Всем привет! Сегодня сделаем попытку разобраться, как советскому и российскому художнику Илье Глазунову удалось открыть свой собственный музей в центре Москвы и в то же время заслужить неприязнь всех своих коллег, оставаясь в художественных кругах персоной non grata.
Как работал Глазунов по мнению профессионалов
Для профессиональных художников Глазунов был и остаётся лишь «полухудожником», королём китча; используя примитивные салонные методы написания картин, Глазунов компенсировал это прекрасным чутьем на чувства и желания общества.
Его картины – это социальный эксперимент, и довольно успешный: тысячи людей посещали все до единой выставки Глазунова, никто не уходил равнодушным. Тем не менее, ещё о молодом Глазунове говорили: «Ему явно далеко до настоящего мастерства, в его работах чувствуется дилетантизм: подлинный психологизм подменяется внешними эффектами часто не всегда высокого вкуса». Многие считали его символом международного массового коммерческого «нац-арта». Глазунов, работая с высшими чинами, никогда не забывал, что его искусство служит народу. Этот факт в каком-то смысле оправдывает то, что «исторические трагедии, события, полные высокого драматизма, низводятся в его работах до уровня банальности».
После своего раннего «академического» периода Глазунов работал в неизменной манере: «весь набор испытанных приемов русского православно-декадентского салона - очи в пол-лица, иконописные лики, пряничные церкви и терема. Все содержание «выдано» на поверхность, дожато, договорено с поистине хрестоматийной ясностью». Все художники профессионального круга сходятся в едином мнении: искусство Глазунова — китч высшей марки, китч в своем чистом проявлении. Искусствовед Виктор Мизиано вспоминает:
«В Академию, будь то членкором или академиком, путь ему был заказан. Он не был принят, в частности потому, что для Академии уровень его профессионального мастерства был недостаточен. Он был талантливым, артистичным, но, в общем, дилетантом. И академики ему этого не прощали».
Художник Дмитрий Гутов:
«В профессиональной среде никто никогда его как художника вообще не рассматривал. Я не помню, чтобы это даже обсуждалось. Я не видел вживую ни одного человека, который относился бы к нему как к художнику».
А один из оппонентов Глазунова при жизни критик Вадим Кожинов как-то сказал:
«Картины Ильи по-своему хороши, и вот если бы их размножить и вывесить, как плакаты на железнодорожных станциях, эффект был бы великолепен!»
Почему Глазунова обожал народ?
В своей самиздатовской статье М.А. Чегодаева писала, что современному обществу был необходим такой художник, как Глазунов. Зрители искали и находили в нем такую глубокую духовность и психологизм, каких они не видели во всем советском искусстве. Литератор О. Волков писал в журнале «Наш современник» в связи с выставкой в Манеже 1978 года:
«Искусство Глазунова задело за живое, царапнуло сердце, взбудоражило совесть... Штрих его воспроизводит оттенки настроения, движения души, глубинные черты характера, судьбы, обстановку... И происходит чудо воздействия подлинного искусства».
Можно предположить, что безотказным методом влияния на эмоции зрителя у Глазунова была спекуляция на болезненной для русского общества теме – теме возрождения/искупления народа перед Богом, Россией, погибшей царской семьей. Эта тема проходит лейтмотивом по большей части его картин, вызывая у зрителей необъяснимое чувство вины и раскаяния (последствия коллективной травмы).
Художник Дмитрий Гутов своими словами подтверждает эту гипотезу:
«Это была визуальная и идеологическая квинтэссенция того, что было в головах у огромного среза общества, такого пласта, который играл и играет огромную роль в жизни страны».
Давние записи из книги отзывов музея художника: «Ваши картины вселяют твердость и веру!», «Ваши картины заставляют биться сердце!»
Что Глазунов говорил о себе
Глазунов был конспирологом. В поздние годы своего творчества в интервью и в своих статьях он постоянно жаловался на непризнание и травлю, намекал на заговор против себя со стороны критиков, перечислял свои обиды.
Таким образом он завоевывал лояльность миллионов людей, зрителей, которые искренне сочувствовали Глазунову. Его считали бедным, гонимым, нонконформистом, непонятым талантливым художником.
Тему заговоров против своей семьи Глазунов поднимал постоянно с момента смерти его жены – Нины Виноградовой-Бенуа. Он искренне считал, что её убили из-за личных счетов. Эта трагедия стала ещё одним поводом привлечь к себе (и к своим картинам) сочувственного зрителя.
Музей Глазунова в Москве
Свой музей художник проектировал сам. Отдельные коридоры и залы посвящены его блестящей карьере, множество фотографий с первыми лицами государства, политиками и звёздами.
Первый этаж посвящён его самым знаменитым полотнам, масштабным историям о России. Второй – скромно отдан его литературным циклам, третий – оставшимся полотнам на тему безбожной России.
Такая логика не случайна – выходя из музея, чувствуешь полную опустошенность, навязанное чувство вины за произошедшие когда-то события не проходит. Глазунов осознанно проводит зрителей через важные пласты своего творчества, чтобы добиться определённого эффекта. Этот социальный психологизм художника поражает.
Выводы
- Подавляющее большинство профессиональных художников, творческой элиты никогда не считало Глазунова творцом «своего круга», что значительно влияло на его репутацию. Глазунову приходилось завоевывать признание масс, так как на уважение своих коллег он мог не рассчитывать
- Глазунов разработал особенную методику влияния на эмоции и чувства зрителя. Зачастую он спекулировал на темах, к которым россияне не могли быть равнодушными. Его картины выставляют проблемы напоказ, они гиперболизированы и оттого не могут не вызывать эмоционального отклика
- Чувствуя отторжение от художественных кругов, Глазунов старательно конструировал вокруг себя определённый образ – недопонятого гения, знатока народа. Ему это успешно удалось
- Творческая репутация Ильи Глазунова сложилась исключительно благодаря народной любви. Поймав веяние времени, почувствовав в себе способность подарить русскому обществу китч, Глазунов работал исключительно в этом направлении. В конце концов, немногочисленные критические замечания со стороны профессионалов перестали его беспокоить.