Из интервью с Анной-Марией Бродской
("Поклониться тени". М., 2020):
«А.О: Когда вы впервые прочитали стихи отца?
А.Б: Когда мне было совсем немного, может быть, года три… Отец как-то сочинил и проиллюстрировал для меня небольшое стихотворение про одного толстого кота — вот этот-то текст я и читала…
Поэзия отца всегда присутствовала в моей жизни, но я вспоминаю особый случай, в Швеции, в раннем подростковом возрасте, когда я прочла его оригинальное английское стихотворение „Торнфаллет“. Я вдруг ощутила этот текст чрезвычайно эмоционально. Помню, как выбежала в дождливые сумерки в одной ночной рубашке, одолжив у кого-то странные резиновые сапоги… Мне казалось, что я чувствую его присутствие буквально повсюду...»
Анна - Мария Социани - Бродская.
Törnfallet[1]
В Швеции луг зеленый.
Там я лежу сраженный,
следя одними белками
за облачными завитками.
И, по лугу ступая,
вдова моя молодая,
любимому на венок
клевер рвет из-под ног.
Мы обвенчались скрытно,
здесь, в приходе гранитном.
Снег фату ее создал,
вместо свидетелей — сосны.
В папоротниковой раме
зеркало, где вечерами
плескалась она. Овал
опаловым отливал.
А нашим ночам светило
волос золотых светило
с подушки моей измятой,
мотаясь туда-обратно.
Теперь вдали, как сквозь вату,
я слышу: она напевает
“Ласточку” на лугу.
Но подпеть не могу.
Сумрак вечерний, вязкий
скрадывает краски.
Луг в темноту уходит
и подступает холод.
Умирая, я вижу
звезды. Они всё ближе.
Венера светит сквозь тьму.
Прочие — ни к чему.
<Перевод с английского Виктора Куллэ>
Новый мир, 2010, № 8
* Törnfallet расположен в окрестностях шведского озера Vättern
____
Песня[2]
Хочу быть с тобой, моя радость,
хочу быть рядом.
Присесть на диванчик,
любуясь твоим нарядом.
Пусть твой платок потихоньку
слезою моей набрякнет,
хотя мне вполне подходит
и вариант обратный.
Хочу быть с тобой, моя радость,
хочу быть рядом.
Чтоб, сидя в моей машине,
ты крутила баранку.
Отыщем приют на новом
неведомом побережьи,
или туда вернемся,
где были счастливы прежде.
Хочу быть с тобой, моя радость,
хочу быть рядом.
К чему мне астрóном, когда
звезда отвечает взглядом?
Луна, по воде чертя,
скользит над сонной волною.
Она для меня — четвертак,
чтобы набрать твой номер.
Хочу быть с тобой, моя радость,
хочу быть рядом.
В том полушарьи, где я
пиво тяну на веранде.
Вечер. Закат розовеет.
Чайки осипли от брани.
Что есть точка забвенья,
если не умиранье?
<Перевод с английского Виктора Куллэ>
Опубликовано в журнале "Иностранная литература",
номер 1, 2013
______
Моей дочери
Дай мне другую жизнь — и я буду петь
в кафе «Рафаэлла» или просто сидеть
там же. Хоть шкафом в углу торчать до поры,
если жизнь и Создатель будут не столь щедры.
Всё же, поскольку веку не обойтись
без джаза и кофеина, я принимаю мысль
стоять, рассыхаясь, лет двадцать, сквозь пыль и лак
щурясь на свет, расцвет твой и на твои дела.
В общем, учти, я буду рядом. Возможно, в этом
часть моего отцовства — стать для тебя предметом.
Если ж предметы старше тебя и больше,
строгие и молчат, их будешь помнить дольше.
Так что люби их, даже зная о них немного,
пусть контуры, силуэты — то, что нельзя потрогать.
Вместе с ненужным скарбом их оставляю здесь я
на языке, нам общем, в сих неуклюжих песнях.
1994
Перевод с английского А.Олеара
*
Моей дочери
дай мне другую жизнь, буду сидеть в кафе,
буду писать стихи, или как шкаф стоять —
мебелью в глубине старого «Рафаэлла» …
если вторая жизнь будет не так щедра,
время приму, как есть, распоряжайся век —
кофе и джаз как дань, без сожалений … шкаф —
трещины, пыль, и плоть дерева — всё затем,
чтобы видеть тебя в двадцать прекрасных лет…
значит, имей ввиду — рядом я, твой отец —
всякий предмет в углу старше тебя, смотри —
он за тобой следит, вот и веди себя,
так, чтобы он молчал — дай старику покой…
встретимся или нет — ты посмотри любя,
может быть, силуэт, контур, хотя бы тень,
смутно напомнит о том, кто так любил тебя,
чтобы вот этот скрип голосом стал моим…
Перевод Сергея Семёнова
***
Стихи Анны Марии Бродской. Перевод - Андрея Олеара..
Моему отцу
Касаюсь запотевшего стекла,
и тень в ночи за краткий миг тепла
вдруг сделается ближе, дрогнет нить…
Воображенье? Может быть…
Ты поплотнее запахнул пальто,
бренча в кармане рифмами, зато
покой обрел на дальних берегах.
Как там дышать? Там страшно? Этот страх
неведом мне сейчас, раз жизнь — дары,
паденья, взлеты, правила игры,
но с той, застывшей, стороны стекла
ты ждешь, я чувствую. И я к тебе пришла.
Вся память — голоса внутри и вне —
тобою откликается во мне.
Звонок последний в колледже звенит,
но ты не здесь, ты там, где твой гранит.
Тоски, любви и голоса во мгле
мне никогда не хватит на земле.
Осеннее
О, снова жизнь звонит в звонок,
я говорю себе «замри»,
потом встаю из-за стола
и медленно иду к двери.
Любовь есть боль! Не выношу
уколы памяти. Мои
надежды детства и мечты —
все жертвы будущей любви.
Что делать мне? Куда бежать,
судьба подскажет. Оттого
так сердце мечется в ночи,
что верит: где-то ждут его.
Поэты, кто бы ни любил,
ни ведал тайны ремесла,
никто из вас, как я, не жил
и не любил, как я смогла.
В любовный омут — с головой.
И вечно — кругом голова.
Яснее ясного порой:
она — мертва, она — жива.
****
....Женщина и мужчина. Представим себе сюжет:
в первой — тепло ядра, дрожь из глубин веков;
мужчина все это чувствует, чтоб — вариантов нет! —
вызвать стихию сериями глухих подземных толчков.
Если же он не может, видимо, есть резон —
в комнате очень холодно, словно та на Луне.
Центральному отопленью бесславно уступит он.
Кажется, все подстроено, чтоб выставить нас вовне.
Плюс жестокость момента в том, что тут же малыш,
все его любопытство возится у наших ног.
Путь к потере невинности в самом начале лишь…
Мужчина не в силах любить, как бы хотел и мог.
* * *
В каждой искорке видишь Большой Огонь,
в полевом цветке — Небеса.
Бесконечность ложится в твою ладонь,
как Вечность — в четверть часа.
Перевод с английского Андрея Олеара