Можно поспорить — наш современник, не читая подпись, и не поймёт, что считали 90 лет назад, в январе 1935-го, «самой ценной деталью» вот в этой махине-машине. И не догадается ни с первого, ни с десятого раза...
Если хотите, попробуйте догадаться (ответ — под спойлером).
Михаил Храпковский (1905—1959). «Ценная деталь. — Что вам больше всего понравилось в этой машине, товарищи делегаты? — Всё, товарищ директор, а особенно вот эта дощечка с надписью». Январь 1935
А с другой стороны, что же тут странного? Тридцать лет, если не больше, людям промывали мозги на тему о том, что «да кому нужны ваши паршивые советские станки?! Понадобятся — мы всё за рубежом купим». (Это слегка смягчённые слова Егора Тимуровича Гайдара). И что указанная часть машины не только не является «особенно ценной деталью», а наоборот — служит клеймом позора, вечным проклятием, которое желательно и необходимо поскорее смыть можно даже кровью.
Вернулись ли мы к прежнему пониманию, 1935 года?.. Ох, едва ли...