Пока взрослые были заняты раскричавшимся ребенком, который при попытке выпутать его из тканевой люльки хрипло и обреченно, как показалось Нине, заплакал, у девочки было время немного рассмотреть родителей. Правда, долго она выдержать не могла, и, неожиданно для себя расплакавшись, кинулась к маме и папе. Мама справилась таки с трудной задачей освобождения ребенка и успела передать крикуна мужу, обнимая темными от загара руками старшую дочь. Папа решительно продрался через чемоданы, и первым делом передал младенца бабушке, а затем присоединился к жене, обнимая неожиданно стройную дочь. Машинально отмечая, как она подросла и повзрослела – еще бы, как-никак тринадцать будет осенью, папа не стал затягивать приветствия, и быстренько распределил семью по ближайшим задачам. Прежде всего требовалось устроить маму с ребенком на кормление, благо смесь с собой была, а дальше он сам и Нина занялись многочисленным багажом. Оттащив чемоданы в родительскую спальню, откуда спешно «выбывала» Маргарита Евгеньевна, семья собралась в полном составе на кухне за поздним завтраком.
- Как тебе братик, Нина? – глядя на засыпающего ребенка спросила мама. – Его зовут Алеша, мы, собственно, из-за него и вернулись.
Оказывается, у мамы перед отъездом был гормональный сбой, который не мешал командировке, поэтому на него просто не обратили внимание, а потом вышла накладка с препаратами – может, из-за прививок, может из-за климата, никто не понял причины, да только проект пришлось дорабатывать в форсированном режиме, благо и папа в этом же проекте был, закончили чуть раньше, и Алешка родился там, в Африке.
- Так что по свидетельству о рождении он у нас – африканец, - хохотнул папа.
Брат казался совсем маленьким, каким-то недовольным и смуглым. На реплику папы Алешка недовольно сморщил носик и разревелся, мама недовольно глянула на мужа и привычными жестами принялась успокаивать задремывающего мальчишку.
- Я пойду его уложу на кровать и сама прикорну, устала очень – шепотом прошелестела мама, поднимаясь с табурета. Бабушка Рита кивнула, потихоньку пододвигая табурет на место и собирая посуду после завтрака. Папа остался потягивать кофе из большой кружки, глядя уставшими глазами перед собой.
- Устал? – Маргарита Евгеньевна села напротив, а Нина, понимая, что папе сейчас не до нее, пошла мыть посуду, машинально прислушиваясь к тихому разговору за спиной.
- Устал, тяжелый перелет был, Лёшка охрип, так орал, никак не могли успокоить, да и турбулентность еще… Нет, мы бы еще там остались, но врачи категорически запретили – не климат ему там, начал в весе терять, а ему только полтора месяца, куда кроху мучить. – отец вздохнул, потом выглянул в коридор, поднялся и вышел из кухни. Вернулся он уже с небольшим чемоданчиком, на котором болталась бирка «подарки».
- Пока там Настя отдыхает, я вам подарки раздам, сам тащил, между прочим!
Под руками отца чемодан раскрылся, а оттуда ощутимо пахнуло чем-то очень экзотическим и нездешним. Под слоями мятой бумаги обнаружилась большая маска из черного дерева и черная же статуэтка какой-то немыслимо длинной тонкой фигурки с кувшином на голове. Маска и статуэтка предназначались Маргарите Евгеньевне, а Нине достались бусы из множества ниток яркого разноцветного бисера и несколько таких же ярких бисерных браслетов. Для тещи был припасен шарф из яркой ткани, на котором чередовались строгие треугольники, прямоугольники и полоски, только цвета оживляли четкий выверенный рисунок – палантин был в осенних терракотовых тонах с добавлением яркого желтого и оранжевого. После «раздачи слонов» папа достал рабочий ноутбук и тут же, в кухне, принялся искать кроватку и коляску с доставкой, потому что, как он сам пояснил, «без ног и без рук, а спать хочется нормально». Нина вызвалась помочь бабушке готовить обед, чтобы побыть рядом с папой подольше, но он, закончив оформлять заказ, попросил Нину разложить ему диванчик в ее комнате, чтобы немного «полежать на спине».
После того, как папа улегся на диване, он тут же и заснул, легонько посапывая, а Нина с бабушкой тихо готовили обед, и почему-то в молчании. У девочки было странное чувство, будто дома не было ни души, и повеяло каким-то холодком.
Начало тут