29-го марта 1933-го в суде французского Ле-Мана начался очень непривычный судебный процесс. Судить собирались не грабителя банков, не убийцу политика, а… родных сестер – Кристин и Лейю Папен. Что же такого они натворили?
Если вкратце, то ничего хорошего. Совершенное ими преступление потрясло Францию своей жестокостью. А еще больше рядовых французов заставила содрогнуться та жестокость, та самая, которую принято называть «безрассудной», с которой преступление было совершено. Когнитивный диссонанс усиливало несоответствие формы содержанию – внешний вид сестер Папен, их бросающаяся в глаза женственность и даже миловидность, никак не соответствовали тому преступлению, за которое их собирались судить.
Вечером второго февраля 1932-го года полицейские обнаружили в одном из местных особняков тела убитых хозяев – дочери и матери Ланселен. Это убийство потрясло видавших виды полицейских. Ланселены являлись добропорядочными буржуа, образ жизни которых никак не мог быть связан с каким-либо криминалом. Такие люди умирают только своей смертью, где-то в 102 года. Но тем сильнее был шок полицейских, когда в этом же доме были найдены и убийцы, которые, вообще-то, никуда и не пытались сбежать. Ими оказались сестры Папен.
Что можно о них сказать? Ранее никогда не судились, отец исчез еще в детстве. Мать работала там, где придется, изо всех сил стараясь прокормить детей. Впрочем, особо в этом она не преуспела и практически все свое детство девочкам пришлось провести в приютах и сиротских домах. Но они не озлобились на окружающий мир, да и особых иллюзий на его счет не питали. Понимали, что надеяться им придется только на себя. Поэтому в скором времени сестры подались в домашнюю прислугу.
Семейству Ланселен, как бы сейчас это не показалось странным, с сестрами Папен повезло. До того злополучного мартовского вечера они проработали у них целых семь лет. Ланселены относились к прислуге хорошо – никаких придирок, хорошая зарплата, целых 300 франков. Сестры, к тому же, жили более, чем по средствам и лишний франк старались не тратить, а откладывать. Накопили, таким образом, почти 20 тысяч франков – немалую по тем временам сумму.
Наверное, сестрам Папен тоже повезло с хозяевами, потому что до того момента, как они встретили Ланселенов, им пришлось сменить целых девять мест. Это кажется странным – все характеризовали девушек, как работящих, чистоплотных, и трудолюбивых. Но, несмотря на все эти добродетели, долго усидеть на одном месте им все никак не удавалось. Но, казалось, все это уже в далеком прошлом.
В тот день, второго февраля, сестры Папен остались дома одни, поскольку мать и дочь отправились по магазинам. Домой возвращаться они планировали не скоро, так как знакомое семейство пригласило их на обед. Когда наступил вечер, в доме пропало электричество. Сестры отправились к себе наверх, в свою комнату. Но стоило им улечься в постель, как они услышали внизу шум. Спустившись на первый этаж, Кристин Папен столкнулась со своей хозяйкой, которая пребывала явно не в лучшем расположении духа – она обругала служанку. За что? На этот вопрос уже не ответит никто.
Впоследствии, на суде, Кристин вспоминала о том, что «госпожа Ланселен» хоть и обругала ее последними словами. Но никак не угрожала. Кристин схватила оловянный кувшин, который стоял неподалеку и ударила женщину. Ее дочь поспешила на помощь матери. Началась драка, сопровождаемая воплями и возгласами. На этот шум спустилась Лейя – она принялась помогать своей сестре. Схватка была короткой, но ожесточенной. Ланселены были убиты на месте.
Уже потом, проводя вдумчивое расследование, следователям удалось узнать от сестер, что несмотря на всю кажущуюся идиллию, которая царила в доме, Ланселены не были далеки от диктаторских замашек. Так, однажды Лейя случайно оставила на ковре в гостиной клочок бумаги, который затем попался на глаза хозяйке дома. Она подозвала к себе девушку, приказала ей встать на колени и подобрать ее. В тот момент, когда девушка подбирала мусор, хозяйка ущипнула ее за плечо. Девушка была поражена таким поступком – до этого момента семейство Ланселен казалось ей вполне милым и приятным. Но, видимо, в тот вечер все маски были сорваны.
Впрочем, на следователей тот эпизод не произвел ни малейшего впечатления. Они посчитали, что девушки просто сгущают краски и пытаются вспомнить о своих бывших работодателях хоть что-нибудь плохое, такое, что заставило бы судью изменить свой приговор. Шансы сестер выйти на свободу были и впрямь невелики – общественное мнение было целиком и полностью на стороне Ланселенов. Журналисты с особым удовольствием цитировали слова господина Ланселена, который даже будучи свидетелем на процессе все равно смог найти добрые слова в адрес сестер Папен. Он характеризовал их как честных и трудолюбивых девушек.
Зато следствие сумело разобраться в истинной причине отсутствия электроэнергии в доме Ланселенов. Оказалось, что всему виной утюг. Сестры давно жаловались хозяйке на утюг, по их мнению, его уже давно следовало заменить, но настоящие буржуа – те, которые экономят каждый франк. Поэтому вместо того, чтобы выбросить этот хлам на помойку, они отнесли его электрику, который заверил хозяев в том, что с утюжком все хорошо и он еще долго будет радовать своих хозяев выглаженными рубашками. Но когда в следующий раз сестры решили погладить белье и включили утюг в сеть, электричество пропало во всем доме.
В темноте невозможно заниматься работой по дому. Сестры принялись дожидаться хозяек, а когда те явились домой, Кристин, на правах старшей из сестер, отправилась объяснять им ситуацию. Но вместо объяснения получилась ссора, а затем и драка.
Вообще-то, первым тела домочадцев нашла не полиция, а отец семейства, Рене Ланселен. Именно он вызвал полицию, которая сразу же нашла и сестер – которые, в принципе, и не прятались. В некоторых газетах встречалась информация о том, что сестры закрылись в своей комнате на замок и его пришлось взламывать топором, но впоследствии, уже во время суда, выяснилось, что это все вымысел охочих до сенсаций журналистов.
Разумеется, информация о двойном убийстве сразу же попала на первые полосы всех газет. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что практически вся Франция разделилась на два лагеря. Большая часть общества требовала для сестер Папен показательного наказания, а еще лучше – показательной казни. Но нашлись и такие люди, которые считали иначе. Так, по мнению прессы левого толка, такой, как «L’Humanite», девушки заслуживали всяческого снисхождения. А то и вообще – прощения. Чем руководствовались те журналисты?
Французские левые посчитали, что сестры Папен идеально подходят на роль образцовых жертв великой и ужасной классовой войны. Впрочем, менее заангажированная публика рассуждала более здраво. По ее мнению, на всех без исключения борзописцев повлияли два фактора – необычность самого преступления и некоторая пикантность. Но все сходились в одном – оба лагеря рассматривали сестер Папен не как обычных людей. Пусть и совершивших кошмарное злодеяние, а как зверей. Большая часть общества сравнивала их со зверями, которым не может быть места в цивилизованном обществе, а другие считали, что девушек можно принести в жертву политическим играм и мечтаниям. Что же касается самих сестер, то до них никому просто не было никакого дела.
Следствию удалось выяснить, что госпожа Ланселен не только ругалась с прислугой из-за неработающего утюга и подвергала нападкам за неопрятность. Достоянием прессы стал тот факт, что в 1929-м году мадам Ланселен, искренне тронутая усердием своих помощниц, решила вмешаться в их личную жизнь. До этого она старалась придерживаться в этом деле строгого нейтралитета, но, видимо, не устояла. Дело в том, что большая часть заработка сестер изначально отдавалась их матери, которая, к тому моменту, уже никакого участия в судьбе своих дочерей не принимала.
По сути, это были для нее деньги из воздуха – непонятно за что, каждый месяц, она получала, по меркам французской провинции, немалую сумму. Мадам Ланселен не выдержала и с того момента весь заработок передавался тем, кто его, собственно, заработал – то есть, сестрам Папен. Следствию также стало известно, что сестры по достоинству оценили этот поступок работодателя, по сути, чужого для них человека – оценили настолько, что в беседах между собой называли госпожу Ланселен не иначе, как «мама».
Отношения сестер с матерью откровенно не складывались. Их мать впоследствии вспоминала, что в 1929-м году ее родные дети попросту разорвали с ней все отношения. Какое-то время она пыталась эти отношения возобновить, но сестры на эти попытки никак не реагировали. Ланселены, для которых это событие не было секретом, запомнили, что с того момента сестры, и до этого не отличающиеся веселым нравом, стали вести себя куда мрачнее обычного.
От других родственников сестрам Папен рассчитывать на тепло или поддержку тоже не приходилось. Неизвестно как, но прессе удалось разыскать подробности о семействе сестер. Оказалось, что их родной дед был эпилептиком, двоюродный брат закончил свои дни в приюте для умалишенных, а неврастеник-дядя мог по праву считаться гордостью семьи – он, всего лишь, повесился в собственной комнате.
Сестрам об этой шумихе вокруг них было практически ничего неизвестно. Для местных тюремщиков они стали, с одной стороны, местной достопримечательностью, а с другой – предметом лишней головной боли. Так, старшая из сестер, Кристин, большую часть времени валялась на полу камеры, выкрикивая имя своей сестры. Тюремный врач решил предоставить Кристин смирительную рубашку.
Затем, буквально на следующий день, девушка потребовала встречи со следователем, которому заявила, что ее обожаемая сестра не имеет к произошедшему убийству ни малейшего отношения. Впрочем, суд это заявление даже не рассмотрел – по его мнению, Кристин всего лишь пыталась направить следствие по ложному следу. Да и Лейя к тому моменту уже подтвердила факт своего участия.
На судебном процессе, который сопровождался беспрецедентным (для Ле-Мана) ажиотажем, сестер, конечно же, признали виновными. Кристин была приговорена к смертной казни, а Лейю впереди ждали десять лет каторги. По мнению суда, она находилась под влиянием старшей сестры и поэтому заслуживала снисхождения. Некоторые врачи пошли еще дальше и открытым текстом заявили о том, что личность Лейи полностью растворилась.
Современные психологи считают, что в отношении Кристин Папен был бы справедливым диагноз «параноидальной шизофрении». В наши дни такие больные могут получить необходимую медицинскую помощь, но в те времена врачи не умели творить такие чудеса. Что же касается Лейи, то она была практически полностью здоровой – да, робкой, не в меру застенчивой, слишком подавленной своей старшей сестрой, но, тем не менее, здоровой.
Впоследствии суд изменил свой приговор в отношении Кристин, и смертная казнь была заменена пожизненным сроком. В 1937-м году она скончалась. Что касается Лейи, то она, после выхода на свободу, вернулась к матери и долгое время продолжала работать в горничной. В 2001-м году, в возрасте 89 лет, ее не стало.
Больше контента в нашем телеграмм-канале: https://t.me/+Vkgomsh3PCZjZDgy