В отделе устной истории библиотеки МГУ хранятся аудиоинтервью известных ученых, деятелей культуры. На этих записях можно услышать упоминания об Иванове. Часто они исходят от математиков. Они рассказывают, что в 1920–1930-е в нашем городе работали крупнейшие специалисты. Два главных имени – Н.Н. Лузин и А.Я. Хинчин. Они недолго преподавали в местных вузах, однако память о них и заложенные традиции сохранялись. Занятно, что именитые математики в Иванове не только корпели над научными статьями, но и беззаботно проводили время, шутили и влюблялись – здесь проходила их молодость.
В Иваново-Вознесенск ученые переехали в связи с организацией политехнического института. К тому же жизнь в провинции в послереволюционные годы была спокойнее и хоть немного сытнее.
Математическая обстановка
Математик Дмитрий Евгеньевич Меньшов приехал в Иваново-Вознесенск в середине 1920 года. Молодого ученого (ему было 28 лет) сразу назначили на должность профессора педагогического института, позже он начал преподавать в политехе.
«[В Иваново-Вознесенске] я попал сразу в математическую обстановку: там был Хинчин и ряд других математиков менее активных, – вспоминал Меньшов. – Мы организовали самостоятельный семинар, где друг другу делали доклады. Он иногда проходил на квартире Хинчина – политехникум отвел для профессоров хорошие квартиры, – а иногда – в аудиториях политехнического института, если были свободные. Ну, и мы друг другу делали доклады. Тут я уже стал серьезно работать, у меня серьезная работа по теории ортогональных рядов появилась. У Хинчина были серьезные работы по теории функций, и он в это же время начал заниматься теорией чисел. Ну, и некоторые другие математики там же работали. Были там и геометры. Мы не только свои собственные доклады делали, но и изучали некоторую литературу, в частности, изучали «Основания геометрии» Хильберта. Там был наш знакомый Четверухин, геометр, который принимал деятельное участие в обсуждении этого вопроса, и он даже опубликовал в математическом сборнике некоторые дополнительные замечания, касающиеся работы Хильберта об аксиоматике геометрии».
Ивановский период Меньшова закончился в середине 1922 года. После этого он до конца жизни работал в Московском университете, в 1953 году стал членом-корреспондентом Академии наук СССР. Упомянутый геометр Николай Федорович Четверухин работал в Ивановском педагогическом институте в 1918–1923 гг., впоследствии избран академиком АПН РСФСР.
Как галантный человек не умер
Математик Борис Владимирович Гнеденко приехал в Иваново-Вознесенск позже других – в 1930 году. Однако, по его словам, город был полон воспоминаниями о Лузине и Хинчине, сохранялась их научная школа.
«Особенно много было разговоров о Хинчине, забавных рассказов о нем, о его лекциях, причем он любил читать публичные лекции не столько по математике, сколько по философии и психологии. <…>
Он был живым, общительным человеком. <В Иваново-Вознесенске> он был одним из самых серьезных заводил среди молодежи научной: организовывал ночные прогулки, прыганье через костер.
[…]Одно время <Хинчин> жил вместе со своим приятелем еще по Московскому университету, механиком, Власовым Николаем Алексеевичем в одной квартире. И вот Власов любил поспать, рано подниматься не любил. Однажды где-то к концу учебного года – Власов мне рассказывал – ранним утром раздается стук в дверь. Оба они еще спали. Хинчин подошел к двери – спрашивают Власова. «Его нет!» – Хинчин отвечает. Через полчаса – вновь стук. Опять отвечает Хинчин, что его нет. […] Третий раз стучат. Наконец: «Сколько вам раз говорить, его нет, он умер!» – Хинчин отвечает. Какая-то очень экспансивная студентка, оказывается, стучала, и она немедленно, услышав, что Власов умер, побежала в институт политехнический. […] она сумела добиться, что на лестнице в вестибюле траурное объявление было вывешено, что в такое-то время состоится траурный митинг. А где-то около часа или двух Власов должен был читать лекцию. Он всегда одевался с иголочки, с тросточкой ходил. Входит. «Кто ж это скончался? Власов?» А в это время секретарь учебной части спускалась с лестницы и около дверей видит самого Власова, читающего это объявление. Падает в обморок. В результате Власов как галантный человек помог ее довести до стула, усадил в кресло, приводил в чувство».
Ивановская невеста
Также Борис Гнеденко вспоминал эпизод, связанный с женитьбой Хинчина на ивановской невесте. Настал период вступительных экзаменов в педагогический институт. Заскучавшие молодые профессора-математики решили, что Хинчин будет опрашивать абитуриенток- брюнеток, а его коллега Депутатов – русых.
«И вот Хинчин запоздал на начало экзамена. Смотрит – на лестнице стоит девушка с длинными темными косами и плачет. Он – к ней. «В чем дело? Почему вы плачете? Что случилось?» –? «Провалила математику». – «Этого не может быть, это недоразумение. Идемте в аудиторию». Да. Вновь принимает, та уже сдает экзамены ему, и потом она через некоторое время становится его женой», – пересказывал Гнеденко ивановский анекдот 1920-х.
Уехав из Иванова в 1934 году, Гнеденко поступил в аспирантуру к Колмогорову и Хичину. Как-то он рассказал своему научному руководителю байку о его ивановской женитьбе. Тот посмеялся и уточнил, что с невестой всё же познакомился еще до экзамена. Брак их состоялся, был дружным. Сам Борис Гнеденко стал профессором МГУ, специалистом по теории вероятности, академиком АН УССР.
Из группы молодых московских математиков, приехавших в 1918 году, в Иванове навсегда остался Владимир Семёнович Фёдоров (1893–1983). Его научные интересы были связаны с теорией аналитических функций. Профессор преподавал в политехническом и педагогическом институтах, наиболее продолжительный период работы связан с Ивановским энергетическим институтом. Именно В.С. Фёдоров пригласил в Иваново молодого математика, будущего академика А.И. Мальцева.
Николай Голубев