Прошло немного времени. Олеся теперь удивлялась и возмущалась:
" До чего изменилась Марина за последний месяц! Чего ей на месте не сидится, спрашивается? Раньше была равнодушной и спокойной, как удав. Сидела да работала. Сейчас же ходит по кабинетам, выводит людей на откровенные разговоры, подслушивает, подглядывает... Разыгрывает участие, интерес к чужим заботам и проблемам. Будто собирает любую информацию обо всех, авось, пригодится! Спрашивается, оно ей надо? "
Марина Семеновна теперь без приглашения и без стеснения рвалась туда, где ее коллеги отмечали дни рождения, свадьбы или поминки. Даже завела себе блокнот, чтобы ничего не забывать. Поведение ее стало более напористым. иногда даже каким-то агрессивным. Но ее коллеги тоже не молчали в ответ.
- Инна Сергеевна, голубушка, у вас же через неделю юбилей? А где праздновать будете ? - наивно хлопала глазками Марина Семеновна.
- У себя дома, с близкими родственниками! Не люблю я дни рождения!
- Инна Сергеевна, пятьдесят лет раз в жизни бывает! Разве можно праздновать его дома? Давайте-ка, я пробегусь по кабинетам, деньги соберу...Рублик - здесь, рублик - там, и отпразднуем мы это замечательное событие в кафе или в ресторане, как положено!
- Откуда вы знаете, как положено? Я же сказала : мои близкие соберутся у меня дома, ваша помощь мне не требуется!
Марина Семеновна скривилась, как от зубной боли. Ей никак не хотелось упустить возможность похвастаться потом, что это она помогала организовать юбилей для Инны Сергеевны. Поэтому она снова открыла рот :
- Инна Сергеевна, ну, не упрямьтесь, вы только представьте...
- Марина Семеновна, я вам ответила на все ваши вопросы! Своим поведением вы нарушаете субординацию! Вы что, понимаете только тогда, когда вас посылают на три буквы открытым текстом? Идите, работайте, а не болтайтесь в рабочее время по кабинетам! Иначе я поставлю в известность руководство прокуратуры о вашем назойливом желании помешать мне нормально работать!
Марина охнула и вылетела из чужого кабинета, не извинившись и не попрощавшись. Свидетелями ее унижения были двое коллег, которые мысленно аплодировали Инне Сергеевне, достойно отбившейся от наглой "пиявки".
Через неделю в "красном уголке" прокуратуры Инна Сергеевна, как и собиралась ранее, организовала чаепитие для своих коллег. Ее тепло поздравили и подарили памятный подарок. Все остались довольны.
Марина Семеновна разозлилась и на чаепитие не пошла:
"Чай они там пьют, юбиляршу нахваливают! Да если бы не я, остались бы вы сейчас все и без торта, и без поздравлений! А меня никто не позвал! Неблагодарные!"
Но вслух своего негодования она не высказывала. Многие знали, что это мероприятие готовилось заранее. Знала это и Васильева. Но разве она могла не возмутиться хотя бы про себя? Нет, конечно.
Никто из ее коллег не был принципиально против, если она предлагала "скинуться" кому-то на подарок или на похороны. Но никто не хотел слушать ее рассказы о том, кому она с чем помогла, потому что из ее уст это звучало так, будто это она сама лично познакомила и поженила кого-то, или предложила кому-то финансовую помощь из своей собственной зарплаты. Ее вежливо, но настойчиво стали выпроваживать из кабинетов, когда она приходила не по рабочим делам. Олесе тоже надоело слушать такое:
- Ой, они меня так благодарили, так благодарили, говорили, какой вы чуткий человек, Марина Семеновна! Да если бы не вы, то у нас и свадьбы (похорон, поминок,торжественного концерта во Дворце профсоюзов к 8 Марта, премьерного показа фильма в кинотеатре, путевки в санаторий или в детский пионерлагерь, поездки на сенокос или на базу, для переборки картофеля, - нужное подчеркнуть) бы не было!
Любому было ясно, что Марина Семеновна не только занималась показухой, но и присваивала себе чужие заслуги. У Олеси возникла мысль, что, возможно, у Марины Семеновны какие-то проблемы с головой.
"Когда вы только успеваете делами заниматься, Марина Семеновна? " - думала Олеся Антоновна.
Вскоре она решила воспользоваться возможностью и сменить рабочий кабинет. На давно заслуженный отдых собирался отправиться старейший работник прокуратуры, который занимался проверкой жалоб от родственников осужденных. Те считали своих родных невинными жертвами системы, теми, кто пострадал от репрессий. Работа была сложная и очень кропотливая, но Олеся сама попросила дать ей возможность проявить себя на этом участке работы, и ей пошли навстречу.
Поэтому женщина все чаще исчезала из кабинета, который они делили с Мариной Семеновной. А когда Васильева начинала ей что-то восторженно рассказывать, нахваливая себя, Олеся останавливала свою "соседку" :
- Извините, Марина Семеновна, но у меня много работы, потом поговорим.
Васильева обиженно дулась на нее, возмущалась, и однажды не выдержала, точнее, не выдержали они обе.
- Олеся, да что же это такое! Вы ведете себя так, будто вам все равно!
- Да, мне все равно! Не надо мне рассказывать в подробностях о том, как вы присутствовали на свадьбе вашей соседки, куда вы все-таки прорвались, хотя никто вас туда не приглашал! Мне это не интересно! Я хожу на работу не для того, чтобы слушать все эти ваши рассказы! Закругляйтесь уже! Иначе получается, что вы и сами не работаете, и мне не даете!
Марина Семеновна обиделась и замолчала:
" Интересно, не хочет она меня слушать! А кому я тогда должна обо всем этом рассказывать? Я делаю добрые дела, и вместо того, чтобы мне спасибо сказать, мне еще и рот затыкают?"
В пятницу вечером она уходила с работы в отвратительном настроении:
"Ладно, все равно ей все расскажу, когда приду на работу в понедельник! Пусть отдохнет пока, работяга наша!".
В понедельник утром Марина Семеновна просто летела на работу, жажда кое-что рассказать Олесе и похвалиться распирала ее изнутри. Но, когда она вошла в кабинет, то увидела, что ни Олеси, ни ее вещей там уже не было, остались только чистый стол и стул, и ничего более.
Для Марины Семеновны это был тяжелый удар. Олеся ее даже не предупредила! Значит, и дружбы настоящей не было? Ну, и с кем же теперь она будет делиться новостями?
Конечно, скоро она узнала, где теперь новое рабочее место Олеси Антоновны. Как-то зашла туда, точнее, заглянула без стука и увидела в кабинете областного прокурора. Они с Олесей обсуждали какое-то дело. Марина Семеновна тихо закрыла дверь и ушла к себе. С этого дня она ходила мрачнее тучи. Если нЕкому похвастаться, рассказать о своих успехах и о том, какая она умница и незаменимый человек, зачем ей стараться?
"Может, лучше кроликов на участке завести? Так хотя бы мясо будет... Стоп, стоп! Не надо торопиться! Кто у меня там еще не окружен заботой и вниманием? Сейчас составлю себе списочек."
До середины 90-х годов городская и областная прокуратуры находились в одном здании: городская - на первом этаже, областная - выше. Когда городская прокуратура "переехала" в выделенное ей отдельное здание, в другом конце города, дружеские (но не рабочие) связи между сотрудниками той и другой прокуратуры постепенно ослабли, и сохраняли их только те лица, кто был в этом заинтересован. События, о которых я хочу рассказать, происходили еще до "переезда".
В те годы в областной прокуратуре все подразделения возглавляли мужчины, кроме канцелярии, там заведующей была женщина. Областной прокурор тоже был представителем сильного пола. На протяжении многих лет эту должность занимали и продолжают занимать сейчас именно мужчины. Видимо, так сложилось изначально, что они же принимали участие в самых сложных судебных заседаниях, как говорится, "вызывали огонь на себя". Они чаще всего и в командировки ездили, особенно, с проверками. Но иногда бывали и исключения. Например, в поездки по области порой отправляли Лидию Петровну Ложкину.
Эта была молодая женщина, симпатичная, стройная, с нежно - розовым, похожим на сердечко, личиком, и тихим, нежным голосом. На первый взгляд могло показаться, что это - нежная фея, которая только волей нелепого случая оказалась в нашем грубом мире. Но первое впечатление часто бывает обманчивым : Лидия Петровна могла, образно говоря, при необходимости, безжалостно скрутить в бараний рог в судебном заседании любого оппонента. У нее был острый ум и не менее острый язык.
Эта молодая женщина уже слыла настоящим экспертом по вопросам, связанным с хищениями государственной собственности и причинением ущерба государству. Ее коллеги часто обращались к ней за консультацией, особенно те, кто работал в районных центрах. У Лиды не было мужа, она жила с родителями и серьезно занималась своей карьерой. Возможно, какую-то роль здесь сыграло то, что у нее в подростковом возрасте, когда она занималась гимнастикой, из-за неудачного падения был деформирован позвоночник, и появился небольшой горб. Сама Лидия Петровна и виду не подавала, что считает его серьезным недостатком в своей внешности, или как-то комплексует по этому поводу. Но замуж она пока так и не вышла.
За три года до того момента, как чета Носик перебралась в город, Лидия Петровна приезжала с проверкой в районный центр, где в прокуратуре работали Николай Андреевич и его жена Лариса.
Лариса как раз находилась на больничном с сынишкой, который подхватил "ветрянку", и на работе не появлялась. Николай Андреевич попросил Лидию помочь ему и его коллегам разобраться с особо сложными моментами в одном деле, которое расследовала районная прокуратура. Обвиняемых по делу было четверо, все - по "хозяйственным" статьям. Дело было многотомное, серьезное, резонансное. Помощь Лидии Петровны оказалась очень кстати. Сотрудники районной прокуратуры засиживались в кабинете Николая Носика до позднего вечера, а потом Николай Андреевич шел провожать свою коллегу в гостиницу. Но и там они могли еще долго о чем-то совещаться и даже спорить.
До приезда Лидии в поселок они с Николаем Андреевичем, конечно, виделись в областной прокуратуре, когда он сам появлялся в городе, по делам. Но это было "шапочное знакомство", как и со многими другими коллегами. Теперь же они имели возможность узнать друг друга поближе. Они сидели рядышком за одним столом, открыв какой-то-нибудь том дела на нужной странице, их руки иногда нечаянно соприкасались, но никакого "удара тока" при этом ни один из них не ощущал, и не было никакого желания сократить существующую между ними дистанцию. Никто не флиртовал, не замирал в восхищении, не мечтал увидеть другого во сне. Ничего такого не было.
Как случилось, что на исходе третьих суток с момента встречи они оказались в одной постели - не очень понятно. Это было по-настоящему неожиданным событием для обоих. Может быть, это случилось от скуки, или, напротив, оба сильно устали и посчитали, что лучший отдых - это смена занятий? А, может, была и иная уважительная причина. Вроде бы каждому из них и не сильно хотелось, но вот так все и вышло : отключилась голова на полчаса, а включилось что-то иное.
Николай Андреевич, опомнившись, испытал настоящий ужас. Он и проверяющее лицо - это абсурд, само.убий.ство, этого не должно было случиться никогда! Он быстро оделся, попрощался и убежал домой, к жене и больному ребенку. А Лида, напротив, решила, что это ее шанс поменять свой привычный образ жизни.
"Надо же, какой чувствительный! Похоже, расстроился по-настоящему!"- удивлялась она. Конечно, Лиду тоже расстроило поведение ее коллеги, но она не стала паниковать и обижаться. В конце концов, она знала, что он женат и семью свою очень любит.
Молодая женщина забросила ноги повыше на ковер, который висел на стене у кровати, считая, вероятно, что у нее появилась прекрасная возможность сделать себе самой подарок - родить ребенка, если получится.
Когда через несколько месяцев Николай Андреевич, наступив, так сказать, на горло собственной песне, позвонил ей на работу, чтобы снова проконсультироваться по уже известному делу, которое готовилось к передаче в суд, она сначала разговаривала с ним так, как будто между ними ничего и не произошло. В конце разговора, прежде, чем попрощаться, Николай Андреевич выпалил :
- Лидия Петровна, спасибо огромное, я ваш должник!
Потом подумал и добавил :
- Простите, если что не так!
Лучше бы он этих слов не говорил.
- Да, вы мой должник, готовьтесь, скоро вы снова станете папой! - спокойно сказала ему Лида, с интересом ожидая, какая у него будет реакция.
Николай Андреевич от удивления и досады чуть не заплакал:
- Я? Вы сейчас серьезно? Не может этого быть, мы же всего один раз, и тот случайно! А как же моя семья? Я не хотел этого ребенка, напротив! Лидия Петровна, вы собираетесь потом устанавливать отцовство? Пожалуйста, не делайте этого, очень вас прошу! Это сломает мне жизнь! Я обещаю, что стану помогать вам деньгами, только прошу, не подавайте в суд, не говорите ничего моей жене, пожалуйста!
Лида и в мыслях не держала разбивать семью своего случайного любовника. Напротив, она была очень довольна, что у нее появится ребенок. Статус мамы - одиночки ее вполне устраивал. Она, скорее, решила подшутить над Николаем Андреевичем. Но шутка не удалась. Хотя, какие тут шутки? Однако, ее очень неприятно удивило то, что он вдруг так испугался. Мужчина струсил. И она ответила:
- Ну что вы, Николай Андреевич, зачем моему ребенку такой трусливый и безответственный отец? Разумеется, я ничего не скажу вашей жене. А вот финансовая помощь ваша была бы кстати. Не откажусь.
Лиде самой было неприятно говорить о деньгах. Но, она сказала себе честно, что лишними они никогда не бывают.
"Конечно, если судить по совести, то он - мой должник, ведь я ему столько вопросов разложила по полочкам, столько времени потратила на это, - думала она о Николае Андреевиче, - но как меня угораздило связаться с таким слизняком? Ведь знает же, что никакой суд не признает его отцом моего ребенка на основе голословного заявления! Сам, наверное, не раз принимал участие в таких делах. Но сразу обо всем забыл и наложил в штаны от страха! Какой из него отец?"
Продолжение следует…
Имена участников и некоторые обстоятельства событий изменены. Любое совпадение считать случайным.
Этот текст был впервые опубликован на моем канале "Лана Орловская. Солнце на парусах" на платформе "Яндекс Дзен" 16.02.2025 года. Копирование или иное использование текста, в том числе, его озвучка, без разрешения автора ЗАПРЕЩЕНО.
#рассказ#повесть#криминал#уголовное дело#мошенничество#преступление