашки. — Вам пора узнать.
Кирилл, сорокалетний мужчина с первыми, но заметными сединами на висках, поперхнулся чаем. Отложив ложку, он уставился на мать, пытаясь найти на её лице хотя бы намёк на шутку. Виктория, его младшая сестра двадцати восьми лет, пару раз моргнула, улыбка застыла на её лице, словно кто-то нажал кнопку «пауза».
— Разводитесь? — переспросила она. — Вы с ума сошли?
Мать пожала плечами и, поправляя очки, поставила чашку на стол:
— Что в этом такого? Нам по шестьдесят, и мы не чувствуем себя обязанными до конца жизни вариться в этом супе обид и раздражения.
Напротив неё сидел отец, Владимир, невысокий седой мужчина, который всю жизнь любил порядок и тишину. Сейчас он выглядел так, словно его заставили проглотить лимон без сахара:
— Да, раз уж это должно было когда-то случиться, то лучше поздно, чем никогда, — глухо добавил он, но было видно, что он не уверен. — Или, по-твоему, Нина, лучше было всё закончить ещё пятнадцать лет назад?
— Можно было и пятнадцать лет назад, — кивнула она. — Но я, как дура, надеялась, что «вот дети закончат институты, жизнь наладится, он успокоится, мы притрёмся друг к другу». Но нет.
Кирилл, покрасневший от возмущения, вскинул голову:
— Вы серьёзно обсуждаете всё это при нас? Могли бы хотя бы выбрать другое время, а не во время семейного чаепития. Как будто вы сообщаете новости о погоде!
— А что, солнышко моё, тебе приятно узнавать всё это по телефону или, не дай бог, от соседей? — вздохнула мама, поправляя очки.
— Соседка Инна точно бы разнесла сплетни, — мрачно хмыкнула Вика. — «Хлопнула дверь, Нина ушла от Владимира к подруге, всё, финал!» — передразнила она. — Мам, пап, вы хоть понимаете, какой это шок? Вам не тридцать и даже не сорок. Шестьдесят, чёрт возьми!
— О да, спасибо, что напомнила о нашем возрасте, — тихо пробормотал отец. — Мне-то каково каждый день слышать от твоей матери, что «время вышло», «ты уже не исправишься, Владимир». Раньше я злился из-за этих слов, а теперь просто стал равнодушным.
— Нет, не равнодушие, — возразила Нина, — назови это «смертельной обидой». Знаешь, как бомба замедленного действия: она тикала сорок лет.
Кирилл нервно взъерошил короткие тёмные волосы:
— Ладно, давайте по порядку: что значит «разводимся»? Вы уже подали документы? Или это на уровне «устной договорённости»?
Мама нахмурилась:
— Я подала на развод. На той неделе. Владимир знал, я ему говорила, что так больше не могу. Мне надоело, что он вечно ворчит, как старый холодильник, даже когда я просто иду на фитнес или хочу поехать с подругой в санаторий. «Зачем тебе это? В твоём возрасте уже хватит этих глупостей». Как будто в шестьдесят нужно лечь и медленно умирать.
— Ладно бы только фитнес, — отец отодвинул свою чашку. — Ты превратила квартиру в склад непонятных журналов о «здоровом долголетии». А когда я смею сказать, что это хлам, ты бросаешься на меня с обвинениями, что я «топчу твои мечты».
— А я что, топчу твои любимые удочки и антикварные чашки? — выдала Нина с ядовитой улыбкой. — Но всё равно виновата. Послушайте, дети, разве это не смешно? Сорок лет живём как кошка с собакой.
— Не смешно, — выдавил Кирилл. — А о нас вы хоть подумали?
— Что, опять зазвучал старый гимн — «дети, внуки, не ломайте семью», да? — прищурилась Нина. — Кирилл, ну прости, но речь не о вас с Викой. Вы выросли, живёте сами по себе, у вас свои семьи, отношения, карьера. А мы… ну, мы хотим доживать так, как нам удобно.
Вика откинулась на спинку стула:
— Господи, да понятно, что вы хотите «жить для себя». Но, может быть, не настолько радикально?
Владимир тяжело вздохнул:
— Радикально? Да это ещё мягко сказано. Мы же не просто ругаемся — мы давно друг друга презираем. Всё это копилось… Я устал от дерзких подруг мамы, которые считают меня «пещерным динозавром». Нина устала от моих принципов, от того, что я люблю порядок и не люблю лишних трат. Кому от этого будет лучше, если мы и дальше будем воевать под одной крышей?
— Так, — Кирилл начал постукивать пальцами по столешнице, пытаясь взять себя в руки. — Хорошо, про подруг и удочки — понятно. Но вопрос: куда ты, мама, собираешься податься? Папа-то здесь останется?
— У меня есть куда пойти, — вздёрнула подбородок Нина. — Дядина квартира пока пустует. Потом подыщу что-нибудь на своё имя. В крайнем случае — подружки помогут.
— Отлично, — процедил Владимир, поднимаясь. — И, конечно, часть имущества ты тоже заберёшь себе как «больная и уставшая от бездушного мужа»? Помнится, у нас есть дача и небольшой участок, дорогие инструменты, потом автомобиль, который я когда-то купил на премиальные. Всё, конечно, будет поделено, да?
— Тебе что, жаль? — Нина вызывающе прищурилась. — Или ты считаешь, что после сорока лет совместной жизни я должна уйти с пустыми руками и молча кланяться тебе в ноги?
— А что? — Владимир развёл руками. — Послушай, мне уже всё равно, но всё равно обидно, что именно ты первая пошла в атаку — «забираю вещи, ухожу». Говоришь, что я ворчу. А сама? Твоя «пилёжка» уже набила мне оскомину.
Кирилл с Викой переглянулись, их лица вытягивались всё больше. Как будто родители снова устроили детский спектакль «кто громче крикнет». Только теперь это уже не просто ссора, а реальное решение разорвать отношения.
— И что же нам, вашим детям, прикажете делать в такой ситуации? — спросила Вика. — Я вот через месяц выхожу замуж. Получается, вы будете на свадьбе в режиме «враг №1» и «враг №2»? Гости обалдеют!
— Да пусть обалдеют, — проворчала Нина, беря со стола остывшую чашку. — Я не собираюсь подстраиваться под чужое мнение. Тридцать восемь лет назад, когда я рожала Кирилла, кто-то из родственников уже возмущался: «Зачем в такой стране рожать детей?». А мы всё равно делали то, что считали нужным. И сейчас — то же самое.
— Потрясающе, — Кирилл гулко ударил кулаком по столу, заставив чашки дребезжать. — Спасибо, что развалили семью к пенсии! Вот так подарочек…
— Не кипятись, сынок, — тихо добавил отец, сложив руки на груди. — Насильно мил не будешь. Лучше пусть она уйдёт, чем мы будем изображать любовь, которой давно нет. Я столько лет наступал на горло собственной гордости, пытаясь сохранить брак, а в ответ — вечно недовольное лицо твоей мамы. Хватит.
— И моя гордость тоже страдала, — подала голос Нина. — Вы представляете, сколько раз я слышала: «Куда ты денешься? Мы уже старые, кому мы нужны?» — Так вот, Владимир, у меня хватает ума и сил, чтобы не таскаться за тобой, как привязанная собачка.
Кирилл от негодования притопнул ногой:
— Да что вы оба заладили со своей «гордостью»! Господи, вы же полжизни прожили вместе, вырастили нас, дождались внуков. Теперь решили посоревноваться, кто кого сильнее уколотит и кто громче хлопнет дверью?
— А я считаю, что если уж разводиться, то с максимальным апломбом, — хмыкнула Нина. — Чтобы жизнь точно изменилась, а не осталась прежней.
— Правильно, сжечь мосты, — горько усмехнулась Вика. — Раз уж наступать на те же грабли смысла нет.
— Смотрите-ка, а дочь нашла поэтический настрой, — Владимир покачал головой. — Видишь, Нина, что ты натворила? Теперь наши дети будут думать, что им всё детство врали — «у нас дружная семья».
Нина прищурилась:
— А разве мы не врали? Мы давно ворчим друг на друга, срываемся, и всё ради того, «что скажут люди». Ну вот, люди, в первую очередь вы, дети, теперь всё знаете.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Из коридора доносился звон ключей — видимо, кто-то из внуков забежал и быстро удалился, почувствовав недобрую энергетику.
Кирилл встал из-за стола:
— Ладно, допустим, всё понятно. Документы поданы, имущество делим, живёте отдельно. Вопрос только в том, как нам с вами дальше общаться? Вы собираетесь блокировать друг друга в телефоне или, наоборот, будете спокойно общаться «как соседи»?
Владимир пожал плечами:
— Не знаю. Нина, ты-то как?
Нина отвернулась, посмотрев в окно на закат:
— Я не собираюсь бегать за тобой с молотком. Пусть будет как будет. Но знай — если начнутся мелочные придирки при разделе имущества, я тоже не буду церемониться.
— Вот и договорились, — процедил отец. — Мы не враги детям, так что на свадьбу к Вике придём, хоть и по отдельности. Будем сидеть в разных углах зала, если так удобнее.
— О да, — саркастически ухмыльнулась Вика. — Сбылась мечта всей моей жизни: родители, которые не могут находиться рядом больше пяти минут, зато на свадьбе устроят живописный скандал.
— Вика, прости, — вздохнула Нина. — Но так уж вышло. Мне надоело улыбаться, когда я давно хочу сделать решительный шаг навстречу своей, возможно, последней свободе. Вдруг я ещё успею пожить для себя, заняться аэробикой, поездить по разным городам.
Кирилл сунул руки в карманы, и глаза его потемнели от обиды:
— Поездить… Здорово. Мы с сестрой, конечно, не против. Просто не ожидали, что всё так громко загрохочет.
Отец подпёр щёку рукой:
— Да уж. Но, Кирилл, поверь, мы действительно устали друг от друга. Когда-нибудь ты меня поймёшь, хоть сейчас и злишься.
— Возможно, — неохотно пробормотал он, направляясь в коридор. — Ладно, Вика, давай уедем, пусть родители готовятся к своим «новым жизням».
Вика вздохнула и пошла следом, напоследок бросив:
— Мам, пап, вы всё равно останетесь нашими родителями. Но, честное слово, это странно — видеть, как за сорок лет вы накопили столько колючек. Надеюсь, хоть одна из ваших новых дорог приведёт вас к счастью.
— Спасибо, доченька, — тихо ответила Нина, опираясь ладонью о стену. — Прости, что так получилось.
Владимир лишь молча кивнул.
Кирилл и Виктория вышли в подъезд. За дверью родительской квартиры то ли звякнула посуда, то ли Нина просто поставила чашку в мойку. Возможно, этот «звук» станет последней точкой в их браке.
Уезжая, брат и сестра смотрели на освещённые окна дома, в котором они выросли. Вика вспоминала, как мама катала её на санках во дворе. Кирилл вспоминал, как отец учил его кататься на велосипеде. И никому не верилось, что этим тёплым воспоминаниям, кажется, поставлен безрадостный знак «конец». А может, это не конец, а начало чего-то ещё более безумного?
— Что ж, братец, — Вика тяжело вздохнула, — придётся смириться.
— Делов-то, — усмехнулся Кирилл. — Главное, чтобы родители не решились после развода ещё и «новые семьи» создавать. Тогда нам точно придётся строить «две родовые ветки».
Они оба горько рассмеялись, завели машину и уехали в ночь, оставив родителей в квартире, где когда-то пахло пирогами и звучал смех, а теперь витает аромат горького чая со вкусом грядущего развода.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.