«Захожу в комнату в восемь вечера, а он на ребенке, то есть, на Вале, - рассказывала журналистам свидетельница. – Я не раз натыкалась».
Валя, о которой говорит женщина – это Валя Исаева, московская школьница, родившая от гастарбайтера в 11 лет. На момент, когда свидетельница давала интервью, девочке было 14. Тоже несовершеннолетняя.
Эта история более чем известна благодаря «Пусть говорят». У московской бабушки снимал комнату узбек, он стал «дружить» с 9-летней внучкой хозяйки и провожать ее в школу; в 11 внучкиных лет бабушка стала заставать «детей» в одной постели, но ничего не стала делать: «Их разве растащишь», - в итоге, в четвертом классе, на медосмотре у девочки констатировали беременность.
«Подкладывала внучку за деньги, которые узбек за комнату платил», - самое мягкое, что писали тогда читатели. Но правда еще интереснее: когда обнаружился грех, бабушка уже сдавала комнату… другому гастарбайтеру, а первый пребывал в квартире уже на правах зятя, по крайней мере, приходил и приносил деньги.
А? Каково?! Предприимчивая женщина.
С высоты прошедших 20-ти лет, невозможно поверить, что узбек немедленно не сел: половое сношение с девочкой, не достигшей 12-ти, сейчас однозначно трактуется как изнасилование: ребенок в таком возрасте не может дать согласие на секс, любое поползновение в эту сторону карается гигантским сроком. Маленьких развращать нельзя, и точка, таким строгим стало наше общество.
Но в те разухабистые времена ряд тележурналистов и один депутат прозрели в отношениях одиннадцатилетки и взрослого гастарбайтера «любовь», и все усилия опеки, школы и МВД, пытавшихся отправить узбека на зону, а Валю и ее ребенка в детдом, разбивались о слащавые передачи про «Ромео и Джульетту».
Хабиб – так звали педофила – выдавал себя за 14-летнего – и это сошло ему с рук, выяснилось, что жил в РФ по чужому свидетельству о рождении – сошло с рук. С помощью телевизионщиков выкрал Валю с младенцем из роддома и спрятался на снятой телевизионщиками квартире, подскочил в загс и вписал себя отцом – все, как отказную малышку уже было не оформить: пусть отец преступник, но он отец по закону, имеет родительские права на ребенка.
С Валей опека тупо дала слабину: девочка ведь и так была из детдома, с 2 до 9 лет жила в госучреждении, и только потом ее взяла «неродная бабушка», сказала (возможно, придумала), что она мать отчима. Опекун не справилась с доверенным ей ребенком, допустила растление: самое время было вернуть девочку на место. Но нет: государство прогнулось под одну передачу и «общественное мнение». Чиновники побоялись расстроить родившую школьницу, истерически кричавшую на них в роддоме: мол, «у девочки серьезно не в порядке нервы»…
Хабибу, в итоге, дали срок условно, а бабушка расписалась в том, что обязуется не допускать разврата: молодой отец будет жить отдельно и приходить к новорожденной дочке только днем, не ночью.
Соблюдалось ли это условие, ответьте самостоятельно: свидетели давали «КП» обстоятельное интервью о том, как бабушка, Валя, Хабиб и маленькая Амина одной семьей выезжали на лето в деревню. А именно Хабиб бил Валю, полностью игнорировал Амину, ходил весь в белом и плотно общался в сараях с деревенскими девками. Там еще ошивался старший брат Хабиба, который обокрал хозяев дома и сел за это в тюрьму. Чудесные отношения!
«КП» тогда направила публикации в прокуратуру для возбуждения уголовного дела, но в студии «Пусть говорят» собрали новую передачу, на которой Валя истерично кричала: «Нет! Он не бьет меня! Мы любим друг друга!»
Через годы, уже взрослая, женщина спокойно рассказывала в интервью в Youtube:
- Бил. У меня было сотрясение мозга, сломан нос. У меня попытки уйти от него очень много раз были. Я выгоняла его, бабушка выгоняла, он не уходил, и все. Я его боялась. Угрожал, что обольет серной кислотой, мол, инвалидом на всю жизнь останешься…
Какому фрагменту верить, решайте, как говорится, сами.
С Валей во многом так. В одном интервью она говорит, что до 11-ти лет ее звали Муслима, бабушка поменяла имя на Валя, только когда узнала, что внучка беременна, потому что, мол, было такое время: если бы узнали, что забеременела кавказская девочка, то ее, Валю, могли убить и бабушку тоже.
В других газетах рассказ звучит так: бабушка только перед смертью, в 2020-м году рассказала воспитаннице, что ее настоящие родители ингуши, и девушка еще спросила старушку: «Почему же я Валя?», - то есть, ни о каком имени Муслима до 11-ти лет ни речи не было! Даже наоборот: Валентина признавалась корреспонденту, что имя Валя за всю жизнь ей надоело…
Я рискну предположить, что ингуши вообще появились в истории только потому, что второй муж Вали чеченец, и сиротке надо было изобразить родственную национальность перед свекровью.
Еще пример: на «Пусть говорят», куда Валя исправно ходила много лет, она приводила «любовника Виктора», говорила, что уезжает к нему Кабардино-Балкарию (Хабиб накидывался на соперника с кулаками), а потом жаловалась очередному газетному журналисту, что ее заставили играть по сценарию: мол, подписала контракт, и отказаться от роли уже не могла. А на самом деле верна Хабибу, у них уже не один ребенок, а четверо, за передачу они с Хабибом получили 500 тысяч рублей…
Я бы хотела, чтобы меня поняли правильно: Валя для меня, прежде всего, жертва. Жертва насильника, покрывавшей его бабушки, телевизионщиков, устроивших из надругательства над ребенком шоу, и негодяев из Госдумы, сделавших возможным брак педофила и его подросшего объекта. То есть, я не могу обвинять женщину в том, какой ее сделали.
Но спросить ее мне хотелось бы.
Как она относится к бабушке, по сути, подложившей ее, ребенка, под взрослого мужчину?
Что бы она, Валя, сделала, если бы так поступили с ее дочкой Аминой?
Что лучше: оказаться в детдоме или жить дома у бабушки, но замужем за насильником? Надо ли было так радоваться, что телевизионщики смогли продавить опеку? Правда ли, что Хабиб не соблюдал запрет и жил с девочкой, как с женой, когда той было 12, 13, 14 и так далее лет, и изнасилований там получаются сотни?
Допускает ли ислам, в который перешла Валя, ложь?
Валя не была против нашего интервью, но объявила цену: 80 тысяч рублей.
Автор: Ульяна СКОЙБЕДА