оглавление канала, часть 1-я
Но, в любом случае, я должна была быть благодарна приходившим Сенькиным подружкам за то, что их присутствие переключило все внимание как сестры, так и тетушки, на них. И это позволило мне оставаться почти наедине со своими размышлениями какое-то время. Правда, ничего толкового на ум мне так и не пришло.
После ухода гостей, тетя Валя, как обычно это бывало на любых семейных праздненствах, обратилась ко мне:
- Дуська… Давай, запевай…
Я мысленно тяжело вздохнула. Не до песен мне сейчас было, ох, не до песен. Но, традиция – есть традиция. И если я не хотела сей же момент отвечать на неудобные и нозящие вопросы, приходилось эту самую традицию соблюдать. Любое наше застолье всегда оканчивалось хоровым пением. Петь в нашей семье, вообще, умели и любили все. Даже моя мама, Царствие ей Небесное, у которой не было ни слуха, ни голоса, всегда старалась присоединиться к нашему семейному хору. Поэтому, я покладисто спросила:
- Чего запевать-то?
Этот мой вопрос, тоже можно было считать традицией, потому как, ответ на него был мне уже известен. Тетушка улыбнулась и мечтательно проговорила:
- Давай «Сулико», на грузинском…
Ну, «Сулико», так «Сулико»… И я запела. Первый куплет, «по просьбам трудящихся» звучал на грузинском языке, а все последующие уже на русском. Потом пошли другие старинные песни, которые были любимы нашей бабушкой, потом вспомнили и о наших дедах, и об их песнях. В общем и целом, можно сказать, обед удался на славу.
После того, как вся посуда была помыта и убрана, мы разбрелись по своим комнатам. В спальню, мне отведенную, я не пошла, предпочитая оставаться в гостиной, где в камине горел живой огонь. Я уже, было, совсем собралась спать, когда из своей комнаты появилась Сенька. Уселась на краешек дивана, глядя на меня внимательным взором, тяжело вздохнула и тихо произнесла:
- Ну что… Рассказывай…
Я попыталась состроить на лице невинное недоумение, но сестра прервала мою игру на самом взлете, строго проговорив:
- Ты, главное, мне голову не морочь. Песни на тему «бессонная ночь» и бла-бла-бла…, оставь для мамы. И то, она, с ее-то способностью зрить в самый корень, навряд ли поверит. Так что, не юли. Увертюру и первый акт можно уже смело пропустить. Начинай сразу со второго…
Я, поморщившись, вздохнула, а потом, взяла, да и рассказала ей все про бабу Настю и ее загадочные речи. Сняла с шеи ключик и протянула сестре. Та покрутила его в руках, чуть ли не на зуб попробовала, и со значением произнесла:
- Работа старая, если не сказать, древняя. Правда, странно, что он изготовлен из серебра. Это металл мягкий, для ключей не использовался. Этот твой ключ больше похож на сувенир, ну, или символ чего-то, чем на рабочее изделие. А так… Ключ как ключ… Ничего особо таинственного я пока не вижу.
Я усмехнулась.
- Так и я не вижу… Только вот слова этой бабульки внушают мне некоторую тревогу…
Сенька посмотрела задумчиво на меня, все еще держа ключ в руке.
- А ты не думала, что та тетка была права. И эта твоя баба Настя просто не в себе. Возраст, тяжелая жизнь и все такое прочее… Вот крыша у старушки и поехала слегка. Может такое быть? – И сама ответила: - Вполне, может. А ты уже напридумывала себе невесть что…
Я вздохнула. Убеждать сестру в чем-то, в чем сама не была до конца убеждена я даже и не пыталась. Просто проговорила:
- Ты ее не видела… Если бы видела, то так бы не говорила. Откуда она знала, что мой браслет – это мамин подарок и, что мама уже умерла? Сорока ей на хвосте принесла? – Увидев, как сестра озадаченно сморщилась, проговорила со вздохом: - Вот, то-то же… А вообще… Гадать на кофейной гуще, в данном конкретном случае – дело зряшное. Отсутствие каких-либо данных не позволяет сделать правильных выводов. Поэтому, завтра я поеду в церковь и попробую бабуську расспросить поконкретнее.
Сенька согласно кивнула и добавила:
- Только, не ты поедешь, а мы поедем. Я теперь тебя одну не отпущу. – И закончила как-то неопределенно: - Мало ли…
На том и порешили.
На следующее утро, приведя себя немного в порядок и, наконец надев на себя собственные нормальные вещи, которые, слава тебе…, уже успели высохнуть, мы с Сенькой отправились в церковь. На тетушкины вопросы, куда это мы в такую рань собрались в выходной день, лукавить не стали, а сказали, как есть: мол, в церковь поехали. Тетя Валя удивленно вскинула свои красивые черные брови, и хмыкнула:
- Не замечала прежде у вас подобной набожности… С чего бы такое вдруг…?
Сенька, с совершенно серьезной миной ответила:
- Сама знаешь… Всему свое время и срок… - И шустро шмыгнула за мной в двери, пока тетушка не опомнилась и не начала задавать еще каких-нибудь неудобных вопросов.
Спускаясь по лестнице, я, оглянувшись на сестру, коротко хохотнула:
- Ты бы матери еще строки из Писания процитировала, конспиратор мой!
Сестрица в долгу не осталась, коротко огрызнувшись:
- А ты чего предлагаешь? Сказать все, как есть? Про бабку, ключик и все остальное?
Я, в притворном испуге замахала на нее руками:
- Упаси, Господи, тебя от таких идей!!! Сама знаешь, что тогда начнется…
Сенька довольно хмыкнула:
- Вот и я о том же… Так что, шевели копытцами и не юродствуй понапрасну…
К церкви мы подъехали, когда народ уже шел с заутрени. На этот раз, я прихватила угощения для бабульки, что называется, по полной программе. Получился целый большой пакет разной снеди. За деревянным прилавком, на месте вчерашней тетки со злющими глазами, стояла другая, вполне нормальная. Она была вся какая-то кругленькая, мягонькая, с добрыми и жалостливыми глазами, словно скорбела за весь белый свет разом. Беглым взглядом осмотрев церковь и не увидев сухонькой фигурки бабы Насти, я подошла к ней и спросила:
- А где тут у вас старушка, которую зовут баба Настя? Сидела тут у вас на скамеечке? – И неловко попыталась объяснить свой интерес: - Мы вот тут ей гостинцев принесли…
Тетка посмотрела на нас своими жалостливыми глазами и спросила тихо:
- Неужто, родня ей будете?
Я замотала головой, решив, что врать человеку с такими глазами – просто грех, и проговорила сбивчиво:
- Да, нет… Я в Пасхальную ночь тут свой браслетик потеряла, а баба Настя нашла и мне вернула. Вот… Отблагодарить хотели… - И я продемонстрировала свой пакет с гостинцами.
Тетка тяжело вздохнула и взгляд у нее стал еще более жалостливый. Хотя, по моему скромному мнению, больше уже было и некуда.
- Так померла Настасья…
Я недоуменно захлопала на нее глазами, и задала самый глупый вопрос, который только можно было задать в подобной ситуации:
- Как, померла…? – Потом, сообразив, что брякнула глупость, попыталась ситуацию исправить: - То есть, я хотела спросить, когда…?!
Тетка с пониманием опять вздохнула и охотно пояснила:
- Так, вчера и померла, после вечерней службы…
Я продолжала недоверчиво пялиться на женщину. Видя мою некоторую заторможенность, в разговор вступила сестрица. Чересчур деловым, и несколько бесцеремонным тоном, словно следователь-дознаватель, спросила:
- А померла-то от чего? Болезнь какая, или помог кто?
Тетка испуганно замахала на нас руками.
- Да, Господь с вами!!! Отродясь у нас такого греха не бывало! – И с негодованием повторила: - Помог…! Скажете тоже…!!
Но от Сеньки, уж если она прицепилась, отцепиться было не так-то просто. В этом она была хуже клеща. Хоть маслом мажь, хоть пинцетом выколупывай! Пока свое не выяснит – ни за что не отстанет. Характер… Сурово нахмурив брови, она опять пристала к тетке:
- Так, померла-то от чего? Вы так и не сказали…
Женщина, испуганно переводя взгляд с меня на сестру, пробормотала трясущимися губами:
- Так она здесь служкой была. Хоть и старая, а порядок любила. Где пыль протереть, где полы помыть. С клироса спускалась… А лестница у нас там уж больно крутая. Я ей сколько раз талдычила: «Настасья, не ходила бы ты на клирос… Пущай вон кто помоложе лазают…» Так нет… Никогда не слушала. Да и то сказать, хоть и старая была, а шустрая. По той же лестнице порасторопней молодых бегала. – Тут она, вроде как, опомнилась, и, горестно вздохнув, закончила: - Вот и добегалась… - И вытерла уголком платка набежавшую на глаза слезу.
Мы еще постояли несколько мгновений в нерешительности, а потом Сенька достала из кармана деньги и купила несколько свечей. Пояснила неведомо кому:
- За упокой поставим…
Я, словно опомнившись, передала пакет со снедью тетке, пробормотав: «Помяните бабу Настю…», и поплелась за сестрой, ставить свечки.
