Почему Коллинз воспользовалась услугами суррогатной матери?
Многие поклонники актрисы полагают, что Коллинз воспользовалась услугами суррогатного материнства из-за проблем с репродуктивным здоровьем, которые могли появиться в результате ее расстройства пищевого поведения. В одном из интервью она рассказывала, что годами боролась с анорексией и именно желание иметь семью подтолкнуло ее обратиться за помощью:
«Причиной, по которой я наконец-то начала говорить о расстройстве пищевого поведения, был момент, когда я отчетливо поняла, что хочу семью. Я хочу детей. И больше всего на свете я бы не хотела привносить это [расстройство пищевого поведения] в семью», — говорила Коллинз.
В 2017 году актриса исполнила главную роль в фильме «До костей», посвященном проблеме анорексии, — для этой роли она сбросила более девяти килограммов и при росте 163 сантиметра весила около 40 килограммов. По словам Коллинз, она решилась на эту роль, в том числе чтобы рассказать о собственном опыте борьбы с расстройством.
В комментариях под постом о рождении дочери актрисы фанаты начали напоминать об этом другим пользователям. «Лили ранее открыто говорила о медицинских проблемах, которые не позволили бы ей выносить ребенка самостоятельно. Отличная новость», — написал один пользователь. «Она говорила о том, что когда-то страдала анорексией, а это может пагубно сказаться на женском организме и репродуктивной системе», — пояснил другой.
Лили Коллинз родилась в семье известного британского музыканта Фила Коллинза и его второй жены Джилл Тэвелман в английском городе Гилфорде, а детство провела в Лос-Анджелесе. Впервые на экране Лили появилась, когда ей исполнилось всего два года, сыграв в ситкоме «Проблемы роста».
После окончания колледжа Коллинз стала регулярно сниматься в кино: одним из первых заметных фильмов, где она снялась, была сказка «Белоснежка: месть гномов». После актриса сыграла в фильмах «Орудия смерти: Город костей» (2013), «С любовью, Рози» (2014) и «Правила не применяются» (2016). Мировую известность Коллинз получила благодаря роли Эмили Купер в комедийном сериале «Эмили в Париже». За эту роль ее номинировали на «Эмми», «Золотой глобус» и MTV Movie and TV Award, в том числе «за лучший поцелуй» на экране.
В 2019 году Коллинз познакомилась со своим будущим мужем Чарли Макдауэллом. Они встречались около двух лет, а в сентябре 2021 года сыграли свадьбу в Колорадо. «Я никогда не хотела быть чьей-то супругой больше, чем твоей, и теперь я могу быть твоей женой», — делилась тогда Лили в соцсетях. В конце 2024 года супруги высказывались о желании расширить семью, но не стали раскрывать деталей.
Почему суррогатное материнство считают эксплуатацией?
Лили Коллинз — не единственная знаменитость, которая воспользовалась услугой суррогатного материнства. Подобное уже делали многие мировые звезды. Николь Кидман, которая долго не могла забеременеть, в итоге стала родителем благодаря суррогатной матери в 2010 году. Ким Кардашьян и Канье Уэст тоже воспользовались этим путем для рождения двоих своих детей (Чикаго и Псалма), поскольку, по словам пары, для Ким новая беременность могла быть опасной для здоровья. Певица Граймс и миллиардер Илон Маск рассказали, что их вторая дочь появилась на свет также с помощью суррогата — первую беременность Граймс описывала как очень тяжелую.
Тем не менее из-за высокой стоимости ежегодное количество детей, рожденных с помощью гестационного суррогатного материнства, остается довольно низким. По данным Института Катона, в 2020 году их было около четырех тысяч. Услуги суррогатной матери в США могут стоить от 100 до 200 тысяч долларов. При этом сама женщина, вынашивающая ребенка, обычно получает лишь часть суммы — порядка 40–70 тысяч. Остальные средства идут на медицинские процедуры, юридическую поддержку, услуги агентств и страхование. Многие противники осуждают суррогатное материнство именно за неравномерное распределение ресурсов по сравнению с риском для жизни каждого из участников.
Против суррогатного материнства выступает часть феминисток: они говорят о том, что это рискованные для здоровья женщины операции в интересах третьих лиц, и сравнивают суррогатное материнство с проституцией и работорговлей — индустрия суррогата, по их мнению, ставит женщин в уязвимое положение и превращает их тело в товар, приводя к эксплуатации, особенно женщин из бедных слоев населения.
Американские исследования показывают, что использование репродуктивных технологий увеличивает риск осложнений при родах. Активистка Стефани Боде отмечает, что «это вредно и бесчеловечно — разлучать малыша с матерью сразу после рождения», и называет суррогатное материнство «дополнительным насилием над женщинами и детьми».
Негативные последствия суррогатное материнство имеет и для психического здоровья. Опросы родителей выявили, что у детей, рожденных суррогатными матерями, чаще возникали психологические трудности по мере взросления, хотя к подростковому возрасту их выраженность снижалась. В 1989 году специальный комитет экспертов Совета Европы по развитию биомедицинских наук выработал основные принципы, согласно которым сурматеринство должно быть разрешено только в случаях, когда суррогатная мать не получает вознаграждения и может оставить ребенка себе после родов.
Однако есть и другая точка зрения. Некоторые врачи, например, специалист по репродуктивной медицине из Лос-Анджелеса Викен Сахакиан, считают, что суррогатное материнство имеет право на существование, ведь есть люди, кому важно не прерывать карьеру, в которой большую роль играет их внешность. По словам Сахакиан, актрисы и модели нередко решают таким образом сохранить здоровье и рабочий график.
Суррогатный адвокат Сара Джеффорд считает, что сами критики суррогатного материнства выступают против автономии женщин. По ее мнению, материнство не ограничивается лишь биологическим фактом рождения ребенка и может принимать множество форм, а женщина имеет право самостоятельно определять свою роль в жизни ребенка и распоряжаться своим телом и репродуктивными возможностями.
Такого же мнения придерживается Ольга Бойко, которая сама трижды была суррогатной матерью. По ее словам, работа в индустрии суррогата — это выбор женщин. «Есть спрос от самих суррогатных матерей. У них есть выбор остаться, допустим, в своем городе и работать за 20 тысяч рублей — пожалуйста, пусть она работает. Но она нигде не заработает миллион за год», — говорит Бойко.