Невежество породило нацизм.
Невежество его воскресит.
Вторая Мировая война, как и все связанные с ней ужасы, вызванные зверствами нацизма, навсегда сохранится в памяти человечества в виде глубокой и постоянно дающей о себе знать травме. Ведь в ходе этого поистине тотального конфликта, погибли десятки миллионов людей, были разрушены множество городов, целые народы оказались под угрозой целенаправленного уничтожения или порабощения, а по масштабности не будет преувеличением сказать, что пламенем войны была охвачена вся планета. Эта война стала беспрецедентной по степени ожесточённости и напряжённости противостояния. Инициировавший её и ведший с беспримерной жестокостью Третий Рейх не гнушался использовать самые циничные и тем поразительные способы борьбы не только в том, что касалось непосредственного ведения боевых действий, но и информационно-ментального воздействия на своих граждан с целью укрепления своей идеологии и поддержания стабильности политического режима. Иными словами пропаганды, в которой не последнюю роль играли спекуляции на почве истории Германии и её народа, а также истории и других стран. Историческая наука всегда и везде находилась в тесной связи с политикой, ибо её целью является поиск ответов на самые острые и животрепещущие вопросы относительно устройства общества и происходящих в нём процессах. Однако впервые академическая история оказалась полностью отстранённой от освещения объективной реальности и откровенно используемой как инструмент пропаганды, как оружие именно в Нацисткой Германии.
Конечно, травма, оставленная той войной, как не для кого другого, за исключением разве что нашего народа, не была столь глубока, как для самих немцев. Настолько, что в обеих частях разделённой Германии, на протяжении нескольких десятилетий после войны, данную тему обходили стороной и старались не вспоминать не при каких обстоятельствах. Ибо в течении этого времени оставались живы многие из тех в том числе из профессиональных историков, кто запятнал себя сотрудничеством со НСДАП (Национал-социалистическая немецкая рабочая партия) и либо искренне раскаивался в этом, либо предпочитал не акцентировать внимания на своём прошлом с целью избежать дальнейшего наказания. Однако время шло, и постепенно подрастало поколение исследователей и интеллектуалов, бывших в годы войны детьми и получившими образование много позже её завершения, которые начали задаваться вопросами. Вопросами о том, так как же всё это получилось? Кто виноват? И что же было на самом деле? Эти наболевшие вопросы адрессовывались, как по отношению ко всей стране, так, в частности, и к роли истории и историков во всём случившимся. Стоит отметить, что и среди представителей послевоенного поколения, и даже и по сей находились и находятся те, кто уходят в прямое отрицание того, что история, как научная дисциплина, вообще оказалась замешана в формировании и укреплении нацисткой идеологии. Якобы интеллектуальность и образованность в принципе чужды тоталитаризму и потому не могут быть обвинены в содействии оному. В действительности всё обстоит совершенно иначе.
После прихода нацистского руководства к власти в Германии в начале 30-х, все рычаги управления государством оказались, сосредоточены в их руках и таким образом в стране началось складывание тоталитарного строя. Вся власть абсолютно во всех сферах жизни общества должна была подчиниться единой воли партии. Соответственно, это касалось и всей культуры, включая академические науки, в том числе историю. Для того чтобы подчинить её собственному влиянию нацистскому руководству было необходимо подвергнуть всю академическую историческую среду процессу унификации с целью установления максимально эффективного контроля над этой областью гуманитарного знания или же, выражаясь собственно нацисткой терминологией, заменить «еврейско-либеральную» историческую науку на новую, «борющуюся». В целом для этого было два пути, обоими из которых руководство Третьего рейха и воспользовалось. Первый – провести политические и расовые чистки среди учёных, таким образом, устранив среди них представителей «низшей расы» и явных противников национал-социализма. В результате, репрессиям были подвергнуты до 15% учёного состава. Правда, справедливости ради следует заметить, что вместо физического уничтожения нацистская верхушка, по крайней мере в предвоенный период, ограничилась по большей части депортацией неугодных историков за границу. Второй путь - способствовать продвижению в академической среде молодых и честолюбивых ученых, полностью поддерживающих политику и идеологию партии НСДАП, а также провести интеграцию в ряды сторонников германского национализма уже состоявшихся и видных учёных, путём поощрения, угроз или психологического давления.
Здесь следует сразу оговорить вопрос о том были ли среди профессиональных историков те, кто и уцелел и, несмотря на давление со стороны нацистского режима, сохранял к нему скептическое отношение или и вовсе являлся сторонником движения сопротивления. Конечно, такие были. Так, например Франц Нойман историк и политолог, симпатизировавший социализму и левым, после прихода Гитлера к власти добровольно покинул Германию и перебрался в США, откуда активно критиковал нацизм и даже написал обширное критическое исследование: «Бегемот: структура и практика национал-социализма»; кроме того в качестве примера здесь можно привести знаменитого историка и философа Фридриха Мейнеке, последовательно выступавшего против национал-социализма и вплоть до разгрома нацисткой Германии находящегося по отношению к нему в пассивной оппозиции, или же Герхарда Риттера, специалиста по истории Средних веков и раннего Нового времени, который и вовсе принял участие в заговоре против Гитлера в июле 1944 года, был арестован, но выжил, и после завершения войны продолжил вести свою научную деятельность.
Однако, несмотря на все это, следует признать, что число тех немецких историков, кто был негативно настроен к нацизму, а уж тем более предпринимал хоть какие-то конкретные действия, направленные против него, было минимально, а тех, кто, напротив, так или иначе являлись, лояльными Гитлеру, тем самым поставив историческую науку на службу его интересам, было подавляющее большинство.
Но каковы же были эти интересы и каким образом их могла обеспечить ангажированная нацистами историческая наука? Прежде всего, руководство нацисткой партии было заинтересовано в том, чтобы с помощью истории обосновать правильность собственных идеологических постулатов и проводимой ими политики. В связи с этим особую значимость приобрели следующие направления исторических исследований:
1. Разработка арийской истории. Исследования о «нордической расе» и её влиянии на мировую культуру, попытки связать германские племена с древними ариями и исходя из этого доказать, что древние германцы являлись носителями высшей культуры.
2. Изучение истории германских племён и средневековых немецких государств. Попытки связать средневековые государства, основанные германцами c идеей «Великой Германии» и территориальными претензиями Третьего рейха в настоящем.
3. Исследование военной истории и истории милитаризма. Прославление военных побед Пруссии, Австрии, Священной Римской империи и Кайзеровской Германии. Составление биографий Фридриха Великого и Отто фон Бисмарка, как показательных образцов для нацистского руководства, анализ военных кампаний Первой мировой войны с целью поощрения идей военного реваншизма.
4. Критика Версальского договора. Разоблачение несправедливости системы версальского мирного договора 1919 года, формирование теории о вине других государств в развязывании Первой мировой войны и попытки доказать, что в ходе неё Германия оказалась жертвой международного заговора.
5. Исследование истории колониализма. Обоснование преимуществ германского колониализма в Африке, попытки доказать, что Германия была лишена своих колоний несправедливо и потому остро нуждается в расширении «жизненного пространства» и новых источниках ресурсов.
6. Изучение так называемого «восточного вопроса», критическое описание истории Восточной Европы: Польши, России, Прибалтики, обоснование слабости славянских народов, их неспособности управлять собственными землями, их подверженности влиянию мирового еврейства и идеям большевизма. Доказательство высокой пригодности Восточной Европы для расширения жизненного пространства германской нации путём завоевания и колонизации.
7. Антисемитские исследования. Дискредитация евреев, как расово неполноценных и вредных для любой страны и общества. Попытки доказать, что евреи были ответственны за упадок целого ряда культур и государств на протяжении всей мировой истории.
8. Пересмотр истории религии и истории искусства с точки зрения идеологии германского национал-социализма. Представление германского язычества, как истинной религии древних ариев, критика христианства за его еврейские корни, разделение искусства на подлинно арийское и дегенеративное. Поиск германского следа в литературе, музыке, архитектуре и т.д.
Таким образом, хорошо видна конкретная направленность работ немецких историков Третьего рейха на сопровождение основных направлений внутренней и внешней политики Нацисткой Германии. Однако для того, чтобы представлять себе целостную картину положения исторической науки при двенадцатилетнем господстве национал-социализма в Германии мало осветить те направления, в которых велись исследования в этот период. Необходимо также сказать несколько слов и о тех методах, которыми осуществлялись эти исследования.
Соответственно, первое, что следует отметить в рамках методов исторических исследований в Третьем рейхе это, как вполне очевидно, обязательное отражение в любых трудах немецких историков принципов расовой теории, то есть превосходства арийской расы, её постоянной борьбы с мировым еврейством на протяжении всей человеческой истории и т.д. Без этого ни одна работа не могла быть опубликована, а ее черновой вариант в таком случае мог считаться только предательством и проявлением политической неблагонадежности.
Далее, важной и довольно специфической чертой истории в Нацисткой Германии являлось отрицание немецким историками авторитета международного научного сообщества. Новейшие достижения зарубежной исторической науки полностью игнорировались или же представлялись “еврейскими” или “враждебными” происками против империи, а следовательно, никакого обмена знаниями и опыта с представителями международного научного сообщества не было. Критика же с их стороны работ немецких учёных не имела никакого значения, что давало тем полный карт-бланш для использования в своей аргументации самых разных псевдонаучных методов.
Таковыми можно, например, считать упрощение и селективность т.е. выборность фактов и источников. Иными словами, если тот или иной факт не подтверждал или напрямую опровергал положения нацистских историков о нём просто умалчивали или опускали те или иные не однозначные детали. Так, например, Священная Римская Империя в немецкой историографии того времен рассматривалось исключительно, как германское государство, игнорируя тот факт, что на её территории проживали и другие народы такие, как славяне и венгры. То же самое и с источниками, в том числе археологическими. Таким образом, общие выводы, которые делались на основании всего этого, зачастую были крайне натянуты, а иногда и вовсе становились результатом прямой подтасовки фактов.
Впрочем, подтасовка реальных фактов также была отнюдь не самой худшей стороной исторической науки Германии того времени. Ведь зачастую её характерной чертой становилась откровенная мифологизация прошлого. В соответствии с этим не редко ранняя история германцев и индоевропейских народов описывалась на подобии жанра эпической литературы, а также мифов и преданий, где есть все типичные атрибуты: легендарные герои, “Золотой век”, коварные враги и мессия-спаситель. В таком случае, не исключено было и банальное сочинительство некоторых деталей. Более того, хорошим примером здесь может послужить Альфред Розенберг и его книга “Миф XX столетия”, вторая по популярности в Третьем Рейхе после “Майн Кампф” Адольфа Гитлера.
В ней автор приводит эталонную историю происхождения и возвышения арийской расы, её борьбы со своими врагам и влияния на становление цивилизации. Разумеется, по большей части всё то, что описывается в данной книге имеет весьма условное отношение к действительности и реальным историческим фактам. Однако здесь куда, важнее принцип, которого, по его собственным словам, придерживался Розенберг, и хорошо отражающий отношение нацистов к истории. В соответствии с ним истина — это всё то, что соответствует интересам расово-народного мировоззрения, а созданный миф будет сам порождать нужные ему факты.
Наконец, ещё одной чертой методологии немецкой исторической науки периода нацисткой Германии, о которой следует упомянуть, является использование ненаучных и непроверенных источников, а также отсутствие применения к ним традиционной для исторического источника критики. В результате многие вполне “серьёзные” исследования того времени строились на основе сомнительных археологических находок, косвенных данных фольклора и даже текстах оккультных и эзотерических учений. Так, например, предоставлением таковых немецким учёным в целях укрепления пропаганды расовой теории занималась такая довольно известная организация, как “Аненербе”.
Несмотря на всевозможные последующие домыслы относительно её деятельности в действительности основной задачей этой организации, чьё название переводится, как “наследие предков” ли “Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков”, являлся сбор антропологических, этнографических и археологических материалов, подтверждающих древность германской нации и правильность положений расовой теории. Для выполнения этой цели “Аненербе”периодически организовывала крупные экспедиции в Тибет, Исландию, Скандинавию, на территорию самой Германии и оккупированных ею стран. Однако не редко достоверность и подлинная научная ценность собранного ими материала оставляла желать лучшего. Так, судя по всему, имело место быть подделывание археологических находок, искажение фактов их ложная интерпретация, а также, что называется, выдача желаемого за действительное.
Таким образом, из всего выше сказанного хорошо видно, что историческая наука при нацистах потеряла не столько свою независимость и плюрализм, сколько саму академичность и адекватность, как способность соотноситься с действительностью. Виной всему стало сама расистская идеология Третьего рейха, по своей природе глубоко антинаучная и алогичная, но которую немецкие ученые-историки были вынуждены поддерживать в своих работах. При таком раскладе использование истории нацистами в своих целях никак не могло пойти ей на пользу, на основании чего можно с уверенностью констатировать, что в период нахождения нацистов у власти в Германии историческая наука переживает свой упадок. Помимо явной псевдонаучности самих исследований об этом говорит и их форма, за исключением некоторых наиболее знаковых для формирования идеологии работ, принявшая образ мелких агитационных брошюр и карманных справочников для солдат вермахта по происхождению германцев и истории арийской расы.
Также этому способствовало и само отношение нацисткой верхушки к истории. Несмотря, на то, что историческая наука была полостью мобилизована для обеспечения нужд пропаганды и поддержания расовой идеологии ей отводилось довольно вторичное место по сравнению с научными дисциплинами, напрямую связанными с военно-промышленным комплексом т.е. разработкой и конструированием нового оружия, видов брони и всего того, что могло пригодиться для завоевания жизненного пространства. Это выражалось в том числе и в размерах финансирования научных институтов. Так, для сравнения, знаменитый немецкий исторический институт Monumenta Germaniae Historica, занимавшийся поиском и публикацией источников по истории Средних веков, в период существования Кайзеровской Германии получал финансирование в размере 200 000 немецких марок. При нацистском же режиме эта сумма сократилась почти в 3 раза - до 75 000 марок. Однако, несмотря на это, свою задачу по пропаганде идеологии превосходства арийской расы и снабжения нацисткой пропаганды различными доводами в ее пользу немецкая историческая наука в Третьем рейхе успешно справлялась на протяжении всего его двенадцатилетнего существования. Поэтому многочисленные оправдания немецких историков о собственной невиновности и непричастности истории как таковой, появившиеся после войны, на самом деле не соответствуют действительности. Другое дело - вопрос о том, можно ли вообще историю того времени назвать наукой? Как было показано выше ей было свойственно довольно много псевдонаучных методов, а выводы её исследований целиком определялись идеологическими потребностями режима. Поэтому этот вопрос и по сей день остается открытым.