Как смешно открывать в соцсетях публикации за прежние годы и читать как неверующие и верующие щеголяли друг перед другом страхами, тревогами, мрачными прогнозами и собственными пророчествами, которые все, все! не сбылись.
«Запретят!», «Закроют!», «посадят!», «Взорвут!», «Атомная война!», и подобная чушь, похороненная пеплом всего нескольких лет, уже совершенно никчемная, но ведь поддайся ты тогда хоть на миллиметр, – и тобой овладели бы все эти необоснованные и дикие страхи.
Отчего же они, верующие, не устояли тогда, да и сейчас вопят, предрекая всякие катастрофы? Оттого, что в них нет и капли упования на Бога, нет и капли знания, что у Бога для хороших людей не может быть ничего плохого. Это тотальное людское незнание Бога, над которым как башни надежды высятся такие титаны, как поэт и проповедник Джон Донн.
Именно так: поэт и проповедник, и в его наследии проповеди с богословскими трудами преобладают, хотя прославился он как поэт.
Донн родился и был воспитан в классической католической семье, и, чтобы оценить этот факт, нужно знать, что католицизм в тогдашней шекспировской и елизаветинской Англии по сути находился вне закона, а католики жесточайше преследовались и всячески ущемлялись в правах по отношению к протестантам. Выходом было исповедовать католицизм тайно (Шекспир с родителями – современники Джона Донна – были тайными католиками, как выяснили учёные). Понять весь накал страстей той эпохи можно хотя бы по тому, что в 1593 году брат Донна Генри был арестован за укрывательство католического священника, отказался выдать его местонахождение и был судом приговорён к пытке. Но Генри устрашился пыток, выдал священника (которого жестоко казнили) и так избавился от наказания.
Джон Донн был католиком, а это в то время значило быть гонимым, быть граждански неполноценным, подобно верующим в СССР.
И всё же, несмотря на верность традиции родителей, в 1596 году Донн переходит в англиканство, изменив самому себе, так как без такой измены его не взяли бы на государственную службу. Вскоре Донн принимает сан в англиканской церкви, вновь не по велению души, но по настоянию короля Якова, а в 1621 году от того же короля получает должность настоятеля собора святого Павла, каковую занимает до своей смерти в 1631 году, и служит он старательно, но болезненный компромисс с совестью, вызванный уходом из католичества, до конца будет терзать его душу.
Его терзания будут приняты Богом, Который сделает Донна одной из вершин европейского Возрождения и честным священником.
В Лондонском соборе святого Павла есть его старинная статуя. Знаменитый пожар 1666 года уничтожил здание со всем, что было внутри, но памятник поэту чудесным образом уцелел, Господь как бы показывал людям, что принял его покаяние и труды, принял его в Свою радость (Хотя о радости Донн не упоминает в своих стихах, его Бог – суровый, средневековый, ветхозаветный, что вообще свойственно тогдашней эпохе). Уцелел памятник и в 1940 году, когда собор был повреждён немецкими бомбардировками Лондона.
Но что за эпоха была совечна поэту-проповеднику?
Это было начало Нового времени, новая философия, новая наука, новые географические открытия, научный эксперимент входил в практику. Всё переосмысливалось. Ощущение дисгармонии мира выливалось в меланхолию и философские размышления о вечном. Единственно устойчивой представлялась вера, хотя внешне и она колебалась появлением различных ветвей протестантизма, пуританства, англиканства, но сущностно христианство как и раньше служило тому, чтобы ищущий человек мог обрести общение со Христом, к этой цели было направлено служение самых тонких из верующих людей.
Потому важной темой в поэзии Донна является идея истинной религии, которой он уделял много внимания и о которой часто размышлял, а на эти размышления накладывался его вынужденный уход из семейного католичества в англиканство, уход, который внутри себя он наверняка осмыслял как бегство и что-то вроде предательства, совершенного под давлением монарха, ради выгодной должности. Впрочем, и в сане англиканского священника он достойно служил Господу, но мы можем думать, что бегство из родной церкви навсегда оставило на нём отпечаток, который невозможно было уже изгладить, ведь он помнил, что причины его перехода отнюдь не вероучительные, но целиком светские.
Стихи Донна трудно воспринимаются и при его жизни, и нашими современниками. И хотя они и расходились по рукам в многочисленных рукописных копиях, рецензии на них были неприязненными. При жизни Донна официально опубликовано только семь стихотворений, из которых лишь два получили одобрение автора. Первый сборник стихов вышел уже после смерти поэта, в 1633 году. Его произведения не издавались при жизни и распространялись только в рукописях, сам Донн не хотел их публиковать.
Донн интеллектуален в самом лучшем смысле слова. В его стихах нет мучительной раздвоенности на ум и веру (чувство), свойственных западному религиозному сознанию со времён средневековой схоластики. Хотя собственно средневекового в его трудах много, этим грешат многие его проповеди. То он никак не может разобраться с аскетикой и её значением, то отрицает у женщин существование души и даже замечает, что и говорить-то они умеют лишь потому, что имеют гортань, а не будь у них гортани и языка, они бы, как все другие животные (!) были немыми. Чего-чего, а почтения к женщине в его трудах вы не найдёте, впрочем, это и его сознательная поза, его сопротивление популярным тогда поэтам-петраркистам, возводящим женщину на высочайший пьедестал. Донн отказывается видеть женщину Прекрасной Дамой, в его любви куда больше христианской конкретики (но и свойственных богословию его эпохи заблуждений).
Его стихи и проповеди отличают не только сложность, но и особая интонация, которая трудна в переводе. Считается, что лучше других переводчиков на русский язык эту интонацию уловил Г.Кружков, трудами которого мы и можем читать Донна на русском языке. Хотя некоторым кажется, что лучше других Донна переводил Иосиф Бродский.
Во время учёбы и после неё Донн тратил большую часть своего значительного наследства на женщин, литературу, развлечения и путешествия. Потом последовал неожиданный брак, поставивший крест на его начинающейся карьере, он на годы и годы становится скитальцем, изгоем, но это время оказывается его благословением, потому что именно тогда, пройдя лишения, Донн обретает ум и достоинство философа. Он и в юности забавлялся стихами, но это была и вправду праздная забава, а теперь его стихи становятся выражением того важнейшего, чем, как он ощущал, звучит мироздание.
Донн упоминается в календаре святых Англиканской церкви, Литургическом календаре Епископальной церкви и календаре святых Евангелическо-лютеранской церкви в Америке, он прославлен за свою жизнь как поэта и священника. Его день памяти – 31 марта, день его смерти в 1631 году. Во всех этих протестантских деноминациях его чтут как своего святого. И всё же, анализируя его жизнь, мы имеем основание думать, что этот глубокий и мудрый человек был по своему внутреннему настрою куда ближе католичеству, церкви таинств, чем какому угодно протестантизму, и хотя его католичество во многом отдавало средневековой мрачностью, мы чтим его не за ошибки жизни и веры, но за изумительную поэзию, помогающую читателям расти и думать.
Артём Перлик
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции