Сегодня мой рассказ про необыкновенную молодую женщину-художника, которую в начале ХХ века критики ставили в один ряд с Исааком Левитаном, Валентином Серовым, Константином Коровиным и Михаилом Врубелем. Прожив всего 32 года, она сумела оказать огромное влияние на развитие русского искусства.
К сожалению, в советское время её имя было практически забыто, видимо из-за того, что последние годы своей жизни она провела во Франции и Швейцарии, где лечилась от стремительно прогрессирующей болезни легких. При этом её творчество было всегда неразрывно связано с Россией.
Её имя – Мария Васильевна Якунчикова-Вебер (1870-1902).
Родилась Маша 31 января (19-го по старому стилю) 1870 года в семье Василия Ивановича Якунчикова и Зинаиды Николаевны Мамонтовой. Её отец был предпринимателем, владел фабриками и заводами, считался деловым и решительным человеком, высоко образованным, но достаточно скупым и вспыльчивым. При этом он очень любил музыку и пожертвовал крупную сумму денег на строительство Московской консерватории.
Мама Марии была его второй супругой, на ней он женился после смерти Екатерины Владимировны, матери Натальи Якунчиковой-Поленовой. Таким образом, Мария по отцу была младшей сестрой Натальи Поленовой, супруги выдающегося пейзажиста.
Но и у Зинаиды Николаевны была знаменитая родня – её сестра Вера была замужем за известным коллекционером Павлом Третьяковым. Поэтому с ранних лет Мария Якунчикова оказалась в кругу семей Третьяковых, Мамонтовых, а позже и Поленовых.
В доме на Средней Кисловке, где жили Якунчиковы, бывали знаменитые пианисты и композиторы, а в доме Третьяковых дети могли знакомиться с лучшими произведениями русской живописи, которые украшали все стены будущей галереи.
Поэтому неслучайно, что Мария, её сестры и братья занимались и музыкой, и рисованием с лучшими преподавателями.
Ещё дети очень любили ездить на летние месяцы в живописное подмосковное имение – Введенское, где для них в березовой роще были сделаны специальные избушки: «...одна для Зины и Васи, другая для Оли и Маши и третья – для Веры и Коли».
Но в этой семье не было самого главного – любви и душевного тепла. В итоге родители расстались, детей поделили, а Введенское продали. Для Марии это стало трагедией, как он позже сказала: «не вовремя прерванное детство».
После домашнего обучения свое художественное образование Якунчикова продолжила в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, куда она поступила в 15 лет, как вольнослушательница. Московская школа живописи славилась своими пейзажистами, и Мария тоже увлеклась русским пейзажем и работой на натуре. Тем более, что в это время в училище уже преподавал Василий Дмитриевич Поленов, а в его квартире проводились рисовальные вечера. Здесь Мария познакомилась с Константином Коровиным, Ильей Остроуховым, Валентином Серовым, Исааком Левитаном, Сергеем Виноградовым и другими известными художниками, учениками Поленова.
Но наибольшее влияние на художественные взгляды Марии Якунчиковой оказала младшая сестра Поленова – Елена Дмитриевна. Она к этому времени тоже перебралась в Москву и активно участвовала в «абрамцевском кружке», помогала Наталье Поленовой организовывать рисовальные встречи. Также художественная молодежь собиралась на подмосковной даче в Жуковке, которую Поленов снимал три летних сезона, с 1887 по 1889 год.
«В Жуковке я попала в компанию на редкость художественную, нас на этюд ходит шесть человек <…> Здесь живет К. Коровин, приезжает часто Остроухов, живет Наташина сестра – художница. Василий много работает, словом, есть у кого поучиться и нужно пользоваться этим», – делилась в письме П.Д. Антиповой Елена Поленова в июле 1888 года.
Таким образом, семнадцатилетняя Маша оказалась в центре художественной жизни того времени. А молоденькая, ещё по-детски наивная, художница стала центром всеобщего внимания и моделью для картин. Мы можем увидеть её портрет кисти Серова, узнаем её в работах Коровина. Но самое главное для самой Марии, это то, что здесь началась её дружба с Еленой Поленовой, которая потом до самой своей смерти поддерживала Якунчикову в переписке.
В марте 1889 года Марии был поставлен диагноз – туберкулез. И так счастливо начавшееся обучение пришлось прервать. Отец по совету врачей увез девушку в Париж – ей порекомендовали поменять климат. В дальнейшем Мария приезжала в Россию, чтобы навестить родных, только в летние месяцы.
Обучение Якунчикова продолжила в парижской академии Родольфа Жюлиана. К ней на некоторое время приехала мама с сестрами, которые также хотели получить образование. Вера серьезно занималась музыкой, став затем профессиональной пианисткой.
Эту зиму провел в Париже и Василий Поленов. Он продолжал наставлять молодую талантливую художницу. Вскоре Зинаида Николаевна с одной из дочерей вернулась в Россию, а Машу и Веру поселили у родственников Владимира и Александры Гольштейнов, чей младший сын от первого брака, студент медицинского факультета Сорбоны Лев (Леон) Вебер, в 1897 году стал мужем Марии Якунчиковой. Лев хоть и был русским по паспорту, но всю жизнь жил за границей и затем получил французское гражданство.
Мария же всем сердцем оставалась на Родине. В письме сестре Наталье Поленовой она вспоминала свою счастливую юность: «Для меня, так как все, что мне дорого было в Москве, связано с вами, и мысли мои постоянно возвращались в Россию постоянно около Поленовых». Или ещё: «Что бы я дала, чтобы на денек быть среди вас, пить с вами чай в абрамцевской столовой». Особенно она грустила по зимним пейзажам, которые создавала по воспоминаниям и глядя на акварели Елены Поленовой.
Обучение в академии Жулиана Марии не нравилось: «…у меня много приятельниц из мастерской, но по большей части вкусы в искусстве у нас мало сходятся». Поэтому для неё так важны были встречи с Василием Поленовым и переписка с Еленой Поленовой.
Но сам Париж и современное французское искусство вдохновляли Якунчикову. Она много ходила по выставкам и бродила по городу, наблюдая за жизнью французской столицы и городскими видами. Она писала афиши, фонари, окна домов и вслед за импрессионистами пыталась передать настроение города.
Из всех пригородов Парижа больше всего Марии нравился Медон, который она называла «самым любимым местом под Парижем». Сюда на этюды её сопровождал Лев Вебер. Зная о неизлечимости своей болезни, Якунчикова вдохновлялась тишиной и умиротворенностью кладбища, где смерть соседствовала с пробуждающейся весенней радостью.
Вынужденная жить вдали от Родины, Мария, конечно, очень скучала по местам своего детства и во время коротких приездов на Родину изображала и знакомую звенигородскую землю, и те усадьбы своих родных, где гостила.
Мария Васильевна на протяжении всей жизни развивала свои художественные навыки: она в совершенстве овладела техникой пастели, первой среди русских художников она освоила технику современного цветного офорта, под влиянием Елены Поленовой занималась книжной графикой и прикладным искусством, создала оригинальную технику – выжигание по дереву с последующей росписью маслом.
И стиль её творчества также за короткий срок проделал огромный путь от реализма и пейзажа настроения через импрессионизм к символизму и стилизации. Что объяснялось и обстоятельствами её жизни, большой духовной внутренней работой, и кругом общения в салоне Александры Гольштейн, и желанием сделать «что-то большое».
Мария Якунчикова и Лев Вебер обвенчались 20 августа 1897 года в Москве в церкви святых Бориса и Глеба у Арбатских ворот. Медовый месяц они провели в гостинице при Саввино-Сторожевском монастыре, недалеко от её любимого Введенского. Вебер был фотографом-любителем и поэтому существует много сделанных им фотопортретов Марии.
В ноябре 1898 года у счастливой пары появился первенец – Степан. Мария много времени уделяла сыну, но и продолжала заниматься творчеством. Тем более, что в том же ноябре умерла Елена Поленова и Якунчикова-Вебер решает продолжить её дело. Летом 1899 года она в Абрамцево работала над завершением панно, которое начала Елена Дмитриевна для парижской выставки.
Но счастливая жизнь закончилась в феврале 1900 года, когда у Степы обнаружили туберкулез пальца. Виня себя, Мария бросилась спасать малыша – всё лето провела с ним в Швейцарии. Осенью приехала в Париж на выставку, но здоровье самой художницы не выдержало такого напряжения.
«Болезнь моя – для меня полная неожиданность. Она пришла в момент начала успокоения: радость иметь другого ребенка, постепенное поправление Степы, мечты о лете в России и об осуществлении задуманных работ - все это начало залечивать наболевшую душу, и радость жизни проснулась с двойной силой. Вдруг такой сюрприз», – писала Мария Васильевна.
К тому же в семье ждали второго малыша, который родился 15 апреля 1901 года. Мальчика назвали Яков. Но болезнь прогрессировала, и Мария вновь отправилась в Швейцарию, только теперь лечение было необходимо ей самой. Муж поместил её в горный санаторий «Монблан», а сам снял дом в пригороде Женевы Шен-Бужери, куда перевез детей.
В мае 1902 года Мария переехала из санатория к детям, а летом даже приезжала в Россию. Но несмотря на всю заботу мужа, который и в санатории находился рядом с ней, болезнь отступала лишь на время. В декабре 1902 года Мария Васильевна занималась подготовкой подарков и организацией ёлки, а 14 (26-го по новому стилю) декабря 1902 года её не стало. Мария Якунчикова-Вебер не дожила до своих 33 лет чуть больше месяца.
«Сегодня в 2 А часа дня скончалась наша Маша. До последних дней, как она сама говорила, наслаждалась тем возвышенным покоем духа, которого достигла болезнью», – написал Лев Вебер родным.
Вебер занялся воспитанием сыновей, он видел в них продолжение Марии. Дом в Шен-Бужери украшали ее картины, и дети знали, что их мама была великой художницей.
Наталья Васильевна Поленова начала организовывать посмертную выставку Марии, которая прошла в феврале – марте 1905 года.
Творчество Якунчиковой-Вебер получило высокую оценку современников.
«М.В. Якунчикова-Вебер – удивительно симпатичная художественная личность. Она одна из тех, весьма немногих, женщин, которые сумели вложить всю прелесть женственности в свое искусство, неуловимый нежный и поэтический аромат, не впадая при том ни в дилетантизм, ни в приторность. <...> М.В. Якунчикова-Вебер не только большой поэт, но и большой мастер», – написал о ней Александр Бенуа.
А первым биографом Марии Васильевны стал Максимилиан Волошин. Его статья о художнице и её творчестве вышла к выставке 1905 года. В ней он отметил, что в своем творчестве Мария сумела объединить русское и западноевропейское искусство.
«Париж и Россия соединились в ее творчестве в одно неразрывное целое, взаимно дополняя друг друга, исчерпывая ее душу. Париж со своей наглядной красотой, выраженной в таких определенных буквах и словах, дал ей проникновение в тайну речи, дал ей возможность понять Россию. Любовь к внешним вещам, обозначающим Россию, могла создаться только на фоне Парижа. Только Париж мог приучить ее оценить вещи, настолько привычные нашему глазу, что они перестали быть видимыми. Между видами русскими и парижскими есть глубокий параллелизм», – написал Волошин.
И в завершение стихотворение Максимилиана Александровича Волошина (1877-1932). Не могу утверждать, что оно посвящено Марии Якунчиковой-Вебер (на самом деле поэт адресовал его своей возлюбленной художнице Маргарите Васильевне Сабашниковой), но очень уж хорошо оно отражает саму Марию Якунчикову и настроение её картин.
Максимилиан Волошин
Портрет
Я вся – тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.
Там, где фиалки и бледное золото
Скованы в зори ударами молота,
В старых церквах, где полет тишины
Полон сухим ароматом сосны, –
Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.
1903
С любовью, ваша Света В.
Мой Телеграм-канал, где вы найдете анонсы всех моих статей, а также картины, стихи, викторины и другую интересную информацию
Рассказы о жизни и творчестве художников в рубрике «На вернисаже как-то раз»