С конца 18 века всем петербуржцам прекрасно известно имя Финского залива, хоть изначально его и прозвали Котлинским (по острову Котлин, разумеется), а чуть позже - Кронштадским. Восточная часть Финского залива, куда и впадает Нева, называется Невской губой,- это тоже все знают. А еще нередко встречается ее ироничное прозвище - «Маркизова лужа». Почему же жители города так насмешливо отнеслись к важному для них географическому объекту? И какой маркиз получил честь оставить такой след в топонимике? Сегодня буду вам рассказывать.
Появилось это прозвище в первой трети 19 века. Первыми, кто стали его использовать, были офицеры Балтийского флота. Они, собственно, были лично знакомы с тем самым маркизом.
А был им француз по имени Жан-Батист де Сансак, маркиз де Траверсе. После начала Французской революции он покинул родную страну и поселился в России. Как опытный флотоводец он сразу получил назначение в Балтийское море и принял на себя командование эскадрой из семи фрегатов, а чуть позже - гребной флотилией. Имея хорошие отношения со всеми сменяющимися правителями - Екатериной II, Павлом I, Александром I-, он отлично продвигался по службе и к 1811 году стал морским министром. Даже Наполеон хотел привлечь его обратно на французскую службу на любых условиях, но получил категоричный отказ. При этом многие исследователи сейчас сходятся во мнении, что флот при Траверсе находился в упадочном состоянии. Тому было несколько причин, важнейшая из которых - отсутствие должного финансирования. Россия тогда вела преимущественно сухопутные войны, так что тратить большие средства на развитие морского вооружения было просто не целесообразно. К тому же союзником империи в то время была Англия, «владычица морей».
Однако моряки не могли сидеть без дела. Военные корабли Балтийского флота должны были проводить хотя бы минимальные рутинные учения. Для них маркиз де Траверсе выбрал восточную часть Невской губы вблизи Кронштадта районом постоянного плавания военной эскадры для отработки учебных задач. При этом дальние морские походы прекратились, заходить западнее Кронштадта кораблями категорически запрещалось. Получается, учебные маршруты занимали расстояние от устья Невы до основной линии, соединяющей Лисий Нос, Кронштадт и Ораниенбаум, это всего 21 км, а максимальная ширина была не более 15 км. Таким образом, площадь акватории губы составляла менее 330 км2.
Моряков такое отношение обижало. Они негодовали, почему дальность их походов ограничивается пространством, которое можно увидеть даже без бинокля. К тому же такое «ёрзание» замедляло продвижение по службе. А вот сам маркиз чувствовал себя в проведении «практических плаваний», как он это называл, вполне комфортно. Он, как я уже говорила, до этого командовал гребным флотом, а свой боевой опыт получил в условиях финских шхер, довольно стесненных, так что для него даже такие небольшие глубины и закрытость водоема были достаточными для стандартных боевых маневров. Говорили также, что Траверсе страдал морской болезнью, и сильной качки не выносил.
Отсюда среди экипажей Балтийского флота стало распространяться насмешливое выражение «Маркизова лужа». Логика, думаю, понятна. Имя остряка, выдавшего это название первым, история не сохранила, а вот новое имя для Невской губы (а порой так называют и весь Финский залив) сохранилось до наших дней. Так говорят, когда хотят подчеркнуть мелководность и небольшой объем водных территорий. Использовали это выражение не только в народе, но и в прессе, литературе, а также в названиях местных заведений.
Знал о новом прозвище Невской губы и Траверсе, но относился к этому весь а спокойно. Ему не особо хотелось что-то объяснять простым офицерам, а единственный, кто имел на него настоящее влияние, император Александр I, откровенно признавался, что разбирается во флоте «как слепой в красках».
Стоит отметить, что маркиза самого не устраивало такое небольшое финансирование вверенного ему флота. В письмах к правительству он писал: «За девять лет, что я несу ответственность за морское министерство, не было года, чтобы бюджет отвечал его действительным нуждам... Я считаю своим священным долгом заявить, что продолжающаяся из года в год экономия есть плод ошибочного расчета, могущего повлечь за собой тяжкие последствия… России нужен флот, чтобы флаг ее уважали, чтобы вести морскую торговлю, чтобы держать в узде своих неприятелей. Этого не будет, если флот не снабжать и не содержать в лучшем виде». В ответ же от Министерства финансов он получал циркуляры, предписывавшие, например, оставить рекрутам «одежду из старого сукна» или, вследствие нехватки средств, готовить к плаванию не восемь кораблей, а «сколько возможно будет».
Но со стороны казалось, что именно Траверсе - виновник того, что российский флот находится в таком непривлекательном положении. Сыпались упреки, что он слишком безволен и не может объяснить императору важность морских учений в настоящем море. Затем и вовсе стали говорить, что иностранец на самом деле состоит на службе у англичан и был специально отправлен в Россию, чтобы изнутри развалить ее армию. А когда 7 ноября 1824 года на Петербург обрушилось невиданной мощи наводнение и разбушевавшаяся стихия, уничтожив портовые укрепления, разнесла в щепки все корабли, Траверсе обвинили и в этом.
Государь, как рассказывали современники, все же пытался как-то поменять дурную славу и даже предлагал Траверсе принять титул князя, но тот отказался. Француз объяснял это тем, что маркизы в России - редкое явление, к тому же именно это напоминает ему о далекой родине. А так была бы у нас «Князева лужа».
Император часто наведывался в имение Траверсе, например, именно там был подписан высочайший указ, определивший границы Российской империи на Дальнем Востоке и Аляске. Злые языки поговаривали, что дело там не только в добром отношении к адмиралу, а в первую очередь в том, что Александр I положил глаз на молодую гувернантку, служившую в этом доме.
Никаких улучшений русский флот при маркизе де Траверсе не получил, а медленно и уверенно приходил все в больший и больший упадок. Но была ли в этом вина одного лишь француза? Вероятно, нет, но именно с ним связали все происходившие на Балтике события.
Кстати, в честь маркиза существует еще одно название, только теперь официальное. Как морской министр он поспособствовал первой русской антарктической экспедиции 1819-1821 годов, возглавляемой Беллинсгаузеном и Лазаревым. В благодарность исследователи назвали открытые ими небольшие острова к северо-востоку от Антарктиды архипелагом Траверсе. На сегодняшний день он является заморской территорией Великобритании.