Художественная галерея Смоленского музея-заповедника имеет немало замечательных картин известных русских и зарубежных художников. Настоятельно рекомендую ее к посещению. Но в собрании нашей галереи вполне мог оказаться и еще один шедевр, который ныне экспонируется в корпусе Бенуа Русского музея в г. Санкт-Петербурге. Речь идет о знаменитом огромном (2,6 x 4,5 метров!) полотне Михаила Врубеля «Утро» (другое название «Русалки» или «Перед рассветом»).
Картина была написана Михаилом Врубелем в серии из трех панно «Времена дня» для оформления интерьера малой гостиной дома знаменитого московского фабриканта и мецената Саввы Тимофеевича Морозова (дом был записан на жену), построенного Ф.О. Шехтелем на Спиридоновке в Москве (ныне его занимает Дом приемов МИД России), но было отклонено заказчиком. Художник хотел уничтожить полотно, но И.Е. Репин уговорил автора экспонировать работу на выставке русских и финляндских художников в Петербурге, которую организовал знаменитый импресарио Сергей Дягилев. Созданная летом 1897 года на хуторе П.Н. Ге в Черниговской губернии, она датирована в начале 1898 года, перед отправкой на выставку, где в первый же день была куплена княгиней М.К. Тенишевой. Картина Врубеля вызвала нешуточный скандал в среде критиков, ее не понимали, зло над ней иронизировали. И покупка этой новаторской картины княгиней Тенишевой еще больше подстегнула этот скандал.
Вот как высказался о панно «Утро» Врубеля Владимир Стасов, сторонник реалистической живописи и главный художественный критик того времени:
«Казалось бы, для кого это писано? Кому этот неимоверный вздор нужен? Он, казалось бы, может только всех отталкивать. Но нет, под картиной стоит билетик „продано”. Как это поразительно! И есть на свете такие несчастные люди, которые могут сочувствовать этому сумасшедшему бреду, намерены приютить его в залах, в комнатах, пожалуй, в музеях?»
Рецензия Стасова нашла отражение в карикатуре на выставку Дягилева известного художника-карикатуриста Павла Щербова. Используя предложенное Стасовым сравнение полотен русских и финляндских художников с «дырявым, грязным одеялом», карикатурист в виде некрасивой бабы изобразил княгиню М.К. Тенишеву, торгующую у старьевщика (Дягилева) за рубль старое рваное зеленоватое одеяло, отдаленно напоминающее декоративное панно «Утро».
Карикатура сопровождена подписью, содержащей грубый намек на душевное заболевание художника: « – Брось, бабка, торговаться; сказано: одеяло – в рубель… Ведь я его не на свалке выгреб, а в больнице у Фрея выудил». Обыгрывалась рифма Врубель-рубль, в больнице Фрея лечили душевнобольных. Вся прочая изображенная рухлядь, продаваемая «старьевщиком», – не случайный хлам: по проставленным на ней номерам с помощью каталога выставки можно определить, какие экспонаты пародировал Щербов. Дягилев узнаваем, он торгует за рубль зеленое одеяло с номером “93”: именно под этим номером в каталоге к выставке была указана картина Врубеля “Утро”. Горшки посередине – это пинок в сторону эстетства Дягилева, который украсил выставку живыми гиацинтами.
Панно «Утро» находилось в собрании М.К. Тенишевой, после открытия музея «Русская старина» в Смоленске, оно экспонировалось в этом же здании, но в 1912 году Мария Клавдиевна подарила картину Московскому археологическому институту «для усиления средств на постройку собственного здания» с условием, чтобы полотно была продано не дешевле 15 тыс. рублей. Его купил коллекционер В.Г. Винтерфельд, из его собрания оно и поступило в Русский музей в 1918 году.
Вот как описывал в газетной заметке «Смоленского вестника» от 20 июня 1913 года анонимный корреспондент свои впечатления от врубелевского шедевра:
«Из музея имени кн. Тенишевой убрана и отослана в Москву картина Врубеля „Русалки”. Посетители музея мало уделили внимания этому большому полотну работы 1898 г. Картины „не понимали”. Чаще еще ее совсем не замечали. Она терялась среди необычной для нее обстановки.
Много виновато в этом одно внешнее, но в живописи крайне важное обстоятельство. Для всякой картины свет – всё. Неудачным освещением можно убить красочность, яркость любого шедевра живописи. Это как раз было сделано с картиной Врубеля. Написанная в темных, обычных для первых работ художника, тонах картина требовала полного, «ударяющего» в нее света, а в музее ее поместили так, что по ней лишь скользили боковые обессилившие лучи света. Картина находилась в музее временно и из-за тесноты (от которой уже начинает страдать музей) не нашлось для нее более светлой стены…
Мне только раз, в вечернее время, когда музей обычно уже закрыт, удалось увидеть „Русалок”, озолоченных лучами заходящего солнца. Картина преобразилась. Стала неузнаваема. Вдали зажглись смело брошенные художником снопы света, ярко на фоне этого света выступили контуры заломившей руки русалки; безумным врубелевским светом (сравни пророк, демон и др.) сверкнули зрачки левой фигуры, а весь передний план картины (пруд) погрузился в таинственный, сказочный мрак.
Я почувствовал чарующую тайну этой забытой картины. Гениальной кистью своею безумец-художник приблизил к нам неведомый, ему одному доступный мир волшебных образов народной фантазии и убедительно показал связь этих образов с матерью природой. Какими надуманными, неубедительными кажутся „Русалки” Маковского и Куинджи после „Русалок” Врубеля!
И вспомнил я другую картину Врубеля „Богатырь”. Вот что написал о ней журнал „Аполлон” (1911 г., №1): „Картина поражает. Я не знаю другого холста, где монументальнее и сказочнее была бы выражена былинная Русь.
…Подлинно эпичен и подлинно народен «Богатырь» Врубеля и должен считаться в истории русского национального искусства образцом символической выразительности”. Нельзя ли сказанного применить и к „Русалкам”? Мне кажется, можно и нужно. Недаром обе работы писаны в одном и том же 98 году.
В музее на освободившейся от „Русалок” стене размещено оружие. Зало хрупкого фарфора (в которой раньше висели железные доспехи) очень от этого перемещения выиграло.
Картина Врубеля тоже, нужно надеется, выиграет от перемещения в Москву. В музее она терялась среди предметов старины, была, быть может, не на месте. Все же грустно: проигрывает от удаления картины Смоленск. Город лишается крупного художественного произведения современной живописи, полная оценка которого принадлежит будущему. И становится жаль, что сама кн. Тенишева выделила „Русалок” Врубеля из завещания, начертанного на блюде, на котором она поднесла ключи музея директору Московского археологического института.
Завещание гласит: „…и да будут навеки сокровища ея (скрыни – музея) во граде Смоленске на служение народу русскому”».
Панно «Утро» Врубеля – один из самых выдающихся шедевров эпохи символизма в изобразительном искусстве. Мечтая соединить в своем творчестве искусство с жизнью, Врубель работал над поисками высокого монументального стиля и особой национальной формы, используя в произведениях орнаментально-ритмические решения. Все это сближало его со стилем «модерн», для которого характерны также и контрастный переход от статики к движению, от душевного покоя к внезапной взволнованности. Для художественного языка модерна характерна особая плавность форм, вытянутость фигур, подчёркнутость контуров, использование растительных мотивов. Стебли, листья и цветы как будто увядших экзотических растений сплетаются в причудливый узор, в котором иногда появляются фигуры женщин или фантастических существ.
Модерн обнаруживает пристрастие к аллегорическим сюжетам, которое можно наблюдать и в панно «Утро». В нем пробуждающаяся природа олицетворена в четырех аллегорических фигурах русалок. Среди чарующего сплетения гигантских деревьев, густых трав и причудливых цветов возвышается фигура обнаженной женщины, встречающей восходящий свет. Его художник называет «Лучом» и олицетворяет с другой героиней, причудливо изогнувшейся и устремившейся из лесных зарослей к небу. Ниже, из густой травы, переходящей в болотные заросли, выступает третья «Фея», представляющая пробуждение от сна. Ее лицо еще неподвижно, только открылись большие темные глаза, в которых появляется первая утренняя мысль, как продолжение последнего сновидения. Четвертая фигура справа дана фрагментарно: изображена женская голова с выражением страха и отчаяния.
Когда Врубеля просили объяснить значение этой фигуры, он отвечал: «Это сказка». Четыре женских изображения усиливают общий эмоциональный настрой пейзажа, его поэтичность и музыкальность. Образы, созданные художником, многозначны и вызывают самые разные чувства, испытываемые человеком. Колорит панно, созданный из зеленых тонов, создает ощущение прохлады раннего утра, когда солнце еще только должно появиться из-за невидимого горизонта…
Остается еще раз пожалеть, что Смоленск лишился врубелевского «Утра»…
Автор: Юрий Шорин
Источники: Круглов В. Михаил Врубель из собрания Русского музея. СПб, 2006. С. 280; «Русская художественная летопись» журнала «Аполлон». 1912. Май. №10. С. 148; А.Д. «Русалки» Врубеля // Смоленский вестник. 1913. 20 июня. №135. С. 3-4.