Это просто: первым делом проверить печку. Выгрести старую воглую золу, выловив из нее все уголечки на растопку, проверить тягу в трубе, поискать сухих щепок на полу и в углу, достать из кармана бересту.
Смолистый листвяк занимается весело и минут через 5 от печки начинает слышаться гул и потрескивание. Значит можно загружать серьезные дрова. Спальники и пенки - на нары, оружие в головах - на стену. Мишка успевает через окно в избушке протянуть от аккумулятора машины провод и включить две лампочки. Из коробок харчи на стол. Что может быть лучше, торжественнее и веселей товарищеского позднего ужина на кордоне?
Куртку уже можно снять, но шапку пока снимать не хочется. Выхожу с котелком за водой. Луна заливает холодным синим светом долину и горы. Снег пронзительно скрипит под ногами. Не очень высоко, чуть ниже 2000 метров над уровнем моря. Холод скатывается со склонов к нам. Усталые машины заколдованными монстрами спят, прижавшись мордами к стене избушки, подсматривая и подслушивая в закопченное оконце – что там светится и мигает внутри?
Речка Могута булькатит подо льдом. Под колесами он даже не треснул. Чуть ниже следов от машин, на повороте нахожу небольшой перекатик и топором быстро вырубаю лунку. Сижу на корточках, набираю кружкой в котелок чистейшую воду и не вижу избушки с машинами, не слышу звуков изнутри. Слышу Тишину. И слушаю. Тишина вливается в уши. Впитываю ее вместе с яркой луной и обнаглевшими звездами. Речка-балоболка не мешает. Она дополняет тишину. Бормочет о чем-то своем, торопиться рассказать притихшим звездам, где была, что делала.
Внутри уже потеплело и эстэт-Мишка объясняет присутствующим, что надо подождать две минуты, пока он наскоро сварганит закусь. Чем он и занимается сноровисто и ловко. Суспензия №6 разлита по кружкам и терпеливо ждет, источая душистый аромат. Только сейчас понимаешь, что ел последний раз в прошлой жизни, а пил.…Ну, вообще никогда не пил!
Всё по-взрослому: салат, бутерброды и конечно серовский сыр. Первые сто граммов проскакивают насквозь. Что там внутри я не знаю. У всех, наверное, по разному. У кого колосники, у кого фибры. Результат один и тот же: «Чтобы между первой и второй пуля не пролетела!» И она таки не успевает этого сделать.
Бок у печки начинает застенчиво краснеть, народ за столом рассупонивается. После плотного ужина часть уже перешла к чаю с плюшками. Между зарядами суспензии, естественно. Затрещали замки-молнии, зашуршали спальники. Тени от стола расползаются по нарам. Разговор замедляется, наполняется паузами.
Последний покуривший, набивает до отказа печку дровами, гасит свет и как слон, топчет соседей по нарам. Анекдоты постепенно забиваются посапыванием и всхрапываниями. Но, недолго. День был тяжелый, а завтра рано вставать и сделать гона 3-4.
Осмелевшие от наступившей тишины мыши, с хрустом дербанят под нарами Доширак и под столом крошки. Бзякают на столе ложки в стаканах от храпа. Удивленная нашей наглостью луна, пытается заглянуть в низкое оконце. Сон распихивает все городские заботы и тревоги, глубоко вздыхает и опускается на меня.
Я засыпаю.