На страницах книги Андреса Неумана «Странник века» в литературном салоне разгорается оживленный спор об эстетике. Место — Вандернбург, город, который не найти на карте; время — начало 19 века, сразу после того, как наполеоновские войны навсегда изменили облик Европы и погрузили континент в глубокую тревогу. Профессор Миттер утверждает, что эстетика — это выбор: «Я бы сказал так: французы пишут в основном, чтобы понравиться, немцы пишут, чтобы подтолкнуть читателя к размышлениям, англичане, чтобы разобраться в себе». Софи Готлиб, хозяйка салона, феминистка-авангардистка, помолвленная с одним мужчиной, но готовая влюбиться в другого, не согласна: «Но ведь мы можем выбрать определенное смешение, эстетика включает в себя все: концепции, абстракции, предметы, забавные истории, вы не согласны?»
Профессор, возможно, и не согласен, но читатель точно подозревает, что согласен автор, ведь слова Софи прекрасно описывают это искажающее жанры, непредсказуемое и монументальное произведение Неумана. «Странник века» — роман идей, но в то же время и обычная история любви между необычными людьми; это роман об истории, но ни в коем случае не исторический роман; это книга о политике прошлого, которая непрерывно и бесстыдно комментирует политику современности. Это роман о необузданной страсти и литературном переводе. И да: это также увлекательный детектив.
Ханс, странник из названия романа, прибывает в Вандернбург, намереваясь там переночевать, прежде чем отправиться в Дассау. Вскоре он обнаруживает, что это не обычный город на одну ночь: Вандернбург имеет сложные отношения с географией, непрерывно перемещаясь между Пруссией и Саксонией. Ненадежна и его собственная картография. Это место, в котором одни и те же улицы никогда не приводят странника в одни и те же места. Ханс и Софи вскоре становятся тайными любовниками, встречаются в комнате Ханса под предлогом перевода европейской поэзии, занимаются любовью, описание которой — одно из самых ярких в современной литературе, а затем ведут себя как ни в чем не бывало в нейтральной обстановке литературного салона семьи Готлибов. Пока это происходит, в фокусе внимания появляются и исчезают второстепенные персонажи: живущий в пещере шарманщик; трактирщик, толстяк с говорящей фамилией Цайт, который постоянно оставляет острые комментарии о, скажем, времени; темная фигура, которая носит черную шляпу и держит в страхе местных женщин; и завсегдатаи салона, чьи вкусы, политические и религиозные убеждения являются предметом долгих дискуссий. «Странник века» напоминает великие европейские интеллектуальные романы, такие как «Волшебная гора» и «Эти опавшие листья», но Неуман здорово умеет наполнять их иронией или откровенным юмором (группа персонажей в таверне носит имена Румменигге, Фёллера и Клинсманна: если вы интересуетесь футболом, вы меня поймете).
«Странник века» не просто уважает интеллект читателя: он практически поклоняется ему. Для этого нужен особенный талант, и у Неумана он есть. Возможно, осознание того, что он имеет дело с воображаемым местом, заставило его еще более внимательно выстраивать мир романа, а его язык такой яркий и новый, что вам покажется, что вы не читаете эту книгу, а перечитываете: чтобы снова насладиться деталями, образами и стилем. Неуман, родившийся в Аргентине, но выросший в Андалусии, — поэт и афорист, а также писатель-фантаст, и его виртуозность на коротких дистанциях творит чудеса с длинным романом: он уделяет главному герою не меньше внимания, чем эпитету, описывающему ветер, уши собаки или свет.
В конце концов, вопреки (или благодаря) навязчивому фокусу на Европе, «Странник века» принадлежит к типично латиноамериканскому жанру «тотального романа»: всеохватывающее повествование, направленное на исследование каждой темы, каждой социальной среды, каждой эмоции. Я подчеркиваю это, потому что было бы и легко, и неправильно рассматривать книгу Неумана в контексте «литературы глобализма» — романов, отчаянно нуждающихся в принятии всеми, но говорящих при этом ни о ком. Нет: роман Неумана прочно вписан в аргентинскую традицию, о которой Борхес высказывался в знаменитом эссе «Аргентинский писатель и традиция», — традицию не казаться аргентинским. Кроме того, это книга, тема которой призывает к открытому разрушению границ: в географии, в отношениях, в языке. Результатом является прекрасный, завершенный роман: столь же амбициозный, сколь и щедрый, столь же трогательный, сколь и умный.
Хуан Габриэль Васкес
Рецензию перевел Семен Ваулин. Оригинал материала на The Guardian — по ссылке.