- Наконец-то! Ань, ну где ты ходишь до сих пор?!
Это первые слова мужа, которые я услышала, едва переступив порог нашей квартиры около девяти часов вечера.
- Я голодный, злой, нервный! – выговаривал Илья. – Тебе звоню – трубку не берёшь. В чём дело?!
Я устало опустилась на банкетку в прихожей, не в силах даже отвечать на его дурацкие (ей же богу!) вопросы. Потому что он прекрасно знает, что три раза в неделю я после работы отправляюсь к своей маме, которая вот уже два месяца как слегла.
Что с ней случилось, врачи не могут ответить. А она как-то сразу, резко сдала. Это хорошо, что самостоятельно ещё передвигается по дому: в ванную, в туалет, на кухню. Но ни приготовить, ни убрать сама не в силах. Постирать – и то с трудом. Однажды прихожу, а у неё стиральная машинка со вчерашнего дня стоит неразобранная. Мама сначала не смогла встать, чтобы бельё развесить, а потом и забыла… Или на кухне: суп себе разогревала – пролила. Забыла. Потом пошла снова – поскользнулась, упала. Это ж хорошо ещё, что ни перелома, ни вывиха, ни чего ещё посерьёзней.
И вот я мечусь между своей семьёй, работой и мамой. Только третий месяц пошёл, а я уже вымотана вся до предела. Тем более, что от мужа – никакой ни помощи, ни поддержки, ни понимания.
- Так а ты что, с пустыми руками пришла? – продолжал задавать вопросы Илья. – Дома же еды нет никакой! А ты ничего не купила?!
- А ты? – я встала с банкетки и направилась в ванную вымыть руки.
- Что я? – не понял Илья.
- Ты что купил?
Муж смотрел на меня, как на ископаемое. В его взгляде явственно читался вопрос: в своём ли я уме?
- Почему я?!!
Здесь у меня уже просто нервы сдали, и я заговорила чётко и зло, но стараясь при этом не привлечь внимание дочери. Хотя она, конечно, прекрасно видела и понимала причины и ход всех наших с Ильёй конфликтов в последнее время.
- Потому что твой рабочий день заканчивается в 17.00! Потому что огромный гипермаркет у нас под боком, а дома, с твоих слов, нечего есть! Потому что я уже на пределе своих физических и эмоциональных сил! И потому что ты мог бы проявить хоть немного сострадания и внимания к своей семье!
- Ну, знаешь! – тоже вспылил муж. – Мы так не договаривались!
- А как мы договаривались?! – слёзы уже сами собой текли по моему лицу, и я их не вытирала. – Мы, между прочим, обещали друг другу «и в горе, и в радости». И вот у меня горе: мама больна! Очень тяжело и безнадёжно больна моя мама! Я в панике и с ног сбилась от бесконечной езды по врачам, лабораториям, обследованиям и бесконечной круговерти между двумя квартирами и работой! А ты сидишь четыре часа дома, и тебе даже в голову не приходит, что надо поднять свою пятую точку и хотя бы сходить в магазин! Я уже не говорю о том, чтобы приготовить что-либо элементарное: омлет, пюре с сосисками, жареную картошку…
Илья побагровел от злости (вряд ли от стыда) и выпалил:
- Не надо мне давить на жалость и совесть. Для женщины на первом месте должна быть её семья и благополучие домашних, а всё остальное – в свободное от семьи время. Ты сначала дома убери и приготовь, а потом иди куда хочешь и помогай кому хочешь!
Меня вдруг охватили жуткое отчаяние и паника, оттого что я не в силах достучаться до этого человека, который отгородился от меня железобетонной стеной и просто не хочет понять.
- Знаешь, Илья, мы женаты с тобой семнадцать лет, но только сейчас, когда в наш дом пришла беда, я начинаю понимать, какой ты никчёмный человечишка.
Мои слова ещё больше рассердили мужа. «Да и х-н с ним! – подумала я. – Сколько уже можно с ним цацкаться, беречь его самолюбие? Достал!»
- Ты и дочку воспитываешь под себя! А она ведь будущая жена – могла бы и по дому что-то делать! – кричал Илья мне вслед, когда я пошла переодеваться.
Я хотела было молчать, сцепив зубы, но, когда он затронул Алёну, не сдержалась:
- Как тебе не стыдно?! Девочка в выпускном классе, учится на отлично! В школе сумасшедшая нагрузка, потом дополнительные занятия, потом репетиторы… Она и свежим воздухом-то дышит, только когда идёт от одного репетитора к другому! Все выходные проводит за книжками!
- Вот именно! Только деньги разносит по репетиторам! А будет ли от этого какой толк, ещё неизвестно! Женское дело – за домом смотреть, уют создавать и хорошо и вкусно готовить.
- Деньги?! О каких таких деньгах идёт речь? Не о тех ли, которые со своей пенсии выделяет на учёбу внучке моя мама? Или, может, о тех, которые ты в дом приносишь в неограниченном количестве? Ты у нас кормилец семьи? Тогда почему же я работаю, если моё дело уют создавать? Почему мы отпуск себе можем позволить через два года на пятый? Так что Алёну трогать не смей!
Слёзы текли по щекам, в душе кипел гнев, меня всю трясло… Но я пошла на кухню: есть всё же хотелось, да и дочка голодная. Поставила воду в кастрюле. Явился Илья.
- Что ты будешь готовить? – поинтересовался как ни в чём не бывало.
- Вермишель отварю…
- А… Тогда мне ещё и три яйца поджарь с колбасой – я видел там валяется в холодильнике немного. Только желток не разбивай. А в квашеную капусту добавь побольше лука.
Мне хотелось эту кастрюлю с уже закипающей водой надеть ему на голову, а яйца (и не три, а все десять) разом разбить о его наглую ро(жу)зовую личность. Но я сдержалась.
- Я просто отварю вермишель. Мы с Леной поедим сладкую и с молоком. А ты – хочешь с яйцами, хочешь с колбасой, хочешь с чем хочешь. Мне – фиолетово.
- Вот, значит, как мы заговорили?! – взбеленился муж. – И молока, кстати, нет: я выпил, придя с работы.
- Значит, поедим без молока… - ответила я, одеревенев от усталости и отчаяния.
И так всё время, пока мама болела.
Сначала я хотела перевезти её к нам домой. У нас ведь трёхкомнатная просторная квартира, выплатить ипотеку за которую помогли нам (хоть и немного) мои родители. Папа тогда ещё был жив, и денег у них было побольше. Всё же мне было бы легче и физически, и морально.
Но Илья встал тогда на дыбы: нет! И всё тут! Я не пошла против воли мужа: они с моей мамой недолюбливали друг друга, и я боялась, что семья наша развалится. Кроме того, я и думать не думала, что муж окажется настолько чёрствым человеком и ни словом, ни делом не поддержит меня, а, наоборот, будет ещё добавлять проблем и кочевряжиться, как малое дитя.
Через полтора месяца после описанного случая мамы не стало. После всего пережитого я спала целую неделю. Тогда я не работала: за две недели до маминой кончины я уволилась, так как необходимо было постоянное присутствие рядом с больным человеком. А в перерывах между сном – плакала. От всего сразу: и от потери родного человека, и от разочарования в Илье, и от пережитых треволнений.
Сначала хотела было подавать на развод, так сильна была моя обида. Но потом как-то отошла, успокоилась – и передумала.
Стали жить дальше. Возможно, и дожили бы вместе до преклонных лет, если бы не…
Короче говоря, не прошло и года после смерти моей мамы, как заболела свекровь. К тому времени она тоже уже жила одна, без мужа. И дошло до того, что ей потребовался круглосуточный уход.
Кроме Ильи, у свёкров была ещё младшая дочь, которая категорически отказалась ухаживать за матерью, ссылаясь на детей-школьников, ответственную работу, идущую вверх карьеру, да и вообще.
Илья психанул и заявил Екатерине, что в таком случае не видать ей наследства в виде родительской квартиры и дачи. На что Катя ответила: «А не очень-то и надо!»
Забегая вперёд, скажу, что Илья не успел разобраться с документами на имущество матери, а после её ухода выяснилось, что дача пополам, квартиру же давно мать с отцом подарили дочери, не ставя в известность сына. Дачу, находившуюся в отвратительнейшем состоянии, наследники продали за гроши и поделили эти копейки. То есть Катя не отказалась и от этого мизера в пользу брата.
Но вернёмся к ситуации.
После того как Илья понял, что заботы о матери ложатся на его плечи, он мне говорит однажды:
- Ань, тут такое дело… Придётся тебе опять увольняться с работы…
- Почему? – прикинулась я непонимающей.
- За мамой ухаживать. Больше некому, - с видом ласкового телёночка сказал муж.
- Хочу тебе напомнить, Илья, что моя мама умерла год назад, - я уже понимала, что наступил мой час, и теперь-то я отыграюсь на нём за все обиды.
- За моей мамой… - муж был тише воды ниже травы.
- Нет, я не стану этого делать: ни увольняться, ни ухаживать. Твоя мама – твоя ответственность. Так же, как болезнь и уход моей мамы были исключительно моей проблемой. Ты тогда не то что не помог мне, ты, наоборот, сделал всё, чтобы мне было ещё тяжелей.
- Слушай, да кто старое помянет…
- А я и не поминала! Я ни разу тебе не высказала никаких претензий после похорон. Просто сейчас пришлось к случаю напомнить.
- Но что же мне делать? Я не умею, не знаю, не понимаю… - Илья уронил голову на руки. – Помоги, а?
- Обратись к сестре. Вдвоём вы справитесь.
- Да в том-то и дело, что Катя вообще умыла руки. Она решительно не согласна ни в чём таком участвовать.
- Ну, это уже ваши семейные дела. Мне не интересно.
- Анют, ты же женщина! – напирал Илья. – И опыт у тебя уже есть! Ну пожалуйста!
- Опыт, говоришь? – меня уже прорвало, так как слова мужа всколыхнули самые тяжёлые и болезненные воспоминания. – О да! Опыта у меня с лихвой! Как биться одной, словно рыба об лёд! Метаться от горя, не видя ни дня, ни ночи! Слышать твои вечные претензии и упрёки! Плакать по ночам от отчаяния, а утром неимоверным усилием воли стаскивать себя с кровати и начинать всё сначала. Да, у меня много опыта столкновений с безразличием и предательством моего мужа, его ледяной отчуждённостью именно в тот момент, когда я отчаянно нуждалась в поддержке и понимании!
- Какая же ты злопамятная! – с кривой ухмылкой процедил Илья. – Не ожидал от тебя!
- А чего же ты, мой дорогой, ожидал? Любви, ласки и покорности?! Раз я ничего тебе не припоминала, не пилила и не скандалила, ты решил, что мной можно помыкать?! Так ты ошибался, любимый!!! Я не такая покладистая, как тебе бы хотелось. И разговор на эту тему окончен.
Илья ещё несколько раз подступался ко мне с этими просьбами: и упрашивал, и ругался, и угрожал. Я не поддавалась.
- Тогда я нанимаю сиделку, - заявил он однажды. – И имей в виду: денег моих ты не увидишь, сиделки нынче дорогие.
- Обязательно это учту, - ответила.
И резко урезала питание, перестала стирать и гладить его вещи, переселилась в Алёнину комнату (дочка уже училась в столице и жила в общежитии). Илья пытался скандалить, требовать уважения к себе, понимания ситуации, проявления женской сострадательности… Однако я не сдавалась.
В один прекрасный день, вернувшись вечером с работы, я обнаружила в нашей квартире свекровь. Оказывается, муж, вопреки моей воле, перевёз маму к нам. А её квартиру решил сдавать, чтобы перекрыть расходы на сиделку и лечение.
Я ничего не сказала. Так же, как не сказала, что подаю на развод и раздел имущества. За это время я сделала небольшой ремонт в маминой квартире, подготавливая её для сдачи в аренду. Но теперь решила развестись и поселиться там сама. Я устала сражаться и скандалить. Одного не понимаю: почему мне эта мысль не пришла в голову раньше?
Так как Илья не догадывался о разводе, он не успел ничего сделать со своим счётом в банке. Сумма этого счёта – это ещё один шок для меня. Конечно, деньги там не баснословные, но тем не менее…
Суд всё разделил поровну. Илья страшно ругался, обзывал меня злопамятной, ядовитой змеёй, которая только и ждала удобного момента, чтобы его погубить…
Но мне уже было почти всё равно.
Может быть, меня кто-то и осудит, но я испытала удовлетворение от того, что смогла отомстить мужу, то есть, этому чужому мужчине, с которым случайно прожила восемнадцать лет…
🎀С вами Татьяна Ватаман.