Марина аккуратно поправила белоснежную скатерть, стараясь придать ей идеальную ровность. На дворе уже темнело, и в окнах гостиной таинственно отражались первые отблески вечерних фонарей. Она любила этот момент — короткую паузу между хлопотами по кухне и появлением гостей, когда тишина ещё полновластно властвовала в комнатах. Внутри, однако, бурлило странное беспокойство: привычный ритуал приготовления семейного ужина в этот раз казался ей более нервным и важным, чем обычно.
Она прошла к окну и посмотрела во двор. За стеклом мокро поблёскивала плитка: моросящий дождь не прекращался с обеда. Капли лениво стекали по стеклу, напоминавшему старое зеркало с мелкими трещинами. Иногда вдалеке слышался звук автомобильных шин по лужам. Марина вдохнула сырой воздух, просачивающийся из приоткрытой форточки, и ощутила лёгкий привкус осеннего ветра. Ей всегда казалось, что в дождливые вечера дом словно оживает, словно начинает дышать вместе с непогодой.
— Мам, а где поставить свечи? — послышался голос её сына Максима.
Он стоял в дверях с двумя длинными белыми свечами в руках и смотрел на мать чуть тревожно. Марина улыбнулась, стараясь отогнать собственную тревогу:
— Поставь на комод у окна, хорошо? Только обязательно подложи под них блюдце, чтобы воск не капал на дерево.
Парень кивнул и исчез в глубине комнаты. В его глазах мелькнул любопытный огонёк: то ли предвкушение праздника, то ли смутное ощущение чего-то необычного.
Марина провела ладонью по волосам, чтобы успокоиться, и пошла на кухню. Там царил аромат специй и свежих трав: розмарин, чабрец, перец — всё смешалось в аппетитном облаке. Огромная миска с салатом ждала последнего штриха, а рядом на плите поблёскивала крышка сковороды, в которой томились пряные кусочки мяса. Праздничное меню было идеально выверено, как обычно. Казалось бы, никаких поводов для волнения.
Но дрожь не отпускала.
За окном коротко просигналила машина. Наверняка это приехала её младшая сестра Ольга — та всегда отличалась пунктуальностью. А может быть, это Андрей, муж Марины, вернулся пораньше с работы. Марина заметила, что её сердце тут же зачастило, и попыталась перевести дыхание.
Тук-тук. Звук дверного молотка резанул тишину коридора. Марина стряхнула напряжение и направилась открывать.
— Привет, — коротко бросила Ольга, ступая в прихожую. — На улице льёт, будь здоров. Я промокла почти до нитки.
Ольга была немного младше, лет тридцать пять, с короткой стрижкой и упрямым взглядом. Она сняла тонкий плащ и поморщилась: капли стучали по полу. За её спиной в дверном проёме возник отец — Иван, семидесятилетний мужчина, до сих пор сохранявший осанку воина. Слегка насупив брови, он вошёл следом, постучав тростью по порожку.
— Добрый вечер, дочка, — тихо сказал он, едва улыбнувшись.
Марина сдержанно кивнула в ответ:
— Пап, Оля, проходите в гостиную. Раздевайтесь, я принесу полотенце.
Накрывшись большим махровым полотенцем, Ольга прикусила губу, осматривая столовую. Несколько тарелок ещё оставались на буфете, некоторые приборы не были разложены. Но главное — ощущение некой сдавленной атмосферы, которую она почувствовала, лишь переступив порог.
— Что-то случилось, Марин? Ты сама на себя не похожа, — спросила она, разминая замёрзшие пальцы.
— Просто устала, наверное. Готовила весь день, — Марина сделала вид, будто специально отворачивается, чтобы поправить салат, но на самом деле она боялась, что Ольга заметит её взгляд, слишком ясный и тревожный.
В следующую минуту дверь распахнулась вновь, и в прихожую влетел Андрей — подтянутый мужчина лет сорока пяти, с тонкой полоской седины на висках. Сняв мокрый пиджак, он быстро оглядел пространство, словно пытаясь оценить обстановку.
— О, все тут? — спросил он скорее для проформы. — Извини, задержался на работе. Проклятые пробки.
— Проходи, — коротко кивнула Марина, — ужин почти готов.
Максим вышел из гостиной в коридор, поздоровался с дедом и тётей, принял от отца пиджак и повесил его на плечики. Андрей дружески похлопал сына по плечу, будто хотел передать ту энергию, которая ему самому помогала сохранять спокойствие среди суматохи.
Когда семья, наконец, уселась за стол, ветер за окнами стал сильнее. Лампочки в люстре чуть заметно помигивали, то ли от скачков напряжения, то ли от игры теней. Марина зажгла свечи на комоде — их мягкий, колышущийся свет добавил уюта, однако тревожная дымка не пропала.
— Ну что ж, давайте поднимем бокалы за то, чтобы мы собирались так чаще, — предложил Андрей, беря в руки бокал с вином.
Казалось, никто не возразил. Звякнули бокалы, и на несколько секунд в доме установилась видимость гармонии. Даже отец — Иван — чуть расслабился и пригубил красное вино. Но в этой паузе послышался тихий рокот грома. За окнами мелькнула молния, и у Марины едва не вырвался тяжёлый вздох.
— Эх, что за погода, — пробормотала Ольга, разбирая себе салат. — Как будто сама природа предупреждает, что вечер будет неспокойным.
Иван ничего не сказал. Он не любил лишних слов и предпочитал наблюдать, делать выводы про себя. Однако в его глазах сияла какая-то суровая печаль, словно он знал нечто, о чём не смел никому рассказать.
— Пап, ты как себя чувствуешь? — Марина заботливо пододвинула отцу тарелку с закуской.
Он машинально кивнул:
— Нормально, дочка, не беспокойся. Годы, конечно, берут своё, но я ещё крепок.
Андрей неловко закашлял, явно меняя тему:
— Максим, а что у нас там в школе — всё по плану?
Максим отвёл взгляд, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Потом лишь неопределённо пожал плечами:
— Да… вроде бы.
Тон его ответа насторожил Марину, но она решила не настаивать. Если у сына были проблемы, он обычно делился ими, когда рядом не было лишних ушей. Да и сегодня их семейный круг казался чересчур плотным, чтобы доверять какие-то сокровенные мысли.
— Мама, — вдруг обратился Максим к Марине. — Я тут когда искал на чердаке праздничные фонарики, случайно нашёл старую коробку. Там были… письма какие-то.
Марина замерла, в голове внезапно всплыл образ жёлтых конвертов, старых марок и размашистой подписи “Сергей”. Так давно она не слышала этого имени, так давно старалась вычеркнуть воспоминания о нём из семейной хроники. Сергей был её дядей, который исчез при таинственных обстоятельствах много лет назад.
Видимо, Ольга ощутила напряжение в воздухе, потому что её глаза тут же вспыхнули любопытством. Она всегда была более смелой в вопросах прошлого, не боялась поднимать неприятные темы.
— Сергей? — переспросила она, и имя прозвучало в её устах как небольшой взрыв. — Тот самый дядя Сергей, который пропал?
Иван сжал вилку, настолько сильно, что костяшки пальцев побелели. Андрей настороженно посмотрел на тестя, а потом перевёл взгляд на Марину.
— Да не надо нам эту историю вспоминать, — довольно резко и хрипло отозвался Иван, глядя прямо на Ольгу. — Сколько можно копаться в прошлом?
Ольга нахмурилась:
— Может, именно потому что мы никогда не копались, у нас нет никакого понимания, что там случилось.
Марина торопливо попыталась замять разговор:
— Папа прав… В конце концов, это было так давно. Какие письма, о чём они? Может, там нет ничего важного.
— А я думаю, что там может быть что-то важное, — неожиданно вступил Андрей. Он говорил негромко, но в его голосе звучала решимость. — Ты ведь никогда не рассказывала о Сергее, Марина. А если он жив? Или если ему нужна была помощь?
Последний вопрос повис в воздухе, натягивая невидимую струну. В тишине отчётливо слышалось тиканье часов, что стояли в углу гостиной, и шквал дождя, ударяющего о стекло. Иван мрачно опустил глаза в тарелку, перестав есть.
— Кто вам сказал, что он жив? — бросил отец, глядя в сторону. — И вообще, я не убивал его.
Слова, которые он выронил, звучали так, будто кто-то нажал на спусковой крючок, и в комнате раздался выстрел. Никто не говорил про убийство, но именно это прозвучало из уст Ивана: “Я не убивал его”. Кажется, он проговорился.
Ольга посмотрела на него в полном изумлении:
— В смысле “не убивал”? Пап, ты же говорил всегда, что просто не знаешь, где он.
Максим, чувствуя, что между всеми вспыхивает злобная искра, встал из-за стола:
— Может, я зря поднял эту тему. Я просто хотел понять, почему никто…
— Сядь, — неожиданно резко сказал Иван, даже не взглянув на внука. — Ты не должен уходить. Хватит со всех сторон замалчивать.
Парень замер и медленно опустился на стул, видя, как дед шатается от напряжения.
Марина, дрожащими пальцами перехватывая столовый нож, пыталась успокоить всех:
— Пожалуйста, давайте не будем превращать наш ужин в склоку.
Но Ольга уже не могла остановиться, ей нужна была истина:
— Папа, расскажи всё как есть. Неужели ты что-то знаешь о той ночи, когда Сергей пропал?
Вместо ответа Иван с громким звуком отодвинул тарелку. Звякнула вилка, и свечи на комоде словно дрогнули от внезапного сквозняка. Ветер за окном усилился, дождь полил сильнее, и короткая молния осветила комнату белым всполохом.
— Я знал, что рано или поздно всё равно придётся сказать, — начал он медленно, стараясь не смотреть на лица своих дочерей. — Думал, что умру и заберу этот секрет с собой. Но ваше упрямство заставляет меня говорить то, что я не хотел.
Андрей и Марина переглянулись. Взгляд Марины метался между желанием закрыть уши и охватившей её жаждой узнать всю правду — как бы горька она ни была.
— Пап, — сказала она почти умоляюще, — расскажи. Мы ведь должны понять, что случилось с Сергеем.
Тик-так, тик-так — часы в углу мерно отсчитывали секунды, словно подсказывая: время пришло.
— В ту ночь… — Иван провёл рукой по лбу, стирая невидимый пот. — Я был дома, один. Твоя мама уехала к тёте. Сергей обещал зайти, мы должны были обсудить кое-что важное. Он всегда казался честным парнем, но в последнее время вёл себя подозрительно, говорил, что ему кто-то угрожает. Я не верил, думал, что он что-то намудрил с долгами… Ну и вот, был у нас разговор на повышенных тонах.
Тень пробежала по лицу Марины, она вспомнила, как дядя жаловался, что его кто-то преследует, что он получил странную записку без подписи. Но все тогда решили, что это плод его воображения или какие-то мелкие махинации.
— И что дальше? — не выдержал Максим.
— Потом раздался звонок в дверь. Я вышел, открыл… На пороге стоял человек в чёрной куртке, лицо отчасти скрывала кепка. Он сказал, что ему нужен Сергей, будто по срочному делу. Я отправился позвать брата, но Сергей вдруг схватил меня за руку и прошептал: “Я не хочу с ним говорить… Он опасен”. Я сказал, что это твои проблемы, разберись, мол, сам.
Иван тяжело вздохнул:
— Я оставил их в коридоре. А потом услышал грохот и приглушённый крик. Когда выбежал из комнаты, то никого уже не было: ни Сергея, ни того человека. Входная дверь была распахнута. На полу я увидел капли крови. С тех пор — ни слуху, ни духу.
Непривычно долгая пауза вывела из равновесия всех. Наконец Ольга тихо спросила:
— И ты никому не сказал про эту встречу? Не вызвал полицию?
— Я позвонил в полицию, — голос Ивана сорвался на хрип. — Но там толком никто не стал разбираться. Сказали, мало улик, нет показаний свидетелей, да и взрослый мужчина мог уехать куда угодно.
— Но ты мог рассказать нам правду! — возмутилась Ольга. — Почему ты всех держал в неведении?!
— Потому что я считал, что это моя вина, — шёпотом признался Иван. — Я мог бы выгнать того человека или попросить Сергея не открывать дверь. Но я не вмешался, думал, что это лишь мелкая ссора. А потом уже ничего нельзя было сделать.
Ослепительная молния разорвала небо, и почти сразу загрохотал гром. Комнату озарил короткий яркий свет, в котором лица собравшихся выглядели резкими, контрастными, как на старом фотоснимке. Марина закрыла глаза, ей вдруг стало страшно: всё, что она долгое время считала случайностью или скверным недоразумением, оказалось по сути трагедией, в которой отец, сам того не желая, сыграл роковую роль.
Андрей нахмурился, сжимая кулаки:
— Похоже, это всё-таки не конец истории. Вполне возможно, что Сергей мог быть вовлечён во что-то незаконное. Ты говорил, что он жаловался на долги?
— Да, — кивнул Иван. — Он как-то помолвился с женщиной, которая занималась сомнительным бизнесом, но подробностей я не знал. Он был… сам себе на уме.
— Почему же тогда ты решил, что все могут подумать, будто ты его убил? — спросил Максим, и его тихий голос прозвучал неожиданно громко.
— Может, потому что я весь этот год вёл себя как виновник, — горько ответил Иван. — Внушил себе, что если бы я вмешался, возможно, всё пошло бы по-другому.
Марина ощутила, как внутри у неё колко ёкнуло сердце. Ей стало жаль отца, который всю жизнь тащил груз этой истории. Стала ли она чувствовать понимание или всё же гнев? Скорее смесь.
Ольга поджала губы:
— Это всё не объясняет, почему мы не пытались искать его дальше, почему ты не рассказал об этом полицейским подробно, не описал того человека.
— Я пробовал, — шёпотом ответил Иван, — но тот человек исчез, как в воду канул. А потом… год за годом, всё затихло, и я решил, что так будет проще.
— Проще для тебя, — выдохнула Ольга.
Молчание, наступившее после этого, стало каким-то давящим. Несколько капель вина упали со стола на пол, оставляя алые круги, будто символизируя кровавый след, исчезнувший много лет назад.
Марина потерла виски, пытаясь справиться с нарастающей мигренью. В глубине души она чувствовала, что этот разговор — лишь начало более серьёзной правды, которая рано или поздно выплывет наружу.
— У нас есть ещё письма, — сказал вдруг Максим, поднимаясь. — Я прочитал только часть, но там Сергей упоминает некую встречу, где всё должно решиться. И ещё он пишет о каком-то карманном ноже с инициалами. Мне удалось найти этот нож… Он был закопан в сарае дедушки, в ящике под инструментами.
Все разом обернулись к Ивану. Тот побледнел, словно из него высосали всю кровь. Наконец, тяжело дыша, он произнёс:
— Я спрятал его, да. На лезвии была кровь. Считал, что если кто-нибудь найдёт… посчитают, что это я сделал. Я не смог отмыть лезвие полностью.
В этот миг напряжение, казалось, дошло до критической точки. Свет в люстре вдруг моргнул и погас на несколько секунд, оставляя комнату освещённой лишь колеблющимся пламенем свечей. В полутьме лица казались призрачными, а тени прыгали по стенам, как немые свидетели той давней ночи.
Андрей выругался тихо и нажал на выключатель, пытаясь вернуть освещение. Наконец лампочки моргнули и зажглись снова. Вслед за этим в коридоре что-то треснуло — будто хлопнула входная дверь от сквозняка.
— Может, это сигнал, что пора закончить этот вечер, — проговорил Иван, вставая с трудом. — Простите меня… за всё.
Он направился к выходу, оставляя после себя ощущение истощения и боли. Но Ольга схватила его за руку:
— Папа, погоди. Разве можно вот так всё бросить? Мы должны узнать правду, должен же быть шанс, что Сергей жив.
— Не уверен, — сухо ответил отец, не оборачиваясь. — Но если хотите искать — ищите. Я устал.
Он сделал ещё один шаг. Прямо в этот момент Марина не выдержала и закричала, бросив салфетку на пол:
— Стой! Мы не можем просто разбежаться, будто ничего не произошло!
Иван обернулся. Всё семейство замерло, ни один мускул не шевельнулся. За окнами завывал ветер. Часы продолжали мерно тикать, словно безразлично отсчитывая мгновения. И вдруг раздался раскат грома такой силы, что тарелки на столе задребезжали.
— Марина, — тихо сказал Андрей, — может, пусть папа отдохнёт? Придумаем потом, что делать.
Марина сжала кулаки до боли. Ей казалось, что если она сейчас отпустит отца, тот уйдёт в ночь и всё снова покроется этим глухим молчанием. Но видя опущенные плечи старика, она сдалась:
— Хорошо. Я позвоню завтра.
Глаза Ивана потеплели на миг, он чуть заметно кивнул и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Когда звук его шагов стих за окном, Ольга тяжело опустилась на стул. На столе перед ней застыли нетронутые блюда, словно декорации уже отыгранной пьесы.
— Марин, ты как? — осторожно спросила она.
— Пытаюсь понять, как жить дальше, — горько усмехнулась Марина. — Столько лет я верила, что у нас просто крепкая, пусть и не идеальная семья. А теперь выясняется, что всё держалось на сокрытой трагедии.
Ольга хотела обнять сестру, но не решилась. Она тоже была потрясена, ведь всю жизнь жила в уверенности, что история с Сергеем либо выдумана, либо не так серьёзна, как говорили слухи. Теперь же всё оказалось куда запутанней и страшнее.
Андрей поднял бокал, взглянул на винные разводы и поставил его обратно. Пить не хотелось, настроение было безнадёжно испорчено.
— Нам придётся искать ответы. Я могу попробовать поднять знакомых в полиции, хоть прошло много лет.
— Сомневаюсь, что будет толк, — ухмыльнулась Ольга. — Но, может, хоть что-то найдут в архиве.
Марина пошла к окну, вглядываясь в дождь, который стал ещё сильнее, как будто небо плакало над их домом. Ей вспомнились зимние вечера детства, когда они с сестрой укутывались в пледы и слушали истории от отца. Он всегда казался таким надёжным и правильным. Казался…
— Я должна была догадаться, — вслух сказала она. — Мне ведь снились кошмары про Сергея. Я не верила, что он мог просто исчезнуть без следа.
— Мы всё равно ничего не смогли бы сделать, если отец предпочёл молчать, — попытался успокоить её Андрей. — Но теперь у нас есть хотя бы его признание, эти письма, нож…
— И ещё куча вопросов, — Максим встал, убрав тарелку со стола. — Стараюсь представить себе, что чувствовал Сергей, когда понял, что его жизнь под угрозой.
Мариныны глаза наполнились слезами. Она осторожно прикусила губу, чтобы не расплакаться перед сыном. Как объяснить ему, что иногда взрослые могут оказаться более беспомощными, чем подростки?
Мягкий свет свечей на комоде всё ещё колебался, но теперь казался тусклым и безрадостным. Ольга встала, прошла по комнате, рассматривая семейные фотографии на стене: все снимки радостные, счастливые улыбки, застывшие мгновения прежних лет. В одном из старых альбомов, которое когда-то у них с Мариной было общее, наверняка были фотографии и дяди Сергея — улыбающегося, полного жизни. Казалось, память о нём выдрали с корнем из семейного древа.
— Я не могу сейчас оставаться здесь, — наконец призналась Ольга, обернувшись к сестре. — Прости. Мне нужно время, чтобы всё осмыслить.
Марина лишь кивнула, прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться. Ей было ужасно больно, но она понимала, что Ольга права. Вечер, начавшийся как очередной семейный ужин, превратился в площадку для признаний, которые перевернули их жизни.
Ольга надела плащ, так и не успевший до конца высохнуть, и нырнула в сырость ночи. Андрей поцеловал Марину в висок, прошептав:
— Я буду рядом. Мы что-нибудь придумаем.
Марина вздрогнула от холода, будто сквозняк прошёл по всей гостиной. Потом она собралась с силами, подошла к столу и стала убирать тарелки. Максим хотел помочь ей, но она жестом попросила оставить её одну. Ей нужно было что-то делать, любое действие, чтобы заглушить внутреннее эхо от разговора, которого она столько лет боялась.
Часы пробили десять вечера. Звук их боя, гулкий и торжественный, вспорол напряжённую тишину. Марина поёжилась. Её мысли метались: где сейчас отец, что он чувствует? Не дай Бог у него ухудшится сердце от этого стресса… Как быть с тем человеком, который приходил тогда за Сергеем? Может, он всё ещё где-то рядом или давно исчез из города?
Дождь усиливался, доносясь до гостиной едва слышными раскатами. В свете фонарей капли казались серебристыми иглами, летящими из тьмы. Словно небеса решили смыть с земли всю пыль, все секреты, все несказанные слова. Но так ли это просто?
Собрав грязную посуду, Марина отнесла её на кухню и включила тёплую воду. Шум потока воды действовал умиротворяюще, однако плечи всё равно оставались напряжёнными, а внутри чувствовался горький осадок.
— Мам, — тихо позвал Максим, появляясь на пороге кухни. — Может, тебе нужно отдохнуть?
Она покачала головой:
— Я не смогу сейчас уснуть. Лучше закончу с посудой.
Парень неопределённо пожал плечами и посмотрел на пачку писем, лежавших на краю стола. Он взял верхний лист, на котором виднелся неразборчивый почерк и подпись «Серёжа».
— Тут написано: «Я чувствую, что кто-то ходит за мной следом. Они не дадут мне уйти просто так, у меня есть долг… но я же всё отдам. Пожалуйста, помоги мне, брат». Это обращено к Ивану, да?
Марина кивнула, глядя на сына через плечо.
— Видимо, да.
— Не понимаю, почему дед тогда так безразлично повёл себя. Может, он действительно не верил, что всё серьёзно?
— Может. Мы никогда не узнаем всех деталей.
Максим сложил письмо обратно в конверт. Глаза его были печальными и немного испуганными. Он уже не выглядел подростком, который только наблюдает со стороны — теперь он был участником семейной драмы, вписанной в историю, где всё переплетено тайнами и молчанием.
— Мам, — сказал он снова, — всё изменилось, да?
— Да, сынок, — ответила Марина, смывая моющее средство с тарелки. — Наверное, теперь нам придётся жить иначе.
— Ты не винишь деда?
Марина задумалась. Она чувствовала горькую обиду, но в то же время видела, насколько тяжело Ивану было говорить правду. И все годы он носил это бремя в одиночку.
— Я не знаю. Мне нужно время, чтобы понять, что я вообще чувствую.
Парень аккуратно прикоснулся к её плечу, пытаясь поддержать. В этот жесте ощущалась зрелость, которая пришла к нему как будто за один вечер.
Когда посуда была помыта, Марина отключила воду и вытерла руки. Она посмотрела на часы: половина одиннадцатого, а казалось, что прошла целая жизнь. В гостиной тускло мерцал свет одной из свечей, догоравшей на самом донышке. Капельки воска стека́ли по тонкой свече, похожие на слёзы, а дождь за окном не прекращался.
Андрей сидел в кресле у окна и устало смотрел на улицу. Он выглядел человеком, которому только что раскрыли страшный секрет, и он ещё не знает, что с этой информацией делать. Увидев, что Марина и Максим вернулись, он спросил негромко:
— Ну что, как ты?
— Опустошена, — ответила Марина, садясь на край дивана. — Но внутри есть смутная решимость: мы не можем просто оставить всё как есть. Надо разобраться, что произошло с Сергеем окончательно.
— Согласен, — кивнул Андрей, — возможно, нужно поговорить с теми, кто знал его, — друзьями, коллегами. Но с чего нам начинать?
Марина пожала плечами:
— Возможно, с этих писем. Там могут быть упоминания имён или мест, где он бывал в последний раз.
Максим кивнул:
— Я просмотрю их внимательно. Может, есть зацепка.
Они переглянулись. В этот момент Марина почувствовала, что в их семье, несмотря на боль и тайны, всё-таки есть что-то объединяющее: желание докопаться до правды. А это иногда сильнее старых обид.
— Я рад, что мы хотя бы вместе, — тихо сказал Андрей. — Знаю, это звучит странно, но обычно после таких историй семьи распадаются.
— А я не уверена, что нам не грозит распад, — прервала его Марина. — Ольга не сказала, куда пошла. Может, она теперь нам враг, будет обвинять нас в покрывательстве.
— Ты же знаешь Ольгу, — вздохнул Андрей. — Она вспыльчивая, но сердцем добрая. Думаю, она скорее захочет помочь найти истину.
Марина встала, посмотрела на темноту за окном и чуть слышно проговорила:
— Хочется верить.
Она почти физически чувствовала, как эта ночь поглощает её маленький, уютный мир. Всё рушится, словно карточный домик, и на месте привычной реальности начинает вырисовываться что-то страшное, опасное, но, возможно, давно необходимое.
— Небо плачет, — произнёс Максим, глядя на потоки дождя за стеклом. — Как будто скорбит о том, что мы так долго обманывали себя.
— Может быть, — вздохнула Марина.
Так миновал ещё час, пока в доме окончательно не стихли шаги, и тишина не воцарилась в каждом углу. Андрей ушёл в спальню, Максим — к себе. Марина не могла заставить себя лечь, поэтому бродила по комнатам. Она убрала со стола последние бокалы, пересчитала тарелки, протёрла крошки. Но ощущение пустоты, которое поселилось внутри неё, не исчезло.
Когда стрелки часов приблизились к полуночи, она вдруг заметила, что осталась одна при свете последней свечи и люстры, будто сама символически замыкала этот мрачный вечер. Странная мысль закралась в голову: а что, если дядя Сергей действительно жив и однажды постучит в дверь? Готова ли она к этой встрече? Готова ли простить отца за то, что он так долго скрывал правду?
— Что же будет дальше? — прошептала она, подойдя к выключателю.
Ответа, конечно, не было. Только очередная вспышка молнии осветила пространство, выхватив из полумрака её отражение в зеркале: глаза покрасневшие от слёз и усталости, губы сжаты. Одновременно сильный порыв ветра скользнул по фасадам домов и ударил в ставни, и двери в коридоре скрипнули, заставив Марину вздрогнуть.
Она погасила свет в гостиной и направилась в коридор. На полу у входной двери всё ещё были видны мокрые следы от ботинок Ольги и отцовские следы, ведущие прочь. Марина понимала, что с этих пор всё изменилось, что их жизнь треснула, будто старый гранёный стакан, расколовшийся по краям. Но, возможно, в этом и есть шанс — иногда, чтобы найти правду, нужно разбить ложный образ до основания.
Она зашла в спальню и увидела, что Андрей не спит, сидит на кровати, свесив ноги на пол. Увидев жену, он тихо спросил:
— Придёшь?
Марина прошла к нему, села рядом и уткнулась в его плечо, почти без сил. Она чувствовала, что хочет плакать, но слёзы не приходили, оставляя только сухое жжение где-то внутри. Андрей обнял её, и они так просидели несколько минут, слушая, как дождь беснуется снаружи.
— Завтра новый день, — прошептал он. — Мы справимся.
В глубине души Марина понимала, что «завтра» — это не просто ещё один день. Это начало новой жизни, в которой придётся шаг за шагом восстанавливать семейную историю, поднимать архивы, разыскивать знакомых, может быть, погружаться в водоворот событий, о которых она не имеет ни малейшего представления. Но выход один — идти вперёд и узнать, что же на самом деле произошло тогда, 25 лет назад, за кулисами их спокойной, «идеальной» жизни.
В коридоре часы пробили полночь, и каждый удар казался гулким предостережением. А в оконном стекле вдруг отразилась очередная вспышка молнии — её свет выхватил внутренний двор, мокрые клумбы, гараж, где Иван любил чинить старые приборы. На миг в мозаике теней послышался отдалённый звук, похожий на шаги за калиткой, но, скорее всего, это был лишь ветер.
— Спи, — повторил Андрей, понимая, что она так и не легла, — мы всё обсудим утром.
Марина склонила голову, укладываясь рядом, и закрыла глаза. Пустота внутри по-прежнему оставалась, но сквозь неё уже пробивались ростки твёрдой решимости. Она знала, что всю правду о Сергее узнать будет нелегко, но ведь и вся семья теперь оказалась на грани нового этапа. Сможет ли она уберечь близких от очередных потрясений? Её душа содрогалась от страха: тайны, которым уже четверть века, могут вскрыть ещё более жуткие подробности.
Дождь за окном постепенно стихал, словно, выплакавшись вместе с ними, терял свою ярость. В воздухе ещё витал слабый запах сырости, а в тишине квартиры мелькала отголоском та самая напряжённость, что витала во время ужина. Но теперь она уже не казалась запертой, как до этого вечера. Теперь все понимали, что загнанные под ковёр тайны вышли наружу, и останавливаться на полпути нельзя.
Погасли все источники света, кроме уличных фонарей. Их жёлтые пятна на стенах напоминали расплывчатые силуэты призраков прошлого. Марина слышала, как Андрей дышит рядом, как Максим в соседней комнате, видимо, поворачивается во сне, и это ощущение семьи, хоть и потрясённой, но всё же семьи, подарило ей крохотную искру надежды.
Она тихо прошептала в темноту:
— Мы найдём правду, во что бы то ни стало.
И в ответ прозвучала лишь ночь, великая и безмолвная, увлекающая их в новую главу семейной истории.