– Живёте у меня – значит, делайте так, как я велю! – громко повторила Надежда Петровна, упирая руки в бока. – Я ясно говорила: в моём доме порядок один – мой.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Ира, державшая на руках младенца Даню, украдкой взглянула на мужа, Артёма, но тот лишь виновато опустил глаза. Всего полтора месяца прошло с тех пор, как они переехали к Надежде Петровне из-за нехватки денег, а жизнь уже превратилась в постоянные конфликты.
Мама, когда-то казавшаяся Ире самой надёжной опорой, теперь стояла перед ними, словно строгая начальница. Рассыпались иллюзии, что «родной дом» будет тихой гаванью. Молча Ира поджала губы и прижала к себе Данечку, чувствуя, как внутри поднимается волна обиды.
***
Ира была единственным ребёнком в семье. Отец ушёл, когда ей было двенадцать, и Надежда Петровна воспитывала дочь одна. Она тогда вкалывала в цехе завода, сутками стояла у станка, лишь бы прокормить себя и Иру. Девочка видела, как мать возвращается поздно, с усталым взглядом, но всё равно пытается приготовить ужин и помочь дочери с уроками.
В ответ Ира с детства старалась быть примерной, не спорить лишний раз, слушаться во всём. В глубине души она видела и другую сторону матери: та была доброй в поступках, но очень жёсткой в речах. Когда Ира выросла, всё равно слушалась маму из благодарности, ведь та «всю жизнь посвятила ей».
С Артёмом Ира познакомилась в студенческие годы. Он показался ей мягким, заботливым – полной противоположностью матери. Они поженились, а когда родился маленький Даня, Ира ощутила себя самой счастливой на свете. Но платить за съёмную квартиру и содержать малыша оказалось сложнее, чем думали. У Артёма случился перебой с работой, деньги капали нерегулярно. В отчаянии Ира решилась попросить у матери помощи.
Надежда Петровна приняла их при условии: «Поживите, пока не встанете на ноги». Однако спустя несколько дней молодая семья почувствовала, что попала в жёстко отлаженную систему «маминых» правил, где каждый шаг контролировался, а любое отступление каралось громкими упрёками.
Первые трения: контролируем всё
Ира изо всех сил старалась сглаживать конфликты – понимала, что мать беспокоится о расходах, порядке в доме и вообще уже в возрасте, здоровье не к чёрту. Но Надежда Петровна словно задалась целью всё и вся регламентировать.
– Ириш, – говорила она, заглядывая в холодильник, – я вижу, ты снова купила три пакета молока. А зачем столько? Деньги куда девать некуда?
Ира краснела:
– Мам, Дане сейчас нужно детское питание, плюс я хотела готовить суп… Просто хотела, чтобы не бегать в магазин каждый день.
Мама фыркала:
– Всё равно следи за расходами. У Артёма работа непостоянная, у вас ничего стабильного. А я уже не могу тянуть всё на себе.
Артём, услышав их разговор с кухни, пробовал вставлять слово:
– Тётя Надя, я ищу вторую подработку, надеюсь, скоро будет результат…
– Что значит «надеюсь»? – надменно поднимала бровь Надежда Петровна. – Взрослый мужик, а «надеюсь»…
Артём замолкал, чувствуя себя виноватым. Ира видела, как муж по ночам ищет вакансии, раскидывая резюме по сайтам, а днём метается между временными шабашками. Но для мамы этого было мало – она хотела чёткого гарантированного заработка.
***
Самым болезненным вопросом становился плач Дани. Малыш иногда просыпался по два-три раза за ночь, и Ира вскакивала, чтобы накормить, перепеленать. Это неизбежно создавало шум.
Как-то в три часа ночи Надежда Петровна распахнула дверь в их комнату и набросилась на Иру:
– Сколько можно! Каждый раз вы его колышете, он орёт, я не могу уснуть. Мне в шесть подъём, надо поликлинику обойти.
– Мам, ну он же грудной ребёнок, – шёпотом защищалась Ира, укачивая Даню, – я стараюсь тихо… просто у него колики.
– Колики? – раздражённо передразнила Надежда Петровна. – Я тебя растила одна, и никакого цирка по ночам не было. Может, вы просто не умеете обращаться с ребёнком?
Артём, проснувшись, попытался вступиться:
– Тётя Надя, мы делаем всё возможное. Даня беспокоится…
Но мать гневно обернулась:
– Молчи, лучше работу нормальную найди, чтоб вы могли жить отдельно, а не мучить меня ночными криками!
Эта фраза больно резанула Артёма. Он в отчаянии застонал. Ира катила слёзы, смотря, как и муж, и ребёнок оказались в ситуации, где они – «нарушители спокойствия» в доме матери.
Ложная гармония: откровение у телевизора
Через пару недель конфликты достигли пика. Ира была на грани нервного срыва. Но вдруг в один из вечеров Надежда Петровна разогрела ужин для всех, усадила их к столу, включила старый телевизор и села рядом, доставая фотоальбом.
– Вот, – сказала она, листая страницы, – когда Иришке было полгодика, я и суток не спала, потому что на заводе смены… Но я никогда не позволяла себе таких расходов, как вы сейчас. Да и растила её, как могла…
В голосе Надежды Петровны вдруг прозвучала усталость. Ира ощутила, что за жёсткой маской матери скрывается женщина, которая несёт груз переживаний и страха за будущее:
– Мам, – робко проговорила она, – я знаю, как тебе было тяжело. Прости, если мы нервируем тебя. Мы просто… не справляемся с деньгами, и Данечка плачет…
Надежда Петровна вздохнула, посмотрела на фото крохотной Иры:
– Мне, может, и правда нелегко. Нервы расшатаны, боюсь, что вы бездумно тратите последние копейки. А ещё волнуюсь, что этот… твой Артём не сможет семью обеспечить.
Ира сжала руку матери:
– Он старается, мама. Реально старается.
Ненадолго в комнате поселилось нечто похожее на понимание. Мать, грустно улыбаясь, рассказала, как однажды бегала ночью за молоком, когда Ира заболела в детстве. Артём поддакнул, говоря, что понимает материнскую тревогу. Малыш Даня в это время мирно посапывал в коляске.
Ира почувствовала облегчение: «Может, мы ещё поладим… Мама не со зла, она просто измотана жизнью».
Но эта гармония продержалась недолго: уже наутро возник новый скандал из-за того, что Ира купила «лишнюю» пачку подгузников. Мама опять вспылила, бросив упрёки в расточительстве и напомнив: «Живёте у меня – слушайте меня!»
В моём доме или уходите!
Вечер выдался особенно тяжёлым. Даня просыпался каждые полчаса – резались первые зубки, он плакал без остановки. Ира мечтала о тишине, но ребёнок сквозь всё это страдал. Артём задержался на подработке. Надежда Петровна легла пораньше, предупредив, что утром идёт сдавать анализы и ей нужен покой.
Когда Ира в четвёртый раз встала к малышу, чьи стоны эхом звучали в спальне, дверь распахнулась:
– Опять ор?! – прошипела Надежда Петровна, глаза воспалённые от недосыпа. – Я не могу больше терпеть! Вы что, не понимаете, что у меня завтра день важный? Сказала же – соблюдайте тишину!
– Мам, – умоляюще всхлипнула Ира, – ему больно, зубки…
– Оправдания всё это! – надрывно выкрикнула мать. – Я в одиночку растила ребёнка, и ничего, как-то справлялась! А вы вдвоём не можете тихо быть?! Жить у меня – выполняйте мои условия, не умеете – уходите!
В этот момент домой вернулся Артём, взмокший после долгой смены, но услышав крики, мигом понял, что беда. Он попытался что-то сказать, но мать Иры была в ярости:
– Хотите устроить балаган? Валите куда хотите! Мне нервы не железные, я всю жизнь пахала, а теперь вы меня ещё по ночам доводите!
Сердце Иры колотилось в бешеном ритме. Она смотрела на мать – единственного родного человека, давшего ей столько, и на мужа, который явно чувствовал себя униженным и беспомощным. Даня, пугаясь громких голосов, кричал сильнее. Было ощущение, что ещё немного – и всё семейное тепло рухнет навсегда.
Попытка Артёма уладить и внутренний выбор Иры
После того как Надежда Петровна ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью, Ира рыдала, укачивая малыша. Артём подошёл, обнял её за плечи, тоже кажется, был близок к слезам:
– Ириш, я… я чувствую себя никчёмным. Не могу дать вам нормальный дом. Мама твоя меня презирает, я вижу…
Ира всхлипнула, укачивая малыша на руках:
– Мне так больно всё это слышать, а ведь это моя мама. Но я больше не могу, Тёма. Не могу жить под таким диктатом. Она ведь буквально обесценивает нас… каждое наше действие.
Артём вздохнул:
– Я попытался говорить с ней, она не воспринимает. Говорит, мол, «обеспечь сначала жену, а потом командуй». Может, пойдём на крайние меры: снимем хотя бы дешёвую комнату?
– На какие деньги? – обречённо прошептала Ира. – Разве что занять у знакомых… Или я выйду на подработку, хоть Даня ещё маленький.
Артём кивнул:
– Я только что подписал небольшой договор на разовые курьерские доставки вечерами. Будет чуть больше денег. Если поднатужимся… Может, пусть даже это будет комната без удобств, но зато свободнее.
Ира притянула мужа к себе, прижалась лбом к его плечу:
– Мамина забота давно превратилась в жёсткий контроль. А я, наверное, тоже виновата, не встала вовремя на защиту нашей семьи… Просто я чувствую и благодарность ей за детство, и ненависть к её придиркам. Это рвёт меня на части.
Артём погладил её по волосам:
– Я понимаю, солнышко. Но нам надо спасать себя и Даню.
Финальное столкновение
Наутро Ира решилась. Пока мать куда-то отлучилась, она пошла к комоду и достала рюкзак – стала тихонько складывать Данины вещи, пелёнки, парочку детских игрушек. Артём со вздохом сложил свои спортивки и рубашку. План был хотя бы временно уйти к его дальнему приятелю, у которого есть свободная комната в старой квартире.
Неожиданно дверь в прихожей хлопнула. Надежда Петровна вернулась раньше:
– Ириш? – позвала она. – Что за сборы?
Ира вздрогнула, но через миг вышла в коридор, прижимая к груди сложенные вещи:
– Мам, прости, но мы решили уехать. Я не хочу больше делать тебе нервы. И сама не могу жить, когда мне приказывают на каждом шагу.
Надежда Петровна нахмурилась, поджала губы. В глазах скользнуло что-то вроде страха, но голос прозвучал жёстко:
– Уехать – и куда? У вас же денег нет. Собираетесь по чужим углам ютиться?
Артём вышел следом, стараясь говорить как можно мягче:
– Тётя Надя, поймите, мы не хотим ссор. Но если мы будем жить здесь, это всех погубит. Вы устали от наших ночных криков, нам тоже тяжело под диктовку. Так что… лучше нам попытаться самим.
На миг между тремя взрослыми людьми повисла мучительная тишина. Вокруг стояли пакеты с детскими вещами, надорванная упаковка подгузников, в углу кряхтел Даня в люльке. Надежда Петровна сжала кулаки:
– Ну и катитесь. Только не надо потом прибегать, когда поймёте, что ничего не можете.
Губы её дрожали, Ира это заметила. Сердце девушки вдруг защемило: «Мама боится остаться одна, боится, что мы её бросаем…»
– Мам… – тихо сказала Ира, – я люблю тебя. Но жить как на пороховой бочке – это не выход. Может, всё изменится, если мы немного поживём отдельно, а ты отдохнёшь от наших хлопот.
Надежда Петровна отвела взгляд, отвернулась, спрятав слёзы. Слова нашлись не сразу:
– Делайте, что хотите. Я уже ничего вам не укажу. Устала.
***
Через час Ира с Артёмом и малышом ушли. Спустились по лестнице, гружёные рюкзаками и детскими пакетами. В груди Иры бурлили смешанные чувства: обида, страх, жалость к матери, благодарность ей за всё прошлое… и в то же время облегчение от того, что теперь никто не будет приказывать, как им жить.
Артём ободряюще сжал её руку:
– Мы справимся, Ириш. Я знаю, трудно, но хоть будем сами себе хозяева.
Ира кивнула, взглянула на Даню: малыш растерянно смотрел на новый мир за пределами бабушкиной квартиры. Ира вспомнила слова матери – как она однажды ночью носилась по городу, выискивая редкое лекарство для дочери. «Она тоже спасала меня, – подумала Ира. – А теперь мы друг друга раним…»
В этот момент раздался короткий звонок на телефон Артёма. Он ответил, и после короткого разговора сообщил:
– У меня всё-таки утвердили вторую подработку! Будут выплачивать понемногу сразу, так что на первое время хватит.
– Правда?! – Ира улыбнулась сквозь усталость. – Значит, реально сможем оплатить комнату?
– Да. А дальше, глядишь, что-нибудь получше найдём. Когда Даня подрастёт, ты тоже сможешь вернуться на неполный рабочий день. И всё потихоньку пойдёт.
Она ощутила, как откуда-то изнутри поднимается тонкий лучик надежды. «Мы ведь любим друг друга, у нас есть Даня, мы молоды. Может, вместе преодолеем. А мама… мама не враг нам, просто слишком жёсткая».
В это время в окне четвёртого этажа мелькнула тень – наверное, Надежда Петровна глядела, как они уезжают. Ира на секунду подняла голову, надеясь увидеть лицо матери. Но шторы там дрогнули, и окно опустело. «Пусть она поймёт, что мы не бросили её из злобы. Просто нужно было спасать нашу семью…»
Так они уехали – без громких слов, без чёткого плана на будущее, но с решимостью вырваться из “казармы” маминого диктата. Возможно, однажды Надежда Петровна и Ира помирятся, и отношения смягчатся. А пока каждый остался со своей правдой: мать – со страхом одиночества и привычкой контролировать, молодая семья – с трудностями, но и долгожданной свободой. И, может, именно эта свобода позволит им построить своё счастье, не разрушая при этом связь с близким человеком, пусть и таким сложным, как мать.