Здравствуйте! Совсем недавно я узнала об этом канале и сразу же почувствовала, что не могу пройти мимо. Сейчас я чувствую своим долгом донести общественности свою историю родов.
Это было чуть более четырёх лет назад. Почему я решила вспомнить об этом только сейчас? На самом деле, я всё это время слишком хорошо помнила всё, что происходило. Я рассказывала близким людям: кто-то причитал, почему я не пожаловалась, кто-то пресекал мой рассказ и говорил, что я должна быть "благодарна" тем, кто мне "помог" родить.
Чтобы вы понимали, я довольно замкнутая, и более-менее активную деятельность в общении, в том числе в Интернете, я стала вести не так давно. Я думала тогда, что у меня послеродовая депрессия, но она длится до сих пор. В прошлом году я почти полгода ходила к психотерапевту. Это помогло мне научиться преодолевать стеснение и не молчать, когда я вижу, что происходит "что-то не то" по моим меркам.
Почему я не пожаловалась? Когда я выписывалась с дочкой из роддома, я подписывала документы, и у меня мелькнула мысль написать жалобу, по крайней мере, на акушерку. Но время было назначено, я должна была выходить, и медсестра в охапку подмышкой несла дочку, готовя её к выходу. Да, человек только что родился, а его уже запаковывают, как конфетку. Меня сам этот факт уже напрягал. Я не знала, как это должно быть, и вообще была уверена почему-то, что ребёнок себе спокойно спит и его нежно кладут в "конверт" и спокойно выносят.
Мы с дочкой очень привязались друг к другу. Она кричала, и я просто не могла упустить своего ребёнка из виду. Сама я не понимала, куда мне идти и что делать. Никто ничего не объяснил, было ощущение, что надо спешить и не задерживать. Поэтому я поставила подпись и пошла дальше со странным чувством вины внутри и желанием поскорее уйти.
Сначала, за два месяца до родов, я попала на дородовое в роддоме №N. У меня был сильный стресс, после которого появились боли в животе. В таком положении человеку больше всего нужно, кроме медицинской помощи, эмоциональное благополучие. Но не тут-то было. Я сразу уяснила, что порядки здесь как в тюрьме, и сомневаться в правильности происходящего здесь не принято. Надо писать записку и спрашивать разрешения главного врача, если хочешь погулять во дворе! С самого начала, как только я пришла в себя после капельницы, я ощущала чувство ужаса и желание сбежать. Помню, как переговаривалась по телефону с родными: добавили ещё день, и ещё, как будто срок, правда.
Однажды я сидела на диване в коридоре (а это уже был восьмой месяц беременности) и слегка подогнула под себя ногу (без обуви), и тут же получила строгий выговор от медработницы, что у них так нельзя, это же ДИВАН, и как мне вообще не стыдно! После капельницы и крепкого сна я чувствовала себя хорошо, и угроза явно миновала. Но тем не менее для меня были принесены таблетки. Я разузнала, что это — Утрожестан, прогестерон (т.е. гормон, на секундочку!), который выписывают всем роженицам на сохранении — Внимание! — ПРОФИЛАКТИЧЕСКИ, независимо от необходимости его в каждом конкретном случае. Пройдя через шквал угроз от персонала и пациенток, я отказалась его пить (и не пожалела).
После этого мне ставили пессарий (разгрузочное кольцо в шейку матки) в роддоме №M. По первому впечатлению мне понравилось (если бы я знала, как ошибалась), и скорая отвезла меня туда. Навсегда в памяти у меня останется ужас на лицах мамы и мужа и неумелая попытка его скрыть. На самом деле, я не понимаю этого советско-российского правила выгонять родных роженицы и за всё время нахождения в роддоме ни на шаг их не подпускать. Но это целая отдельная тема для отдельной статьи.
Когда меня привели, меня осматривал мужчина-гинеколог. Он очень грубо и резко начал пальпацию. Я сообщила, заметьте, совершенно спокойным тоном, сознательно, с целью обратной связи, что мне больно, на что он мне ответил с ухмылкой: "А что, должно быть щекотно?"
Надо сказать, что сам процесс родов шёл у меня как по расписанию. Я настроила себя хорошо и гармонично, схватки проходили поступательно, и я переносила их относительно спокойно (насколько это возможно). Одно время я была предоставлена самой себе, прислушивалась к себе, занимала удобные мне положения, дышала, ходила. И вдруг меня укладывают, нацепляют измерительные приборы, в которых я могу только лежать на боку.
Но самый ужас начался, когда я села на гинекологическое кресло для продолжения родов. Акушерка строго давала команды, понятно, без всякой эмпатии, но я была настроена спокойно и старалась выполнять их, хотя волнение было сильным. Я чувствовала, что она изначально была раздражена. Я смутно помню, что именно она кричала, но она КРИЧАЛА, ругалась на меня, а я старалась приложить усилия, чтобы сосредоточиться на родах, а не на её давлении. Она огрызалась на каждый звук, шедший от меня. Это при том, что я уже видела и слышала, как рожают некоторые женщины, с воплями на схватках, угрозами, матом и истерикой, и я не осуждаю их, я понимаю. НО ничего такого не было с моей стороны, и тем было обидней.
Апогеем всего этого было следующее. Я была решительно настроена максимально прислушиваться к своему телу. Поэтому я почувствовала, что так легче, и когда я тужилась и ребёнок уже выходил, я при этом делала ртом глухие рычащие звуки. На это акушерка грубо кричала, чтобы я перестала рычать. "Я тебя сейчас ударю" — похоже, мне не показалось, и эту фразу я слышала сквозь туман, боль и усилия.
"Резали" всех, это даже не обсуждалось и не зависело от течения родов. Затем после родов молча зашли врачи с оборудованием, и я догадалась, что пришли зашивать швы. Было понятно, что обезболивать никто не будет, и когда я спокойно спросила, будет ли больно (о чём потом жалела), они ответили что-то очень раздражённо. Дальше мне было уже всё равно, потому что было так больно, что я не помню этого.
Явно чувствовалась нехватка персонала. Дочку унесли мыть и взвешивать, я отходила и была в полусознательном состоянии. Долго ждала кого-то из персонала, возникли важные вопросы. Никто не шёл. Кнопки вызова, конечно же, нет, ну о чём я вообще! В итоге я нашла в себе силы выговорить: "Где мой ребёнок?" Мне ответила другая роженица.
О личном пространстве тут и заикаться не приходится. Добавило мне впечатлений, что сразу после родов в паре метров от меня рожала женщина. Она была развернута ко мне лицом и не только, и, соответственно, я видела всё это зрелище тогда, когда ещё не отошла от своих родов и меньше всего на свете хотела это видеть и слышать.
Когда я уже была на послеродовом, осматривала меня ещё одна женщина-гинеколог. Она проверяла, остались ли сгустки в матке. До неё врачи тоже давили на живот, чтобы очистить, но по крайней мере не были агрессивны. Когда она с силой стала нажимать на живот, я рефлекторно потянула руку прикрыть его, на что получила в ответ злобный крик: "Руки убери!"
Ну а как меня выписывали, вы уже знаете. Вот так и начиналась новая жизнь...