— Надо же, как быстро всё решилось, — Мария Петровна медленно опустилась на низкий диван в своей уютной, хотя и обшарпанной комнате. Казалось, весь потолок давит ей на плечи. — Я что, настолько вам в тягость, что даже не смогли обсудить это спокойно?
Слова прозвучали так горько, что Тамара и Сергей растерянно переглянулись. В пронзительном взгляде матери читались обида и страх.
— Мам, ну мы же… мы только… — Тамара попыталась объясниться, но тут же замолчала.
— Сестрёнка, — вклинился Сергей, переведя взгляд с матери на сестру, — может, всё-таки… давай спокойно?
Но «спокойно» уже не получалось. Мария Петровна сжала ладони, вспоминая, как пару дней назад услышала краем уха телефонный разговор Тамары с каким-то агентом. Потом — странные слова о «хорошем пансионате» и «квалифицированных специалистах». А вечером дети пришли и будто между делом сказали: «Мам, подумай, тебе же там будет удобно и безопасно…».
Марию Петровну в родном дворе знали как неутомимую и жизнерадостную учительницу литературы. Её уроки были самыми живыми и запоминающимися в школе: она не просто рассказывала о Пушкине и Толстом, а буквально оживляла героев, читая с такой страстью, что дети заслушивались. Ещё лет десять назад Мария Петровна с лёгкостью мчалась по коридору следом за шумной ватагой пятиклассников. Но пришла пенсия, потом первые признаки возрастных недугов — болели ноги, шумело в ушах, стало сложно самой ходить за покупками.
Сын её, Сергей (35 лет), уже несколько лет работал в строительной компании и брался за всё, что приносило стабильный заработок. Платить за съёмную квартиру, собирать на ипотеку, помогать матери — всё это требовало сил и времени. Дочь, Тамара (40 лет), работала в банке начальником отдела. У неё муж, двое детей-подростков. Квартира была просторной, однако там каждый угол занят: в одной комнате гимнастический уголок для старшего сына, в другой — компьютерный стол для младшего, да и муж Тамары не слишком был рад постоянному присутствию тёщи: он любил спокойствие и порядок.
Мария Петровна, привыкшая жить одна, старалась не лезть никому в душу, даже соседку Ольгу неловко было просить о помощи. Но с каждым месяцем чувствовала: ещё чуть-чуть — и она окажется в беспомощном состоянии. Собственно, именно это и спровоцировало разговор о «доме с постоянным уходом», как его назвала Тамара.
— Мы не хотим тебя бросать, мам, — произнесла Тамара, снова вынимая телефон из сумочки. Видно было, что она нервничает. — Просто у нас столько всего… Я в банк еле успеваю — то отчёты, то планёрки, дети болеют. Серёжа на работе допоздна. А у тебя то давление скачет, то головокружение. Мы боимся, что в один момент тебе станет плохо, а рядом никого не будет…
— Вот и звучит, — прошептала Мария Петровна, — как будто я — чемодан без ручки, и нести тяжело, и бросить жалко.
Сергей подошёл к окну, провёл рукой по занавеске с небольшими цветочками: когда-то мать сама шила эти шторы, была молода и полна сил.
— Мам, перестань. Мы все ломаем голову: как лучше сделать, чтобы и ты в безопасности, и мы могли спокойно работать.
— Надо же, как ловко! — воскликнула она и чуть улыбнулась сквозь слёзы. — «Спокойно работать», чтобы, не дай бог, не отвлекаться на старуху-мать.
Тамара, услышав горечь в голосе, попыталась приобнять мать за плечи:
— Не надо так, мам. Просто в пансионате есть люди, которые специализируются на уходе за пожилыми. Там тебе обеспечат круглосуточный присмотр, вкусное питание, врачи под боком. Это ведь не казённый дом, а хороший частный центр для тех, кто не может сам себя обслуживать. Мы выбрали место с отличными отзывами.
— Отзывами… — Мария Петровна вытерла уголки глаз. — Вы хоть понимаете, что я чувствую? Для меня это звучит как «Собирай чемодан, мама, и уезжай».
Тут в дверь постучали. Заглянула соседка Ольга — женщина лет сорока с копной русых волос и всегда участливым взглядом.
— Извините, — тихо сказала она, — слышала голоса. Всё в порядке?
— Да нет, не совсем, — призналась Тамара, кивнув на стол, где лежали буклеты пансионата. — Мы пытаемся разобраться, что делать с мамой, когда никто не может быть рядом.
— Пансионат? — переспросила Ольга. Губы её дрогнули: она была не чужда эмоций, а к Марии Петровне относилась почти как к родной тёте. — Мария Петровна, но вам же здесь всё родное… Тот же цветок на окне, те же книги, фотографии…
Сергей тяжело вздохнул:
— Вот именно, здесь её дом. Но что делать, если вдруг давление ночью подскочит? Или упадёт, а рядом никого?
Ольга нахмурилась, переминаясь с ноги на ногу:
— Может, я смогу к вам почаще заходить, что-то помогать, вызывать врачей…
— Олечка, не надо, — мягко отказалась Мария Петровна. — У тебя и своя семья, детки маленькие. Постоянно за мной присматривать — это слишком большая нагрузка.
Тамара собрала с буклетов одну распечатку:
— В общем, мы завтра хотели посмотреть этот центр. Съездить, пообщаться с персоналом. Мам, поедешь с нами?
— А у меня выбор есть? — грустно улыбнулась Мария Петровна. — Съезжу, конечно. Но всё это… не по душе мне.
Соседка тихо попрощалась и вышла. Когда дверь закрылась, в комнате вновь повисла напряжённая тишина.
— Мам, мы все делаем это из любви, — внезапно тихо сказал Сергей, прикусив губу. — Я устал думать, что однажды приду, а ты лежишь без помощи.
Мария Петровна лишь кивнула. Её сердце разрывалось: с одной стороны, она понимала тревогу детей, с другой — не хотела признавать себя беспомощной и лишней.
Назавтра они втроём приехали в дом престарелых — большой двухэтажный коттедж посреди хвойного леса за городом. У ворот их встретила молодая администратор, любезно пригласила пройти внутрь. Там оказались просторные холлы с креслами, везде свежо и чисто, будто в частном санатории. Сергей осторожно поддерживал мать под руку, Тамара шла следом и рассеянно озиралась вокруг.
— У нас пятиразовое питание, каждое утро гимнастика, — ласково рассказывала администратор. — Днём мы занимаемся с нашими гостями: рисуем, читаем стихи, зовём волонтёров с концертами. Если потребуется — у нас есть медсёстры и дежурные врачи.
Мария Петровна, несмотря на улыбку, чувствовала себя скованно. Она заглядывала в «столовую»: там сидели несколько пожилых женщин, тихо беседовали о лекарствах и пенсиях. В углу коридора виднелся мужчина в инвалидном кресле, безучастно глядящий в окно. Когда их взгляды пересеклись, он слегка кивнул. «Боже, — подумала Мария Петровна, — неужели я стану одной из этих людей, которые ждут визита родных по праздникам?»
Пока администратор рассказывала о порядке проживания, Тамара задала несколько деловых вопросов: про оплату, про удобства в комнатах. Сергей тем временем осматривался, замечая, как какие-то медсёстры радушно приветствуют жильцов, поправляют подушки, предлагают чаи и таблетки. Всё выглядело чисто и прилично, но в душе у Сергея нарастало чувство вины.
— Мам, ну… Здесь неплохо, правда? — спросил он, когда они вышли на веранду с видом на сосновую аллею. — Если что-то случится, сразу помощь окажут. А мы будем приезжать.
— Я не сомневаюсь, что тут хорошо, Серёжа. Но это не мой дом. Понимаешь? Не мой. Тут слишком тихо… И всё чужое, — Мария Петровна провела рукой по перилам. — Вроде бы всё продумано для удобства, а мне страшно.
— Страшно из-за нас?
— Страшно, что больше не смогу быть рядом с вами, — с горечью призналась она. — Вроде вы рядом, и в то же время — далеко.
Словно подтверждая её слова, Тамара вышла на веранду, говоря по телефону с мужем: «Да-да, поесть детям разогрей, я скоро…» Прервавшись, она подошла к ним:
— Я сегодня не смогу долго. Надо в школу успеть, у младшего родительское собрание. Мама, у тебя есть ещё вопросы к администрации?
— Ох, дочка… Да какие тут вопросы. И так всё ясно.
Тамара, стараясь держать деловую улыбку, обратилась к администратору:
— Спасибо вам большое. Мы вам позвоним, если решим, что это наш вариант.
По дороге обратно никто не решался заговорить первым. Лишь перед самым домом Марии Петровны Тамара, припарковавшись, обернулась к матери:
— Мам, ты сама подумай, хорошо? Я не хочу давить, но других вариантов… у нас пока нет.
Мария Петровна в ответ только кивнула.
Вечером, когда она осталась одна, накатила жуткая тоска. На кухне всё стояло так, как она сама расставила: старый сервиз на верхней полке, тёплый платок на стуле, книжные полки, заставленные томиками классиков, её любимая настольная лампа с зелёным абажуром. Всё было своим, привычным, но стало вдруг давить воспоминаниями.
Она подумала о том, как ночью ей стало плохо со скачком давления, а рядом действительно никого не оказалось: соседи вызвали «скорую», но случись что серьёзнее — время шло бы на минуты. Осознавая, что здоровье с каждым годом только ухудшается, Мария Петровна не могла не чувствовать правоту детей.
Однако мысль о постоянном переезде в дом престарелых пробуждала страх оказаться в изоляции от семьи. «Может, есть третий путь?» — подумала она.
Наутро первым заглянул Сергей. Его взгляд был измученным:
— Мам, я вчера до двух ночи не мог заснуть, всё это у меня из головы не выходит. Прости, что приходится так решать твою судьбу.
— Успокойся, сынок, — ласково ответила Мария Петровна, положив руку ему на плечо. — Я ведь знаю, вы с Тамарой не потому, что хотите меня с глаз долой убрать. Просто времена такие, работы много, дети… Но можно же найти компромисс?
— Какой? — Сергей вскинул на неё чуть отрешённый взгляд.
— Мы можем нанять сиделку на несколько часов в день, плюс Ольга сказала, что не прочь заглядывать вечерами. Я согласна оплатить часть из своей пенсии, вы с сестрой добавите остальное. Да, я знаю, это тоже траты… но ведь вам всё же дешевле, чем пансионат, и я буду дома.
Сергей начал рассматривать эту идею. Он присел на табурет у старого, но крепкого кухонного стола, взял мамины ладони в свои:
— Знаешь… Это может сработать. Я поговорю с Тамарой, если что — будем искать разумный график для сиделки. И если вдруг ситуация ухудшится… тогда подумаем ещё раз о пансионате.
В глазах Марии Петровны блеснули слёзы:
— Спасибо, сынок. Лучше так. И если стану совсем уж неходячей, тогда хоть не будет обидно, что я не пыталась сохранить нашу связь.
Через неделю в квартире Марии Петровны появилась сиделка Анна — улыбчивая женщина, которая когда-то работала медсестрой и прекрасно знала, как помочь пожилому человеку. Тамара, выкраивая время в обеденный перерыв, приехала познакомиться с ней, обсудить детали. Ольга приглядывала за хозяйством по вечерам. Сергей заходил по субботам, принося продукты и слушая последние новости.
Мария Петровна, наблюдая, как постепенно налаживается её новый распорядок, чувствовала тихую благодарность судьбе и детям. Пансионат никуда не исчез — он оставался вариантом «на крайний случай», если здоровье сильно ухудшится. Но пока тепло родных стен, запах её любимого василькового чая и стук соседских шагов за дверью делали жизнь спокойнее и радостнее.
— И всё-таки семья — самая надёжная опора, — говорила она Анне, когда та укрывала её пледом прохладным вечером. — Главное — верить, что родные люди не оставят. Ведь не зря я всю жизнь старалась дать детям то, что им нужно… Спасибо, что они в ответ на мои слабости нашли мне другой выход, а не просто «сдали».
Анна кивала, понимая, как важно для любой матери ощущать близость родных. И хоть душевные раны Марии Петровны заживали не сразу, она уже не смотрела на будущее с такой тоской. Она знала: здесь, на своей кухне, за столом с кружкой горячего чая, она всё ещё принадлежит семье.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.